Чтение 31–й страницы книги ~Охотники за алмазами~

В неожиданном порыве он быстро подошел к массивному шкафу у очага и
попытался открыть дверцу. Она была закрыта на ключ.

Он спокойно отступил на шаг и пнул дверцу. Дерево раскололось, он
ударил снова, сорвав дверцу с петель.

Продолговатый кожаный футляр лежал на верхней полке, Бенедикт снял
его и отнес на стол. Открыл защелки и отбросил крышку.

Вынул синиеватый металлический двуствольный "парди ройял", смазка
выпачкала его руки.

- Якобус Исаак Ван дер Бил. - Он вслух произнес имя, выгравированное
на стали среди изображений фазанов и охотничьих собак.

Улыбнулся.

- Старый черт. - Улыбаясь, он покачал головой, как будто услышал
забавную шутку, потом начал медленно собирать дробовик. Взвесил его в
руках, восхищаясь уравновешенности оружия.

- Старый ублюдок принял решение. - По-прежнему улыбаясь, он отнес
дробовик на новый ковер. Поместил приклад между ног, так что ствол торчал
в потолок, медленно наклонился, открыв рот, сунул ствол меж зубов, потом
положил палец на курок.

- Щелк! Щелк!

Курок ударил в пустой затвор, Бенедикт распрямился, вытер смазку с
губ. Снова улыбнулся.

- Вот как он это сделал. Оба ствола в горло. Прекрасное лекарство от
тонзиллита! - усмехнулся он и взглянул на разбитую дверцу шкафа. На второй
полке стояли коробки с патронами.

Он сунул ружье под мышку и снова пошел к шкафу, на этот раз двигаясь
более целеустремленно. Схватил коробку с патронами, раскрыл ее. Руки его
вдруг задрожали, и толстые красные патроны упали на пол. Он наклонился и
поднял два.

С растущим возбуждением и ужасом он раскрыл ружье и сунул патроны в
темные гнезда стволов. Они с глухим стуком аккуратно заняли свое место, и
он торопливо отошел на прежнее место к окну.

Глаза его теперь ярко горели, дыхание стало порывистым, он отвел
предохранитель и снова поставил приклад на пол.

Снова взял стволы в рот - непристойный поцелуй - и потянулся к
куркам. Они были холодны и маслянисты. Он слегка погладил их, ощущая
металлические желобки, дрожа от прикосновения к ним, как никогда не
дрожал, касаясь женского тела.

Потом неожиданно распрямился. С трудом перевел дыхание.

Неуверенно отнес оружие на стол и положил на полированную
поверхность.

Наливая себе коньяк, он с извращенным наслаждением не отрывал взгляда
от прекрасного сверкающего оружия.

Пар затуманил зеркальные стены ванной, отражение казалось неясным.
Руби Ленс медленно вытерлась толстым пушистым полотенцем. Она не
торопилась: хотела дать Трейси возможность часа на четыре удалиться от
Кейптауна. С глубоким нарциссическим удовольствием она увидела в зеркале,
как мягким розоватым светом блестит ее тело от горячей ванны.

Завернувшись в полотенце, она прошла в гардеробную, взяла одну из
оправленных серебром щеток и начала расчесывать волосы, расхаживая перед
открытым гаредеробом, чтобы выбрать подходящий для случая наряд. Должно
быть что-нибудь особенное; возможно, платье от Луи Феро, длинное, из
бледно-желтого сатина, которое она еще ни разу не надевала.

Так и не приняв решение, она села у туалетного столика и начала
сложный процесс накладывания косметики. Работала она очень тщательно, пока
наконец не улыбнулась удовлетворенно своему отражению в зеркале.

Она бросила полотенце, вернулась к гардеробу и стояла перед ним,
нагая и стройная. Слегка надув губы, Руби сосредоточенно думала, решив
отказаться от платья Феро. И вдруг она улыбнулась и потянулась к норковой
шубке Бенедикта.

Закуталась в бледное облако меха, взбила воротник, чтобы он обрамлял
лицо. Прекрасно. Только мех и пара золотых туфелек, бледно-золотых,
отлично соответствующих цвету волос.

Неожиданно она заторопилась. Выбежала из дома к машине. Огибая старый
дом на Винберг-Хилл, она включила фары. Ненавязчиво шумел мотор,
смешиваясь с шепотом ночного ветерка в каштановых деревьях, обрамлявших
подъездной путь.

Она остановилась во дворе, увидела "роллс" Бенедикта в гараже,
увидела свет в окне кабинета. Передняя дверь открыта. Ее туфельки не
издавали ни звука в темных коридорах; она потянула дверь кабинета, та
распахнулась. Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь и остановилась,
прижавшись спиной к темной деревянной панели. В комнате было полутемно,
горела одна затененная лампа.

Бенедикт сидел за столом. В комнате висел тяжелый запах сигаретного
дыма и коньячных паров. Лицо у него раскраснелось, рубашка была
расстегнута. На столе перед ним лежал дробовик. Руби удивило присутствие
оружия, она смутилась и забыла приготовленные заранее слова.

Бенедикт взглянул на нее. Глаза его были слегка не в фокусе, он
медленно мигнул. Потом улыбнулся, рот его изогнулся, и заговорил он
неуверенным голосом.

- Значит, ты вернулась.

К ней мгновенно вернулась вся ненависть. Но она сохранила
бесстрастное выражение лица.

- Да, - согласилась она. - Вернулась.

- Иди сюда. - Он повернул стул, но она не двинулась, прижимаясь
спиной к деревянной панели.

- Иди сюда. - Бенедикт говорил теперь увереннее.

Неожиданно Руби улыбнулась и послушалась.

Она остановилась перед ним, кутаясь в мех.

- Наклонись, - приказал Бенедикт, и она заколебалась.

- Вниз! - хлестнул его голос. - Вниз, черт побери!

Руби опустилась перед ним на колени, а он выпрямился. Она стояла
перед ним в покорной позе, склонив голову, золотые волосы упали на лицо.

- Ну, давай, - насмехался он, - проси у меня прощения.

Она медленно подняла голову и посмотрела ему в лицо. Негромко
заговорила.

- Трейси сегодня в пять тридцать выехала в Картридж Бей.

Выражение лица Бенедикта изменилось.

- Она выехала четыре часа назад, теперь она уже на полпути.

Он смотрел на нее, раскрыв губы, красные, мягкие, слабые.

- Она едет к Джонни, - продолжала Руби. - Она все знает об установке
на "Кингфишере". Знает о большом голубом алмазе.

Он начал недоверчиво качать головой.

- К утру Джонни тоже будет знать. Так что, дорогой мой, ты опять
проиграл, не так ли? Тебе его никогда не победить, Бенедикт. Ну как, мой
дорогой?

В голосе ее звучало торжество.

- Ты? - прохрипел он. - Ты?

И она рассмеялась, кивая в знак согласия, неспособная из-за смеха
говорить.

Бенедикт неуклюже наклонился, протянув руки к ее горлу. Она упала, он
на нее. Смех ее захлебнулся.

Они покатились по полу. Бенедикт продолжал сжимать ее горло, он
кричал в ярости и отчаянии. Она била длинными ногами, царапала его лицо
ногтями, сражалась с силой загнанного животного.

Они неожиданно откатились назад, и Бенедикт с силой ударился головой
о ножку стола. Он разжал руки, она вырвалась, шумно дыша. Откатилась от
него, одним гибким движением встала на ноги, воротник норковой шубы был
разорван, спутанные волосы свисали на лицо.

Бенедикт, держась за стол, встал на колени. Он по-прежнему кричал,
испускал яростные бессвязные звуки, а Руби повернулась и устремилась к
двери.

Ослепленная собственным гневом, с трудом дыша, она дергала ручку
двери, повернувшись к нему спиной.

Бенедикт схватил со стола ружье. По-прежнему стоя на коленях, он
положил его на руки. Отдача ударила его, выстрел громко прозвучал в
закрытой комнате, длинный язык желтого пламени осветил сцену, как вспышка
фотографа.

Тяжелый заряд ударил Руби в спину. На таком расстоянии он пробил
спину и таз, образовав огромное отверстие. Разорвал ей живот, развернув ее
у стены. Она скользнула вниз и села, глядя на него через разорванную
норку.

Бенедикт следовал стволом за ее падением и выстрелил из второго
ствола. Снова короткий гром и желтое пламя.

С еще более близкого расстояния, чем первый, второй выстрел ударил в
ее прекрасное золотое лицо.

Бенедикт стоял в гараже, прижавшись лбом к холодному металлу
"роллс-ройса". Он все еще держал в руках дробовик, карманы были набиты
патронами, которые он подобрал с пола, перед тем как выйти из кабинета.

Он сильно дрожал, как больной с высокой температурой.

- Нет! - простонал он, повторяя это отрицание снова и снова, опираясь
на большую машину.

Неожиданно его вырвало: он вспомнил, какую учинил бойню. Его рвало
смесью коньяка и ужаса.

Он побледнел и ослаб, но почувствовал себя лучше. Через открытое окно
бросил ружье на заднее сидение, сам сел на место шофера.

Он сидел, склонившись к рулю, и постепенно инстинкт самосохранения