свят, снова ты, и вдова в этом доме, где жила убитая девушка,
расспрашиваете ее мать. Либо ты едешь в центр, либо ты арестован как
важный свидетель.
центов, подбросил, поймал и посмотрел, как легла: - Я выиграл. Едем.
дома. Поднимаясь на улицу по трем ступенькам, я думал о том, насколько все
могло быть по-другому, приди он на полминуты раньше или спустись мы на
полминуты позже. Влезая в полицейский автомобиль, я от души зевнул.
Проспав менее трех часов, я весь день хотел основательно зевнуть, да все
дела не давали.
черный хлеб (выпечки Фрица), копченую осетрину, сыр бри и молоко и
просматривая утренний выпуск "Таймс" за пятницу, который прихватил по пути
домой из окружной прокуратуры.
и четыре часа с парой помощников окружного прокурора - меня по-настоящему
вымотал. Нелегко отвечать на добрую тысячу вопросов, которые ставят
профессионалы, когда знаешь, что: а) нужно защищать границу между двумя
группами фактов - общеизвестными и теми, которые им не дай Бог узнать; б)
протокол допроса может подвести под статью, от которой вряд ли удастся
отвертеться; в) малейший промах может загубить все дело. Из всех допросов,
каким меня подвергали в полицейском управлении и в окружной прокуратуре,
это был самый трудный. Мне дали всего две передышки - когда оставили в
покое на десять минут, чтобы я смог перекусить несъедобным сандвичем с
ветчиной и пинтой снятого молока, и около десяти часов, когда я заявил,
что либо мне разрешат позвонить, либо пусть запирают на всю ночь.
конечно, так думать, но у меня свое мнение. Вот почему, когда Вульф поднял
трубку и я сообщил ему, откуда звоню, мы повели разговор в безопасном
ключе. Я доложил о встрече со Стеббинзом и сказал, что Стеббинз и ребята
из окружной прокуратуры, как обычно, считают, будто я скрываю информацию,
которую обязан им сообщить, что, как он прекрасно знает, чистый бред. Он
ответил, что знает о моей встрече со Стеббинзом, что миссис Йигер ему
позвонила, он попросил ее приехать к нему, и они обсудили положение. Он
спросил, стоит ли Фрицу держать на огне тушеные почки, я ответил - не
стоит, сижу на диете. В конце концов меня отпустили без четверти час;
когда я вернулся, огни в доме были потушены, и на столе у меня не было
записки.
"Таймс", что окружной прокурор надеется в ближайшем будущем сообщить об
успешном расследовании убийства Йигера, я с трудом дотащился до моей
комнаты на третьем этаже. Зубному врачу я еще много лет тому назад
поклялся, что буду чистить зубы на ночь, но тут нарушил клятву.
обнаружил и крепко недоспал, я не стал включать говорящий будильник;
продрав утром глаза, я увидел, что будильник показывает 9:38. Вульф,
должно быть, уже позавтракал и поднялся в оранжерею. Я мог бы позволить
себе поваляться в постели еще десять минут, но терпеть не могу мыкаться с
утра в неизвестности, поэтому собрал волю в кулак и поднялся. В 10:17 я
вошел в кухню, поздоровался с Фрицем и налил апельсинового сока. В 10:56
допил вторую чашку кофе, сказал Фрицу спасибо за ветчину и омлет с
абрикосами и отправился в кабинет разбирать почту. Прогудел лифт, вошел
Вульф, поздоровался, проследовал к своему письменному столу и осведомился,
нет ли чего от Хьюитта по поводу Lycaste delicatissima. В своем
репертуаре. Пусть он знал, что они не упрятали меня под замок как особо
важного свидетеля, раз я был перед ним, и что у меня не было для него
ничего срочного, иначе я бы не стал тянуть до одиннадцати, все равно мог
хотя бы поинтересоваться, сколько меня продержали. Продолжая вскрывать
конверты, я ответил, что от Хьюитта ничего нет.
сымпровизировал перед Стеббинзом. На нее произвело впечатление. Приемлемо.
здравый смысл. А не то пришлось бы его пристрелить. - Я подал ему почту: -
Какие будут задания?
пиво, и занялся почтой. Через минуту явился Фриц с бутылкой и стаканом. Я
зевнул и приготовил блокнот. Предстояла диктовка писем. Зазвонил телефон.
Лон Коэн желал узнать, приятно ли я скоротал вечер в окружной прокуратуре
и как это меня выпустили под залог посреди ночи. Я ему объяснил, что при
умышленном убийстве под залог не выпускают, так что я выпрыгнул в окно и
теперь числюсь в бегах. Когда я повесил трубку, Вульф приготовился
диктовать; но только я взялся за блокнот, как телефон зазвонил снова: Саул
Пензер хотел поговорить с Вульфом. Вульф не подал мне знака отключиться,
поэтому я стал слушать.
Первой авеню. Номер триста шестьдесят два по Восточной Семьдесят седьмой.
Звать Артур Уэнгер. - Саул повторил по буквам. - Он узнал его по
фотографии, говорит, что не ошибается. Дня точно не помнит, то ли во
вторник, то ли в среду на прошлой неделе, а приходил утром. Я звоню из
будки за углом.
но вы знаете, чем это пахнет. Его спросят, не давали ли ему денег.
десять долларов, двадцать, пятьдесят, сколько понадобится. Когда сможешь
его привезти?
совещании, и его нельзя было беспокоить. Это мне заявил не только вежливый
женский голос, но и мужской, обладатель которого явно считал, что и его
беспокоить не следовало. Самое большое, чего я добился, - в течение
пятнадцати минут мистеру Эйкену согласились передать сообщение. Я сделал
его покороче: "Позвоните Ниро Вульфу по срочному делу". Через девять минут
зазвонил телефон, и вежливый женский голос попросил соединить с мистером
Вульфом. Такого я не поощряю даже с президентами, поэтому я предложил ей
соединить меня с мистером Эйкеном, и она не стала спорить. Через минуту он
взял трубку, и я просигналил Вульфу.
телефону. Вы сможете подъехать с мисс Маги к четверти первого?
жертву необходимости. Промедление было бы губительно.
отправки.
изображением водопада, 14 на 17 дюймов. Ее центр приходится на дюйм ниже
уровня моего взгляда, но во мне почти шесть футов роста. Картину сделали
по заказу. В стене ниши, что в самом конце прихожей, имеется деревянная
ставенка на петлях. Откройте ее - и увидите ту же картину сзади, но только
сквозь нее вы увидите наш кабинет. В двадцать минут первого сквозь картину
смотрел мистер Артур Уэнгер, проживающий в доме 362 по Восточной Семьдесят
седьмой улице, худой мужчина старше пятидесяти с большими ушами и скудной
шевелюрой. Саул Пензер доставил его чуть скорее, чем в обещанные полчаса.
Ближе всего в кабинете к его точке обзора находились кресло, обитое
красной кожей, и сидящий в кресле Бенедикт Эйкен.
за своими столами. Джулия Маги сидела в желтом кресле лицом к Вульфу.
Говорил Вульф:
как к ним пришел. Когда во вторник вечером вы спросили меня, кто будет
решать, честно ли я выполнил условия, мне поставленные, я ответил -