Чтение 31–й страницы книги ~Вечный шах~

Художника-фотографа отыскали без труда.

- А, щедрый клиент! - обрадовался, увидев Виктора, памятливый по роду
своих занятий на лица фотограф и добавил: - Кстати, тот гражданин
позавчера интересовался вашей фотографией.

- А своей?

- Про его фотографию я ему не сообщал. Правильно сделал?

- Правильно, правильно, - за Виктора ответил Смирнов. - Продукцию,
продукцию показывай.

Для разминки сначала полюбовались на Викторово изображение. Литератор
на снимке был хорош: гладкая рожа, нахальная улыбка, весь в фирме. Усатое
же личико поизучали. Смирнов констатировал:

- Его в машине не было. Что ж, галерея расширяется.

Не торгуясь, рассчитались с фотографом и из автомобильного тупика в
Староконюшенном двинули на киностудию.

Пропуск Смирнову не стали заказывать - некогда. Виктор вручил ему
одно из своих многочисленных удостоверений красного, столь уважаемого
охраной цвета и они, миновав беспрепятственно кордон, проникли на
территорию кинофабрики.

У одичавшей клумбы, раскинув руки по спинке замызганного деревянного
дивана, сидел, загорая лицом на остатнем августовском солнышке,
разомлевший в восточной неге кинорежиссер Казарян. В него-то, в неге, но
острый армянский глаз тотчас открылся при их приближении.

- Ты что же, сыскарь липовый, про переговорник забыл? - с ходу
перехватывая инициативу, встретил их вопросом Казарян. Смирнов идиотически
заржал, хлопнул демонстративно себя по лбу и признался:

- Не привык я, Рома, к новейшим методам. Все по старинке. Сделал дело
- и на место встречи с напарником. Ну, как?

Они уселись рядом. Довольный, как сытый кот, Казарян покряхтел,
поворочался:

- Все, как мы с тобой просчитали, - начал он наконец. - Как только вы
отбыли, сразу же к "Запорожцу" подъехала "Тойота". Ну, и, естественно,
производительная летучка: повыскакивали из машин, руками стали махать.
Видимо, выясняли, кто прав, кто виноват и что теперь делать. Конечно, ты -
старый хрен, но надо признать, что поставил ты их для меня классно: на
солнышке, по дистанции, как раз на уровень моего второго этажа. Пока они
базарили, я спокойненько телевиком их отщелкал.

- Где пленка? Быстренько ее в обработку, мне их фотки к завтрашнему
утру позарез нужны. И все остальные тоже.

- Уже, - промямлил Казарян, сонно прикрывая глаза. Опять желал
загорать.

- Что уже? - потребовал скрупулезного отчета Смирнов.

- Пленка в обработке, Викторова вся компания в пересъемке и в
укрупнении. Все будет готово через два часа.

- А Семен Афанасьевич в рабочих моментах киносъемок отыскался?

- Запечатлен, запечатлен, - успокоил Смирнова Казарян, не открывая
глаз. - И что интересно, именно в тот момент, когда его Виктор за грудки
трясет.

- Тогда надо быстрее и мою пленку в работу, - забеспокоился Виктор.

- Не надо, - осадил его Смирнов.

- Почему это не надо? - обиделся Виктор.

- Что ты мог в темном-то салоне снять? - Смирнов улыбнулся Виктору. -
Ты у нас подсадной уткой сегодня работал, Витя.

- Это теперь моя постоянная работа?

- Еще успеешь хлебнуть горячего до слез, - пообещал Смирнов. - Не рад
будешь, что с нами связался. Так что поохолонь, расслабься и отдыхай. Вон,
как Ромка.

Казарян молча покосился на Смирнова, вздохнул и, хлопнув себя по
коленям, встал:

- К сожалению, отдых свой прерываю. Как тебе известно, Саня, у меня
еще куча дел. В четыре встречаемся у Алика.

- Рома, а сколько отсюда по прямой до него, до Остоженки? - вдруг
загорелся Смирнов.

- Верст пять-шесть. Поговорить с ним хочешь? - догадался
сообразительный Казарян.

- А возьмет?

- До десяти должно брать.

Смирнов вытащил из внутреннего кармана переговорник, вытянул антенну,
скукожился весь, закрывая от посторонних глаз секретный инструмент, и,
нажав соответствующие кнопки, забубнил себе в ладошку:

- Срочно вызывается на переговоры знаменитый журналист Александр
Спиридонов, более известный в миру как двойной агент Алик. Прием.

Неожиданно быстро и оглушающе громко был дан ответ:

- Не наигрался еще, отставной Пинкертон? Что надо? Прием.

Опасливо оглядевшись (не слышал ли кто?), Смирнов умерил звук и
продолжил беседу:

- Ничего не надо, кроме шоколада. К четырем часам, чтобы стол был
накрыт. Икра там, ананасы, коньяк "Наполеон". В редакции был? Прием.

- Деревня ты, деревня. Кого же в редакциях до двенадцати найдешь?
Сейчас поеду, а к четырем жду. Отбой.

Смирнов сложил машинку, бережно спрятал ее в карман, посмотрел на
Виктора, посмотрел на Казаряна, посмотрел на солнце, подмигнул всем и
признался:

- Жизнь прекрасна.

- Пока, - дополнил его Казарян.

Хорошо жил известный журналист и двойной агент, хорошо. Отметив это
вслух, отставной полковник милиции Смирнов в сопровождении Виктора
совершил небольшую экскурсию по обширной, устоявшегося интеллигентного
уюта квартире и осведомился у хозяина:

- Варвара где?

- А Варвара дочку вот этого засранца на дачу увезла. Последние летние
денечки прихватить.

Обозванный засранцем писатель стерпел, засопел только, признавал
справедливость данной характеристики. Потоптались на балконе, любуясь
московским пейзажем.

Замысловато, как все истинно московское, сбегал к Москва-реке кривой
и крутой переулок, царила на том берегу светлая, с кровавыми подтеками
(так архитектором задумано) гостиница для партайгеноссе, спокойно делила
реку на два рукава, милая стрелка, островом Буяном смотрелся Кремль.

- Замечательно, - решил Смирнов, морща нос, счел недостаточным,
повторил. - Замечательно.

- Все-то у тебя, Иваныч, хорошо, прекрасно и замечательно, - ворчливо
заметил Виктор.

- Как правильно определил Казарян - пока. - Смирнов требовательно
посмотрел на Алика и спросил: - Кстати, где же он?

Как бы в ответ ему забренчал ручной старинный звонок - гордость этого
дома.

- Вот он, - с достоинством сообщил как о своей заслуге Алик. - Просил
- получай.

Устроились на кухне. Заказ Смирнова был исполнен в ассортименте.
Правда, не икра, но колбаса, не ананасы, но огурцы, не коньяк "Наполеон",
но бутылка "Пшеничной".

- Вы за рулем, - Смирнов строго посмотрел на Казаряна и Виктора,
наполняя только две рюмки. - А мы с Аликом врежем с устатку.

Двое врезали раз, врезали другой, третий. Двое лишенных прав вяло
жевали под водичку. В связи с таким разделением труда, с пиршеством
покончили довольно быстро и перешли в гостиную, где уселись вокруг
журнального стола.

Казарян сходил в прихожую, принес объемистый пакет и жестом деда
Мороза высыпал его содержимое на стол. Фотографии легли низким холмиком.
Смирнов наугад взял одну (это был снимок, сделанный Казаряном) и одобрил:

- Профессиональная работа, Рома.

- Но к чему она? - тут же спросил Виктор.

- Для ориентировки, для опознания, для идентификации, для малого и
крупного шантажа, мало ли для чего еще, Витя, - продолжая поочередно
любоваться изопродукцией, весело объяснил Смирнов. Нашел снимок, где
Лариса, Удоев и Дима Федоров у машины, подобрал к нему перепечатанные
укрупнения. - Вот к примеру. Ты мне можешь дать твердый ответ на вопрос,
кто из двоих этих козлов в то время спал с нынешней твоей любовницей,
Ларисой?

- Удоев, - решительно определил своего косвенного родственника
Виктор.

- Доказательства? - потребовал Смирнов.

- Димка - специалист на грани статьи по нимфеткам. Лариса для него
старуха. В данном случае скорее всего выступал как сводник.

- Убедил, - согласился Смирнов и отдал первый приказ: - Сегодня ты ее
приглашаешь на примирительный пистон. Но потрахаться вы не успеете, потому
что неожиданно в гости к тебе забредет надоедливый старикашка Смирнов.

- Где я ее до вечера найду? - возмутился Виктор.

- Твои заботы, - осадил его Смирнов. - Иди к телефону, звони по всем
ее возможным явкам и ищи, ищи, пока не найдешь. Действуй.

Виктор ушел в Аликов кабинет. Смирнов отложил фотографии и спросил
Алика:

- Ну, что там в редакции?

- Они там все уверены, что Олег в отъезде. Собирает материал для
статьи.

- Пышные пироги, - после паузы оценил обстановку Смирнов. - А,
собственно, на чем основана эта их уверенность?