для рыцарей. Я снова посмотрел на Кармен. Теперь она лежала тихо. Бледное
лицо на фоне подушек, большие потемневшие глаза, пустые, как колодцы во
время засухи. Одна из ее маленьких рук нервно комкала одеяло. Я понял, что
неопределенный проблеск сомнения шевельнулся в ее душе. Полностью она еще
не осознавала этого. Это слишком трудно для женщины, особенно для очень
хорошенькой, осознать, что ее тело не всегда прельщает.
тоже выпьешь один?
серьезно, в них росло сомнение, вползало неотвратимо, как кот,
подкрадывающийся в высокой траве к птенцу.
хорошо?
шипение. Она ничего не ответила. Я прошел в кухню, смешал виски с содовой
и налил в два стаканчика. Увы, у меня не было настоящих возбуждающих
напитков, таких как нитроглицерин или дистиллированная слюна тигра. Она не
шевельнулась, когда я вернулся. Шипение прекратилось. Глаза ее снова были
мертвы, губы начали улыбаться мне. Вдруг она вскочила, сбросила с себя
одеяло и протянула руку.
шипение, резкое и громкое. Это заставило меня взглянуть на нее. Она сидела
нагая, упираясь руками в матрац. Рот ее был широко раскрыт, а лицо похоже
на маску из слоновой кости. Звук, вырывавшийся из ее рта, не имел ничего
общего с этим застывшим лицом. В глубине ее глаз, - хотя они и были пусты,
как всегда, - таилось что-то такое, чего я никогда еще до сих пор не видел
в женских глазах.
искусственные и приводились в движение с помощью проводков.
или как назовет меня кто угодно другой. Но эта комната была местом, где я
жил. Она была тем, во что я мог вложить понятие "мой дом". В этой комнате
было все, что принадлежало мне, что было как-то связано со мной, все мое
прошлое. Это было не так уж много - радиоприемник, шахматы, несколько
книжек, картин, старые письма и разные прочие пустяки. Собственно, ничего
особенного. Но с этим были связаны мои воспоминания.
помогло мне осознать это.
отсюда. Если не уйдешь за это время, я вышвырну тебя силой... Так, как
стоишь сейчас, голую. А вслед за тобой пошлю твои вещи. Так что поспеши!
звериным. Она спустила ноги на пол и взяла одежду, лежавшую на стуле рядом
с кроватью. Она одевалась, а я смотрел на нее. Одевалась она неловкими, -
для женщины, - негнущимися пальцами, но несмотря на это быстро. Через две
минуты она уже была готова. Я следил за временем.
голове у нее была красивая зеленая шляпа, сдвинутая на одну сторону. Она
стояла так еще некоторое время по-прежнему шипя на меня, все с тем же
лицом похожим на маску из слоновой кости, с глазами, все еще пустыми, со
все еще таившимся в их глубине безумием. Наконец она подошла к двери,
открыла ее и вышла, не произнеся ни слова и не оглянувшись.
поплыл вечерний воздух, приторно-сладковатый, перенасыщенный уличными
запахами большого города и выхлопными газами. Я взял коктейль и стал
медленно пить. Внизу хлопнула входная дверь, по пустому тротуару застучали
каблуки. Где-то неподалеку взревел мотор, и машина, быстро набирая
скорость, унеслась в ночь.
маленькой головы, а на простыне виднелся отпечаток ее деликатного
развращенного тела.
городом хрустальную завесу. Чувствуя себя разбитым и уставшим, я встал,
подошел к окну и выглянул в него. Глубокое отвращение к семье Стернвудов
овладело мной. Я прошел на кухню и выпил там две чашки черного кофе.
Голова у человека может трещать не только с похмелья. У меня она трещала
от женщин. Меня тошнило от них.
другую сторону дороги в каких-нибудь двухстах метрах стоял серый "плимут".
Тот самый, который следовал вчера за мной и о котором я спрашивал у Эдди
Марза. Возможно, в нем сидел какой-нибудь полицейский, который как раз
располагал свободным временем и хотел развлечься, выслеживая мою персону.
Возможно, это был какой-то коллега-детектив, получивший указание сунуть
нос не в свое дело и обещание, что ему за это кое-что перепадет. Или это
был, - возможно, - священник с Бермуд, которому не понравилась моя ночная
жизнь.
мимо серого "плимута". В нем сидел одинокий невзрачный человек. Он нажал
на стартер в ту минуту, когда я проезжал мимо. Все указывало на то, что
ему легче работается в дождь. На этот раз он буквально висел у меня на
заднем бампере, но ни разу не подъехал настолько близко, чтобы я мог
перекрыть ему дорогу. Я проехал вдоль бульвара и остановился неподалеку от
моей конторы. Вышел из машины и направился к входным воротам, высоко
подняв воротник и низко надвинув шляпу на глаза. Но это не уберегло меня
от дождя. Серый автомобиль остановился напротив, возле пожарного крана. Я
подошел к перекрестку, перешел на другую сторону улицы и продефилировал
возле автомобиля. "Плимут" не двигался с места и из него никто не
показывался. Я дернул дверцу.
вжавшись в угол. Я стоял и смотрел на него, чувствуя спиной удары дождевых
капель. Его глаза поблескивали сквозь облака дыма, руки нервно постукивали
по баранке.
испуганным голосом.
пытаетесь следить.
делайте все, что вам нравится. Сейчас я иду завтракать в кафе напротив. На
завтрак будет апельсиновый сок, яичница с ветчиной, булочки, мед, три или
четыре чашки кофе. Ага! И зубочистка. Потом поеду в свою контору,
находящуюся на седьмом этаже, в здании, напротив которого мы стоим. Если
вас по-прежнему что-то будет тревожить, решитесь и приходите выплеснуть
это из себя. А я тем временем пойду и смажу свой пулемет.
возможность распечатать толстый конверт, адресованный на мое имя красивым
старомодным почерком. В нем была короткая официальная записка и чек на
пятьсот долларов, выписанный на Филиппа Марлоу и подписанный за генерала
Гая Бризея Стернвуда Винсентом Норрисом. День начинался действительно
чудесно. Я как раз заполнял бланк для банка, когда звук звонка дал мне
понять, что кто-то решил посетить меня. В комнату вошел маленький
человечек из "плимута".
словно опасался, что я вот-вот дам ему пинка. Мы уселись друг против друга
по обе стороны стола. Рост его был действительно невелик, примерно метр
пятьдесят. У него были зоркие блестящие глаза, которым он пытался придать
строгое выражение, но они выглядели так же строго, как устрица с открытой
раковиной. На нем был двубортный темно-серый костюм, слишком широкий в
плечах и со слишком широкими лацканами, и галстук с мокрыми пятнами от
дождя.
Его маленькие изящные пальчики молниеносно схватили одну из них, словно
форель, заглатывающая муху. Он прикурил ее от стоявшей на столе зажигалки
и помахал рукой, разгоняя дым.
парней и им подобных! Я немного занимался контрабандой спиртного. Это
клевое дело, старик. Едешь себе, бывало, на машине с револьвером на
коленях и полным патронташем на поясе. Иногда нам случалось прихлопнуть по
дороге парочку конов. Замечательное дело.
маленьких сжатых губ.
Шилова Юлия
Доценко Виктор
Глуховский Дмитрий
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий