утаскивали из племени. Если случалось, что Нума, Сабор, Шита или бродячий
обезьяний самец из другого племени унесут ту или иную самку, тем дело и
кончалось. Овдовевший супруг поворчит день, другой, и потом, если он еще
достаточно силен, возьмет другую жену из своего племени, а если он слаб,
отправится дальше в джунгли, чтобы украсть себе подругу из чужой общины.
был заинтересован в судьбе украденных самок; но Тика была его первой
любовью, и ребенок Тики занимал в его сердце то место, которое занимал бы
его собственный.
и наказать врага. Это было несколько лет тому назад, когда Кулонга, сын
Мбонги-вождя убил Калу. Тогда Тарзан нагнал его и отомстил. Теперь, хотя и в
меньшей степени, он был движим той же целью.
сломаны, и она злая; но она может стеречь Газана, пока мы не вернемся с
Тикой. А если Газан будет мертвым, когда мы вернемся, -- обратился он к
Мамге, -- я убью тебя также.
который украл ее. Идем!
совершенно ясен для его изощренных чувств. Он даже не обернулся, чтобы
взглянуть, идет ли за ним Тог. Последний передал Газана Мамге, бросив ей на
прощание: "Если Газан умрет -- Тарзан убьет тебя!" -- и последовал за
загорелым гигантом, который уже двинулся медленной рысью по тропинке.
как Тарзан, так как изощренности его чувств сопутствовала высокая степень
умственного развития. Его мысль заранее подсказала ему, какой путь должна
была выбрать его жертва, и теперь ему оставалось только заметить наиболее
приметные следы на дороге, и путь, которым шел Туг, был так же ясен для
него, как буквы на печатной странице книги для нас с вами.
обезьяний самец. Ни одного слова не было произнесено ими. Они двигались
молча, как две тени среди других теней в лесу. Не менее бдительным, чем
глаза и уши, был и благородный нос Тарзана. След был свежий, и для него не
представляло большой трудности следовать за Тугом и Тикой только по их
запаху. Знакомый запах Тики уверил Тарзана и Тога в том, что они идут по ее
следам, и вскоре они различили и усвоили запах Туга.
Тарзан ускорил шаг. Теперь он почти летел -- то по тропинке, то по
наклонной, волнующейся дороге из веток; раскачиваясь, перелетал он с дерева
на дерево, как делал это и Туг, только более быстро, так как он не был
нагружен такой ношей, какая была у Туга.
становился все сильнее и сильнее. Вдруг джунгли осветились молнией, и
оглушительные раскаты грома, прокатившиеся по небу, отдались в лесу, так что
задрожала земля. Потом пошел дождь, -- не так, как он идет у нас, в
умеренных поясах; это была могучая лавина воды -- потоп, когда вода падает
не каплями, а струями, на склонившихся лесных гигантов и на перепуганных
животных, ищущих крова.
земли. Ливень шел с полчаса, потом показалось солнце, убравшее лес
миллионами сверкающих драгоценных камней. Но сегодня человек-обезьяна,
обычно такой внимательный к переменчивым чудесам джунглей, не замечал их.
Тот факт, что след Тики и ее преследователя был уничтожен, поглощал все его
мысли.
на земле; только на деревьях они более разветвляются и перекрещиваются,
потому что здесь дорога более открыта, чем среди густого кустарника на
поверхности земли. По одной такой тропинке Тарзан и Тог пошли после того,
как прекратился дождь, так как человек-обезьяна знал, что вор неизбежно
должен был избрать именно эту дорогу; но. дойдя до разветвления, они стали в
тупик. И Тарзан обнюхивал каждую ветку, каждый лист, который мог быть задет
убегающей обезьяной.
которому можно было бы определить, какой путь избрала жертва. Это была
кропотливая работа, и Тарзан знал, что самец чужого племени постоянно
удаляется от них, выигрывая драгоценные минуты, и, пожалуй, придет в
безопасное место прежде, чем они настигнут его.
методы, которыми только располагало его удивительное знание джунглей; но не
раз он ошибался, так как во всех открытых местах запах был смыт ливнем.
широкого листа чуткий нос Тарзана уловил слабый запах следа Туга в том
месте, где лист коснулся волосатого плеча, когда огромная обезьяна
пробиралась среди листвы.
тут случались досадные промедления; казалось, что след потерян и найти его
вновь невозможно. Мы с вами не увидали бы тут никакого следа, даже еще до
дождя, за исключением, может быть, только тех следов, которые были на земле,
на тропинке, протоптанной зверями. В таких местах отпечатки огромных ног,
похожих на руки, и суставов одной большой лапы были временами достаточно
отчетливы для того, чтобы их мог заметить простой смертный. Тарзан видел из
этих и других признаков, что обезьяна здесь все еще несла Тику. Глубина
отпечатков ее ноги указывала на большую тяжесть, чем тяжесть самого крупного
самца, очевидно, они были сделаны под давлением двух тел, Туга и Тики; а тот
факт, что только одна рука дотрагивалась до земли, во всяком случае,
доказывал, что другая рука прижимала пленницу к волосатому плечу. Тарзан мог
проследить, что в защищенных местах происходило перемещение ноши с одного
плеча на другое. На это указывало углубление отпечатка ноги с той стороны,
где была ноша, и перемещение отпечатков суставов рук с одной стороны
тропинки на другую.
расстоянии совершенно прямо на своих задних ногах -- как ходит человек; но
это бывало и с другими взрослыми антропоидами, так как они, не в пример
шимпанзе и горилле, ходят без помощи рук так же легко, как и на всех четырех
конечностях. Как бы то ни было, подобные указания помогали Тарзану и Тогу
установить внешность похитителя. Вместе с его характерным запахом,
неизгладимо врезавшимся в их память, они обладали гораздо большими
средствами узнать виновника, чем современный сыщик со своими фотографиями и
Бертильоновскими измерениями, предназначенными для того, чтобы узнать
убежавшего от культурного правосудия преступника,
самца из племени Керчака часто находились в затруднении, по какой тропинке
идти, и так замешкались, что к вечеру следующего дня они все еще не догнали
беглеца.
после дождя.
деревьях, когда они украдкой пробирались вперед, тараторила со своими
товарищами Ману-мартышка, щебетали и кричали громкоголосые птицы; жужжали и
стрекотали бесчисленные насекомые и шумела густая листва. Какой-то маленький
бородач визжал и с кем-то ругался, сидя на качавшейся ветке; он взглянул
вниз и вдруг увидел Тарзана и Тога. Визг и ругань моментально прекратились,
и длиннохвостый карлик умчался куда глаза глядят. По всем признакам это была
маленькая перепуганная обезьянка, и ничего не было в ней особенного.
новому властелину с подобающим смирением любящей и покорной супруги? Стоило
только взглянуть на эту пару, чтобы даже самые сомневающиеся зрители полчили
ясный и исчерпывающий ответ: Тика имела совершенно истерзанный вид, у нее
текла кровь из ран, нанесенных угрюмым Тугом в его стремлении подчинить ее
своей воле. Туг тоже был изуродован и окровавлен; но с упрямой жестокостью
все еще цеплялся за свою теперь уже совсем не нравившуюся ему добычу.
племя. Он надеялся, что царь забыл о его измене; если же нет, то Туг готов
был покориться своей судьбе: какая бы ни ждала его там участь, она была все
же приятнее, чем мучительное пребывание наедине с этой страшной самкой;
кроме того Туг намеревался показать свою пленницу товарищам: не прельстятся
ли ею они? А, может быть, он даже подарит ее самому царю -- именно эта
последняя мысль и подгоняла его вперед.
плоды и насекомых. Эта роща, похожая на великолепный парк, была усеяна
огромными глыбами, наполовину вросшими в землю. Это были немые памятники
забытых времен, когда могучие ледники медленно ползли там, где теперь жгучее
солнце бросает лучи в чащу тропических джунглей.
Последний узнал в них друзей.
оскаленную морду. Она имела сейчас не очень привлекательный вид, но несмотря
на кровь и исказившую ее облик ненависть, они все-таки поняли, что она
прекрасна, и позавидовали Тугу -- увы, они не знали Тики.
к ним по деревьям примчалась маленькая длиннохвостая мартышка с седыми
бакенбардами. Она казалась сильно возбужденной и испуганной. Остановившись
прямо над ними на ветке дерева, она затараторила:
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Андреев Николай
Чернецов Андрей
Маккэфри Энн