Чтение 301–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

- Как это удачно совпало! Я вас также хотел повидать.

- Рауль, не желаете ли выйти с мадемуазель Монтале?

- Всем сердцем!

- Идите!

И он тихонько вывел Рауля из кабинета; затем, взяв Монтале за руку,
прошептал:

- Будьте доброй девушкой. Пощадите его, пощадите ее.

- Ах, - ответила она так же тихо, - не я буду с ним разговаривать. За
ним послала принцесса.

- Вот как, принцесса! - вскричал даАртаньян. - Не пройдет и часа, как
бедняжка поправится.

- Или умрет, - сказала Монтале с состраданием. - Прощайте, господин
даАртаньян!

И она побежала вслед за Раулем, который ожидал ее, стоя поодаль от
дверей, встревоженный и озадаченный этим диалогом, не предвещавшим ему
ничего хорошего.

XII

ДВЕ РЕВНОСТИ

Влюбленные нежны со всеми, кто имеет отношение к их любимым. Так
только Рауль остался наедине с Монтале, он с пылом поцеловал ее руку.

- Так, так, - грустно начала девушка. - Вы плохо помещаете капитал
своих поцелуев, дорогой господин Рауль, гарантирую, что они не принесут
вам процентов.

- Как?.. Что?.. Объясните мне, милая Ора...

- Вам все объяснит принцесса. К ней-то я вас и веду.

- Что это значит?

- Тише... и не бросайте на меня таких испуганных взглядов. Тут окна
имеют глаза, а стены - длинные уши. Будьте любезны больше не смотреть на
меня; будьте любезны очень громко говорить со мной о дожде, о прекрасной
погоде и о том, какие развлечения в Англии.

- Наконец...

- Ведь я предупреждала вас, что где-нибудь, я но знаю где, но где-ни-
будь у принцессы обязательно спрятано наблюдающее за нами око и подслу-
шивающее нас ухо. Поймите, что мне вовсе не хочется быть выгнанной вон
или попасть в тюрьму. Давайте говорить о погоде, повторяю еще раз, или
лучше уж помолчим.

Рауль сжал кулаки и пошел быстрее. Он придал себе вид безгранично
храброго человека - это верно, но то был храбрец, идущий на казнь. Мон-
тале, легкая и настороженная, шла впереди него.

Рауля сразу же ввели в кабинет принцессы.

"Пройдет целый день, и я ничего не узнаю, - подумал Рауль. - Де Гиш
пожалел меня, он сговорился с принцессой, и оба они, составив дружеский
заговор, отдаляют разрешение этого больного вопроса. Ах, почему я не
сталкиваюсь тут с откровенным врагом, например, с этой змеею Бардом? Он,
конечно, не преминул бы ужалить... но зато я бы не знал колебаний. Сом-
неваться... раздумывать... нет, уж лучше смерть!"

Рауль предстал перед принцессой.

Генриетта, которая была еще очаровательней, чем всегда, полулежала в
кресле; она положила свои прелестные ножки на бархатную вышитую подушку
и играла с длинношерстым пушистым котенком, который покусывал ее пальцы
и цеплялся за кружево, ниспадавшее с ее шеи. Принцесса была погружена в
размышления. Только голоса Ментоле и Рауля вывели ее из задумчивости.

- Ваше высочество посылали за мной? - повторил Рауль.

Принцесса встряхнула головой, как если б она только проснулась.

- Здравствуйте, господин де Бражелон, - сказала она, - да, я посылала
за вами. Итак, вы вернулись из Англии?

- К услугам вашего высочества.

- Благодарю вас. Оставьте нас, Монтале.

Монтале вышла.

- Вы можете уделить мне несколько минут, не так ли, господин де Бра-
желон?

- Вся моя жизнь принадлежит вашему высочеству, - почтительно ответил
Рауль, который под всеми любезностями принцессы предугадывал нечто мрач-
ное. Но мрачность эта скорее была ему по душе, так как он был убежден,
что чувства принцессы имеют нечто общее с его чувствами. И в самом деле,
все умные люди при королевском дворе знали про капризный характер и
взбалмошный деспотизм, свойственные принцессе.

Принцесса была свыше меры польщена вниманием короля; принцесса заста-
вила говорить о себе и внушила королеве ту смертельную ревность, кото-
рая, как червь, разъедает всякое женское счастье, - словом, принцесса,
желая исцелить оскорбленную гордость, воображала, что ее сердце сжимает-
ся от любви.

Мы с вами хорошо знаем, как поступила принцесса, чтобы вернуть Рауля,
удаленного королем. Рауль, однако, не знал о ее письме к Карлу Второму;
лишь один д'Артаньян догадался о нем.

Это необъяснимое сочетание любви и тщеславия, эту ни с чем не сравни-
мую нежность, это невиданное коварство - кто сможет их объяснить? Никто,
даже демон, разжигающий в сердцах женщин кокетство. Помолчав еще некото-
рое время, принцесса наконец сказала:

- Господин де Бражелон, вы вернулись довольный?

Бражелон посмотрел на принцессу и увидел, что ее лицо покрывается
бледностью; ее мучила тайна, которую она хранила в себе и которую
страстно хотела открыть.

- Довольный? - переспросил Рауль. - Чем же я могу быть доволен или
недоволен, ваше высочество?

- Но чем может быть доволен или недоволен человек вашего возраста и
вашей наружности?

"Как ей не терпится! - подумал, ужаснувшись, Рауль. - Что-то вложит
она в мое сердце?"

Затем, в страхе перед тем, что ему предстояло узнать, и желая отда-
лить столь вожделенный и вместе с тем столь ужасный момент, он ответил:

- Ваше высочество, я оставил дорогого мне друга в добром здоровье, а
вернувшись, увидел его больным.

- Вы говорите о господине де Тише? - спросила принцесса с невозмути-
мым спокойствием. - Передают, что вы с ним очень дружны.

- Да, ваше высочество.

- Ну что ж, это верно, он был ранен, но теперь поправляется. О! Гос-
подина де Гиша жалеть не приходится - добавила она быстро. Потом, как бы
спохватившись, продолжала: - Разве его нужно жалеть? Разве он жалуется?
Разве у него есть печали, которые не были б нам известны?

- Я говорю о его ране, ваше высочество, и ни о чем больше.

- Тогда ничего страшного, потому что во всем остальном господин де
Гиш, как кажется, очень счастлив: он неизменно в радужном настроении.
Знаете ли, господин де Бражелон, я уверена, что вы предпочли бы, чтобы
вам нанесли телесную рану, как ему... Что такое телесная рана?

Рауль вздрогнул; он подумал: "Она приступает к главному. Горе мне!"
Он ничего не ответил.

- Что вы сказали? - спросила она.

- Ничего, ваше высочество.

- Ничего не сказали? Значит, вы не одобряете моих слов пли, быть мо-
жет, вы удовлетворены создавшимся положением?

Рауль подошел поближе к принцессе.

- Вашему высочеству угодно мне кое о чем рассказать, но естественное
великодушие заставляет ваше высочество взвешивать свои слова. Я прошу
ваше высочество ничего не утаивать. Я ощущаю в себе достаточно сил, я
слушаю.

- На что вы, собственно, намекаете?

- На то, о чем ваше высочество хочет поставить меня в известность.

И, произнося эти слова, Рауль не смог удержаться от содрогания.

- Да, - прошептала принцесса, - это жестоко, но если я начала...

- Да, раз вы снизошли к тому, чтобы начать, ваше высочество, снизой-
дите и к тому, чтобы кончить.

Генриетта поспешно встала и нервно прошлась по комнате.

- Что вам сказал де Гиш? - внезапно спросила она.

- Ничего.

- Ничего? Он ничего не сказал? О, как я узнаю его в этом!

- Он, несомненно, хотел пощадить меня.

- И вот это называется дружбой! Но господин д'Артаньян, от которого
вы только что вышли, что рассказал господин даАртаньян?

- Не более, чем де Гиш.

Генриетта сделала нетерпеливое движение:

- Вам-то, по крайней мере, известно, о чем говорит весь двор?

- Мне ровно ничего не известно, ваше высочество.

- Ни сцена во время грозы?

- Ни сцена во время грозы...

- Ни встреча наедине в лесу?

- Ни встреча в лесу...

- Ни бегство в Шайо?

Рауль, клонившийся, как цветок, задетый серпом, сделал сверхчелове-
ческое усилие, чтоб улыбнуться, и ответил с трогательной простотой:

- Я имел честь сообщить вам, ваше высочество, что я решительно ничего
не знаю. Я бедный, забытый всеми изгнанник, только что прибывший из Анг-
лии; между теми, кто здесь, и мною простиралось бурное море, и молва обо
всем, о чем вы упомянули, не могла достигнуть моего слуха.

Генриетта была тронута бледностью, кротостью и мужеством юноши. Но
преобладающим желанием ее сердца в это мгновение была жажда услышать от
обманутого влюбленного, что он по-прежнему помнит о той, которая причи-