вместе составили какую-то еще отдельную (хоть и впереслойку) страну между
СССР и Архипелагом -- не чистилище, а скорее грязнилище, из которого можно
переходить на Архипелаг, но не в метрополию.
оккупировано-освобожденных территорий, 1947-49 -- из западных республик. И
всеми потоками вместе, даже без ссылки мужицкой, была много раз, и много
раз, и много раз превзойдена та цифра в полмиллиона ссыльных, какую сложила
за весь XIX век царская Россия, тюрьма народов.
ссылке или высылке? (Из какого-то административного наслаждения это различие
все годы если не соблюдалось, то упоминалось. Гонимому за веру М. И.
Бордовскому, удивлявшемуся, как это его сослали без суда, подполковник
Иванов разъяснил благородно: "Потому не было суда, что это не [ссылка], а
[высылка]. Мы не считаем вас судимым, вот даже не лишаем вас избирательных
прав". Т. е. самого важного элемента гражданской свободы!..)
глава);
партизанского движения вроде Западной Украины или Прибалтики).
отструивались кроме лагерей и на ссылку, постоянно выбрасывали какую-то
часть и в ссылку. Кого же? В общем виде, чаще всего -- семьи тех, кто
осуждался к лагерю. Но далеко не всегда тянули семьи, и далеко не только
семьи лились в ссылку. Как объяснение потоков жидкости требует больших
гидродинамических знаний, либо уж отчаяться и только наблюдать
бессмысленно-ревущую, крутящую стихию, так и здесь: нам недоступно изучить и
описать все те дифференциальные толчки, которые в разные годы разных людей
вдруг направляли не в лагерь, а в ссылку. Мы только наблюдаем, как пёстро
смешивались тут переселенцы из Манчжурии, какие-то иностранноподданные
одиночки (которым и в ссылке не разрешал советский закон сочетаться браком
ни с кем из окружающих ссыльных, а всё же советских); какие-то кавказцы
(среди них не вспомнят ни одного грузина) и среднеазиаты, которым за плен не
дали по 10 лет лагерей, а всего по 6 лет высылки; и даже такие бывшие
пленные, сибиряки, которые возвращаемы были в свой родной район и жили там
как вольные, без отметок в комендатуре, однако же не имели права выехать из
района.
случайными рассказами или письмами направляются наши знания. Не напиши
письма А. М. Ар-в, и не было бы читателю вот такого рассказа. В 1943 году в
вятское село пришло известие, что их колхозника Кожурина, рядового пехоты,
не то послали в штрафную, не то сразу расстреляли. И тотчас к жене его с
шестью детьми (старшей -- 10 лет, младшему -- 6 месяцев, а еще с нею жили
две сестры, две старых девы под пятьдесят лет) явились [исполнители] (вы это
слово уже понимаете, читатель, это смягчение для слова [палач]). И не дав
семье ничего продать (изба, корова, овцы, сено, дрова -- всё покинуто на
растаск), бросили их девятерых с вещичками малыми в сани -- и крепким
морозом повезли за 60 км в город Вятку-Киров. Как они не помёрзли в дороге
-- только знает Бог. Полтора месяца их держали на кировской пересылке и
потом сослали на гончарный заводик под Ухту. Там сёстры-девы пошли по
помойкам, сошли с ума обе и обе умерли. Мать же с детьми осталась в живых
лишь помощью (безыдейной, непатриотической, пожалуй даже антисоветской
помощью) окружающих местных. Подросшие сыновья все потом служили в армии и,
как говорится, были "отличниками боевой и политической подготовки". В 1960-м
мать вернулась в родное село -- и ни брёвнышка, ни печного кирпича не нашла
на месте своей избы.
Победы? Не берут, [не типичен].
калек отечественной войны?] Почти ничего не знаем мы о ней (да и мало кто
знает). А освежите в памяти -- сколько этих калек -- и не старых, еще --
шевелилось на наших базарах около чайных и в электричках в конце войны? И
как-то быстро и незаметно они проредились.
[[за то]] сослали, что во славу отечества они дали обезобразить себя на
войне, и [[для того]] сослали, чтоб оздоровить нацию, так победно себя
проявившую во всех видах атлетики и играх с мячом. Там, на неведомом
острове, этих неудачливых героев войны содержат естественно без права
переписки с большой землёй (редкие письма прорываются, оттуда известно) и
естественно же на пайке скудном, ибо трудом своим они помогут оправдать
изобильного.
себя и большие города, и малые, и посёлки, и вовсе глушь. Старались ссыльные
проситься в города, верно считалось, что там нашему брату всё-таки легче,
особенно с работой. И как-то больше похоже на обычную жизнь людей.
жемчужин, была Караганда. Я повидал её перед концом всеобщей ссылки, в 1955
году (ссыльного, меня на короткое время отпускала туда комендатура: я там
жениться собирался, на ссыльной же). У въезда в этот голодный тогда город,
близ клопяного барака-вокзала, куда не подходили близко трамваи (чтоб не
провалиться в накопанные под землёю штреки), стоял при трамвайном круге
вполне символический кирпичный дом, стена которого была подпёрта деревянными
искосинами, дабы не рухнула. В центре Нового города насечено было камнем по
каменной стене: "[Уголь -- это хлеб]" (для промышленности). И правда, чёрный
печёный хлеб каждый день продавался здесь в магазинах -- и в этом была
льготность городской ссылки. И работа чёрная и не только чёрная всегда была
здесь. А в остальном продуктовые магазины были очень пустоваты. А базарные
прилавки -- неприступны, с умонепостижимыми ценами. Если не три четверти
города, то две трети жило тогда без паспортов и [отмечалось] в комендатурах;
на улице меня то и дело окликали и узнавали бывшие зэки, особенно
экибастузские. И что' ж была тут за ссыльная жизнь? На работе униженное
положение, и приниженная зарплата, ибо не всякий после катастрофы
ареста-тюрьмы-лагеря найдёт чем доказать образование, а стажа тем более нет.
Или так просто вот, как неграм, не платят вровень с белыми, и всё, можешь не
наниматься. Зато очень худо с квартирами, жили ссыльные в неотгороженных
коридорных углах, в тёмных чуланах, в сарайчиках -- и за всё это лихо
платили, всё это -- от частника. Уже немолодые женщины, изжёванные лагерем,
с металлическими зубами, как о мечте грезили иметь одну крепдешиновую
"выходную" блузку, одни "выходные" туфли.
работы. Трамвай от центра до рабочей окраины скрежетал битый час. В трамвае
напротив меня сидела замученная молодая женщина в грязной юбке, в рваных
босоножках. Она держала ребёнка в очень грязных пелёнках, всё время
засыпала, ребёнок из ослабленных рук сползал по коленям на край и почти
падал, тут ей кричали: "упустишь!". Она успевала его подхватить, но через
несколько минут засыпала опять. Она работала на водокачке в ночной смене, а
день проездила по городу, искала обуви -- и не нашла нигде.
в городе Джамбуле: благодатная южная полоса Казахстана, очень дёшевы
продукты. Но чем мельче город, тем труднее с работой.
красноярской пересылки, и бодро отвечал им конвойный лейтенант: "Работа
будет?" -- "Бу-удет". -- "А жильё?" -- "Бу-удет". Но сдав их комендатуре,
конвой ушёл себе налегке. А приехавшим спать пришлось -- под перевёрнутыми
лодками на берегу, под базарными навесами. Хлеба купить они не могли:
продавался хлеб только по домовым спискам, а новоприбывшие нигде не
прописаны, чтобы где-то жить -- надо деньги за квартиру платить. Митрович,
уже инвалид, просил работу по специальности, он зоотехник. Смекнул комендант
и позвонил в РайЗО: "Слушай, дашь бутылку -- дам тебе зоотехника".
назад!" -- не пугала никого. О том же Енисейске есть свидетельство 1952
года. В день отметки отчаявшиеся ссыльные стали требовать от коменданта
именно арестовать их и отправить обратно в лагерь. Взрослые мужчины, они не
могли добыть себе тут хлеба! Комендант разогнал их: "МВД вам не биржа
труда!" *(2)
ссылались немцы, чечено-ингуши и бывшие зэки. Это место -- не новое, не
придуманное, поблизости там -- д. Хандалы', где когда-то перековывали
кандалы.
году привезли туда группу [повторников], к вечеру, сгрузили в школу. Поздно
ночью собралась комиссия, принимать рабочую силу: начальник райМВД, от
леспромхоза, председатели колхозов. И потянулись перед комиссией -- больные,
старые, измотанные лагерной [десяткой], и всё больше женщины -- вот кого
мудрое государство изъяло из опасных городов и кинуло в суровый район
осваивать тайгу. От такой "рабочей силы" все стали отказываться, МВД
заставило их брать. Самых же забракованных доходяг насовали сользаводу,
представитель которого опоздал, не присутствовал. Сользавод -- на р. Усолке
в селе Троицком (тоже место давне-ссыльное, еще при Алексее Михайловиче
загоняли сюда старообрядцев.) В середине XX века техника там была такая:
гоняли лошадей по кругу и этим накачивали соль на про'тивни, а потом
выпаривали её (дрова с лесоповала, на это и кинули старух). Крупный
известный кораблестроитель угодил в эту партию, его поставили ближе к
специальности: упаковывать соль в ящики.
мог, нищенствовал. Иногда подбирали его люди ночевать, иногда спал он на
улице. В инвалидном доме для него места не было, в больнице его долго не
Корнев Павел
Василенко Иван
Корнев Павел
Посняков Андрей
Андреев Николай
Глуховский Дмитрий