поддался три раза в шашки, но отвлечь Николая Александровича от горьких
дум так и не смог.
Спиридовича и обратился к нему с просьбою: съездить в Петербург, навестить
генерала Курлова - шефа жандармов, заместителя Столыпина по министерству
внутренних дел, - и договориться о встрече в ресторане Кюба на завтра, на
восемь часов вечера в кабинете номер пять.
очевидны:
министра внутренних дел Столыпина в тот же вечер, особенно тех, которые
шли по линии Царское Село - северная столица.)
подруге - ни-ни; я тебе верю, как сыну, и знаю, ты мне предан, с
остальными - только дело...
были веские.
Столыпина, вероятно, предрешен. В московских кругах его возможным
преемником называют лидера партии октябристов г-на Гучкова, что, с точки
зрения наших экспертов, никогда не будет утверждено дворцовыми сферами.
Ситуация в столице крайне нервозная. Весьма активизировались
"националисты", начав антисемитскую кампанию о "ритуальных убийствах",
совершаемых евреями, компрометируя этим премьера, обязанного поддерживать
царских любимцев".)
Освободителя, Александру Ивановичу Спиридовичу было восемь лет; детские
впечатления - самые сильные, врубаются в память на всю жизнь, во многом
определяют не только привязанности и антипатии человека, но и выбор
профессии.
заранее, что ждет его не военная карьера, но жандармская - охранительная,
антиреволюционная.
простован, пробиваться надобно было, р у к и не имел), Спиридович в конце
века, когда Николай II начал собирать свою к о м а н д у, перешел в корпус
жандармов; молодому офицеру сразу улыбнулось счастье: он попал под начало
"гения сыска и провокации" Сергея Васильевича Зубатова, начальника
московского охранного отделения.
права трудящихся, к пику карательной службы России, была примечательна тем
именно, что он первым, пожалуй, понял, что не анархист страшен и даже не
мужицкий бунт, но книга правды, принесенная агитатором в организованную
фабричную среду.
движение под государственный контроль, вырвать его из-под зловредного
влияния нерусской доктрины Марксова социализма.
хоругви; именно он доказал великому князю Сергею Александровичу, что
фабричные ждут его, дабы именно он, истинно русский человек царствующего
дома, возглавил колонну верноподданных демонстрантов; Москва была
потрясена видом этого шествия, окончившегося торжественной панихидой по
убиенному Александру Освободителю, которую отслужили возле его памятника;
Спиридович был в числе тех, кто шел рядом с дядей монарха, сыном
царя-освободителя; одет был в черную косоворотку с белыми пуговичками;
Зубатов лично гримировал его и следил за тем, чтобы руки были тщательно
вымазаны в угольной пыли: "Великий князь должен быть окружен не охраной, а
простыми русскими рабочими".
мечтателям в с ф е р а х, обрела свое вещественное подтверждение: если
подойти к фабричному с прочувствованным словом, он все простит, примет и
ни о каких реформах не станет просить - как жил, так и будет жить.
особого отдела департамента полиции.
России, Зубатов был накануне своего высшего взлета, - всем казалось, что
рабочее движение отныне контролируется власть предержащими по всем
параметрам.
киевской охранки, Зубатов говорил:
нашем деле нет. Думаешь, что перед тобою монолит, борец, скала; ан - нет;
глянь в картотеку, полистай странички, и ясно тебе: обижен был на выборах
в рабочий комитет; любимая ушла; мамкиным докторам платить нечем; хлебным
вином грешен; зазря и - главное - при всех отругал мастер, оттого он сдуру
и бухнулся в революцию... К каждому надо подойти с лаской, состраданием и
знанием, Санечка.
грифом "совершенно секретно", - за нами сила, в нас вера, на нас надежда.
Так-то вот. И - еще. Не стремись все сам. Все равно, о чем ты за своей
подписью доложишь, будет т в о и м. Посему помни: окружив себя о б р а щ е
н н ы м и, теми, кто ранее был супротив власти, ты обретешь таких
сотрудников, с коими ни один ротмистр не сравнится, ни один наш офицерский
чин; для тех, под погонами, служба и есть служба, а для обращенных -
жизнь, тоска, страх и надежда.
Александровича Сухомлинова. Поначалу генерал присматривался к молодому
подполковнику; к "столичным штучкам" относился, в общем-то, недоверчиво;
потом узнал, что его тайная подруга Екатерина Викторовна Гошкевич
(страдавшая еще в ту пору в браке с помещиком Бутовичем) сдружилась с
милейшей Сашенькой, родственницей подполковника, приехавшей на отдых
накануне своей свадьбы - выходила за помощника московского пристава Колю
Кулябко.
про петербургских министров; голубоглазая, рыжеволосая, резкая в
суждениях, бранила мягкость властей в борьбе с революционерами: "Моя б
воля - расстрел; только это может остановить наше темное быдло";
Спиридович же, наоборот, постоянно говорил в обществе, что лишь мягкость,
сдержанность и неукоснительное следование закону разоблачат одержимых
бунтовщиков в глазах общества, сделают смешными и жалкими в глазах людей.
следует оградить от чужих идей; пора возвратиться к истокам и припасть к
живительному роднику народности.
выбившегося из среднего уровня обывателей, а потому ставшего легко
заметным, фиксировалось, оседало в делах тайной полиции или же разносилось
добровольными осведомителями по салонам, министерским кабинетам и
банковским канцеляриям, именно эти слова Спиридовича и заинтересовали
генерал-губернатора, "грешившего" литературой - пописывал и печатался.
доклада - задержаться, удостоил чести отобедать попросту, за холостяцким
столом.
Ессентуков (доставлял есаул Шкуро, приглянулся Владимиру Александровичу во
время охоты на кабанов, великолепный егерь, загоны организовывал
артистические); на первое принесли ленивые щи, потом была телятина с
белыми грибами; на десерт потчевали вишнями, сливами, грушами и земляникой.
- Сухомлинов посетовал:
покойная жена, урожденная баронесса Корф, воспитывалась в доме своей
сестры, Марии Фердинандовны Набоковой, - пусть земля ей будет пухом, - она
меня приучила к кофею, раньше в рот не брал. И знаете ли, до сих пор
ощущаю без нее звенящую пустоту в сердце... Как время кофе - так смертная
тоска... Одиночество...
Сухомлинов встречался со своей любовницей, какие подарки делал ей -
прибегая к тайной помощи венского консула Альтшуллера, являвшегося по
совместительству крупным киевским дельцом, - сколь нецензурно говорил об
усопшей жене, как чурался встреч с сестрой покойницы, которая блистала в
свете, - все-таки вдова министра юстиции России; не цени государь
Набокова, не поздоровилось бы ее сыночку, Владимиру, - заместителю лидера
кадетской партии Милюкова; избаловали, сукина сына, в двадцать один год
был пожалован камер-юнкером, что твой Пушкин; другого бы за
противуправительственные высказывания в крепость засургучили, а этого
всего лишь звания лишили.
Сергеем Дмитриевичем Набоковым, егермейстером и действительным статским
советником судебного ведомства, Сухомлинов дружил, пользовался советами по
юридической линии; дважды говорил с ним о Спиридовиче, просил навести
справки, сетовал: "Не верю жандармам, они мать родную продадут, не то что
боевого генерала".)
нет ли у подполковника каких-либо материалов на помещика Бутовича:
"Отвратительный, говорят, тип, тиранствует жену, ревнив, как мавр, и столь
же подозрителен".
Нортон Андрэ
Максимов Альберт
Ильин Андрей
Зыков Виталий
Каргалов Вадим
Браун Дэн