стороны, не строятся на развод, не снимают шапок, не запираются на ночь
наружными замками), ссылка имеет свой [[режим]]. Где мягче, где суровее, но
ощутителен он был везде до 1953-го года, когда начались всеобщие смягчения.
учреждения никаких жалоб по гражданским вопросам -- иначе как через
комендатуру, и только та решала, стоит ли этой жалобе давать ход или
пригасить на месте.
любую работу, любое занятие -- и явиться. Знающие жизнь поймут, мог ли
ссыльный не выполнить какой-нибудь личной (корыстной) просьбы комендантского
офицера.
лагерным. Напротив, у них было меньше беспокойств: ни зоны, ни караулов, ни
ловли беглецов, ни вывода на работу, ни кормления и одевания этой толпы.
Достаточно было дважды в месяц проводить отметки и иногда на провинившихся
заводить бумаги в согласии с Законом. Это были властительные, ленивые,
разъевшиеся (младший лейтенант комендатуры получал 2000 рублей в месяц), а
потому в большинстве своём злые существа.
невелик был тот выигрыш в гражданской свободе, который достался бы
удачливому беглецу: ведь почти на тех же правах жили тут вокруг него, в
ссылке, местные [вольные]. Это не царские были времена, когда побег из
ссылки легко переходил в эмиграцию. А кара за побег была ощутительна. Судило
за побег ОСО. До 1937-го оно давало свою максимальную цифру 5 лет лагерей,
после 37-го -- 10. А после войны, публично нигде не напечатанный, всем стал
известен и неуклонно применялся новый закон: за побег из места ссылки --
[двадцать лет каторги]! Несоразмерно жестоко.
что' не считать побегом, где именно та запретная черта, которую ссыльный не
смеет переступить, и может ли он отлучиться по дрова или по грибы. Например,
в Хакассии, в рудничном посёлке Орджоникидзевский было такое установление:
отлучка наверх (в горы) -- всего лишь нарушение режима и 5 лет лагерей;
отлучка вниз (к железной дороге) -- побег и 20 лет каторги. И до того
внедрилась там непростительная эта мягкость, что когда группа ссыльных
армян, доведённая до отчаяния самоуправством рудничного начальства, пошла на
него жаловаться в райцентр -- а разрешения комендатуры на такую отлучку,
естественно, не имела, -- то получили они все за этот [побег] лишь по 6 лет.
побеги. Да простодушные решения старых людей, не могущих взять в толк и
усвоить нашу людоедскую систему.
Симферополя на Урал. Когда война кончилась и в Симферополь вернулся сын, она
естественно поехала к нему и тайно жила у него. В 1949 г., уже 87 (!) лет
отроду, она была схвачена, осуждена на 20 лет каторжных работ (87+20 =?) и
этапирована в Озерлаг. -- Другую старую тоже гречанку знали в Джамбульской
области. Когда с Кубани ссылали греков, её взяли вместе с двумя взрослыми
дочерьми, третья же дочь, замужем за русским, осталась на Кубани.
Пожила-пожила старуха в ссылке и решила к той дочери поехать умирать.
"Побег", каторга, 20 лет! -- В Кок-Тереке был у нас физиолог Алексей
Иванович Богословский. К нему применили "аденауэровскую" амнистию 1955 года,
но не полностью: оставили за ним ссылку, а её быть не должно. Стал он слать
жалобы и заявления, но всё это -- долго, а тем временем в Перми слепла у
него мать, которая не видела его уже 14 лет, от войны и плена, и мечтала
последними глазами увидеть. И, рискуя каторгой. Богословский решился за
неделю съездить к ней и назад. Он придумал себе командировку на
животноводческие отгоны в пустыню, сам же сел на поезд в Новосибирск. В
районе не заметили его отлучки, но в Новосибирске бдительный таксист донёс
на него оперативникам, те подошли проверить документы, их не было, пришлось
открыться. Вернули его в нашу же кок-терекскую глинобитную тюрьму, начали
следствие -- вдруг пришло разъяснение, что он не подлежит ссылке. Едва
выпущенный, он уехал к матери. Но опоздал.
в каждом ссыльном районе бдил неусыпный ОПЕРЧЕКОТДЕЛ, тягал ссыльных на
[собеседования], вёл вербовку, собирал доносы и использовал их для намота
[новых сроков]. Ведь приходила же когда-то пора ссыльной человеческой
единице сменить однообразную ссыльную неподвижность на бодрую лагерную
скученность. [Вторая протяжка] -- новое следствие и новый срок, были
естественным [окончанием ссылки] для многих.
латвийской армии, бежать в свободный Советский Союз, тут в 1934 г. за
переписку с оставшейся латышской роднёй (родня в Латвии не пострадала
нисколько) быть сосланным в Казахстан, не упасть духом, неутомимым ссыльным
машинистом депо Аягуза выйти в стахановцы, чтобы 3 декабря 1937 г. повесили
в депо плакат: "Берите пример с т. Виксне!", а 4 декабря товарища Виксне
посадили на вторую протяжку, вернуться с которой ему уже не было суждено.
доказать [наверх] неусыпность оперчекистов. Как и везде, применялись
[усиленные методы], помогающие арестанту быстрей понять свой рок и верней
ему подчиниться (Цивилько в Уральске в 1937 году -- 32 суток карцера и
выбили 6 зубов). Но наступали и особые периоды, как в 1948 году, когда по
всей ссылке закидывался густой бредень и вылавливали для лагеря или всех
дочиста, как на Воркуте ("Воркута становится производственным центром,
товарищ Сталин дал указание очистить её") или всех мужчин, как в иных
местах.
ссылки". Так на Колыме, где и "освобождение" из лагеря всё состояло лишь в
переходе от лагерной вахты до спецкомендатуры, -- конца ссылки, собственно,
не бывало, потому что не было выезда с Колымы. А кому и удалось оттуда
вырваться "на материк" в краткие периоды разрешения, еще не раз, наверно,
похулили свою судьбу: все они получили на материке вторые лагерные сроки.
ссылки. Под оком оперативника, на стукаческом про'стуке, постоянно в
надрывной работе, в выколачивании хлеба для детишек, -- ссыльные жили
трусливо и замкнуто, очень разъединённо. Не было тюремно-лагерных долгих
бесед, не было исповедей о пережитом. Поэтому трудно собирать рассказы о
ссыльной жизни.
снимали только на документы -- для [кадров] и спецчастей. Группе ссыльных --
да вместе сфотографироваться, это -- что? это как? Это -- сразу донос в ГБ:
вот, мол, наша подпольная антисоветская организация. По снимку всех и
[возьмут].
весёлых: третий слева Ульянов, справа второй Кржижановский. Все сыты, все
одеты чисто, не знают труда и нужды, если бородка -- то холёна, если шапка
-- то доброго меха.
рассылать членов осуждаемых семей в разные места. Так, если кишенёвского
адвоката И. X. Горника за сионизм сослали в Красноярский край, то семью его
-- в Салехард.
Советов, ну хотя бы уголовный кодекс, его пункт 35-й: "ссыльные должны быть
наделены землёй или им должна быть предоставлена оплачиваемая работа".
удержала ни от XIX-го, ни от XVIII-го, ни от XVII-го века массовой
насильственной пересылки народов. Были колониальные покорения -- на
океанских островах, в Африке, в Азии, на Кавказе, победители приобретали
власть над коренным населением, но как-то не приходило в неразвитые головы
колонизаторов разлучить это население с его исконной землёю, с его
прадедовскими домами. Может быть только вывоз негров для американских
плантаций даёт нам некоторое подобие и предшествие, но там не было зрелой
государственной системы: там лишь были отдельные христиане-работорговцы, в
чьей груди взревела огнем внезапно обнажившаяся выгода, и они ринулись
каждый для себя вылавливать, обманывать и покупать негров по одиночке и по
десяткам.
нужно было на основе Единственно-Верного Учения высочайше развиться
Национальному вопросу, чтобы высший в этом вопросе специалист взял патент на
поголовное искоренение народов путём их высылки в сорок восемь, в двадцать
четыре и даже в полтора часа.
неосторожно высказался даже: "Не бывало и не может быть случая, чтобы
кто-либо мог стать в СССР объектом преследования из-за его национального
происхождения". *(1) В 20-е годы все эти национальные языки поощрялись,
Крыму так и долдонили, что он -- татарский, татарский, и даже был арабский
алфавит, и надписи все по-татарски.
Рулевой, как это удобно перенесётся на нации. И опыт державного брата
Гитлера по выкорчёвыванию евреев и цыган уже был поздний, уже после начала
Шилова Юлия
Андреев Николай
Ильин Андрей
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Майер Стефани