хорошеньким домиком в Монтрее, где вы ни в чем не испытывали нужды!
когда разделяю с вами горе?
арабесками, вплетавшимися в полотно мрачной легенды о короле-мученике.
великая идея, столь великая, что она была по плечу лишь очень немногим, да и
те не всегда - настолько идея была непопулярна - осмеливались ее выражать.
Дантон в Клубе кордельеров.
Конвенте, - но он вызывает такое презрение, что к нему просто невозможно
испытывать ненависть"
- один из этой шайки; он наведет нас на след общего заговора... Людовик XVI
чрезвычайно полезен для того, чтобы на его примере всем стала очевидна
необходимость революций".
великодушные люди, такие, как Дантон, Грегуар, сходились в одном: необходимо
было учинить процесс не над королем, а над монархией и, если потребуется,
вызвать на него свидетелем Людовика XVI. Республиканская Франция должна была
подать пример народам, еще не освободившимся от ига монархии, действуя и от
своего, и от их имени; Франция заседала не как земной посредник, а как
божественный судия; она парила в высших сферах, и ее слово попадало в трои
не как комок грязи и крови: оно сражало королей подобно грому и молнии.
начинающийся с обвинений Екатерины И, убийцы собственного мужа и
душительницы Польши; вообразите подробности этой чудовищной жизни, которые
вытащили бы на свет как труп принцессы де Ламбаль, и это вдруг происходит
при жизни императрицы; вы только представьте себе эту северную Пасифаю,
прикованную к позорному столбу общественного мнения, - и скажите, насколько
поучительным явился бы подобный процесс для всех народов.
предстоит сделать.
Глава 20
ПРОЦЕСС
дельце пожизненную ренту в тысячу двести ливров годового дохода и который
умер в муках, скрученный ревматизмом, тысячу раз пожалев, что не умер на
гильотине, куда он помог спровадить своего августейшего ученика; бумаги из
сейфа, частью переданные Людовиком XVI г-же Кампан задолго до предательства
Гамена, не содержали, к огромному разочарованию супругов Роланов, ничего
такого, что компрометировало бы Дюмурье и Дантона; бумаги эти выставляли в
дурном свете короля и священников; они обличали скудный, плоский,
неблагодарный ум Людовика XVI, ненавидевшего лишь тех, кто хотел его спасти:
Неккера, Лафайета, Мирабо! Впрочем, к Жиронде он тоже не питал теплых
чувств.
воспарил над мрачным собранием подобно карающему ангелу?
присланный до времени в Конвент, которого мы уже не раз встречали в этой
истории.
чувствовался этот терпкий я горький сок, который делает людей ежели не
великими, то опасными. Он был сыном старого солдата, который за
тридцатилетнюю службу был удостоен креста Св. Людовика и, следовательно,
титула шевалье; с самого рождения он был печален, важен и суров; его семье
принадлежало небольшое имение в департаменте Эны в Блеранкуре, недалеко от
Нуайона, где она жила в скромном доме, который был далек даже от бедного
позлащенного жилища латинского поэта. Он изучал право в Реймсе, но учился
плохо, писал дурные стихи, его непристойная поэма на манер "Неистового
Роланда" и "Орлеанской девственницы" <"Неистовый Роланд" - поэма Лудовико
Ариосто (1474 - 1533); "Орлеанская девственница" - поэма Вольтера.> была
опубликована в 1789 году, но не имела успеха, а в 1792 году была издана еще
раз, но успеха снова не имела.
журналиста, державшего в своих крепких руках будущее молодых поэтов; и вот
этот возвышенный, полный ума, блеска, непринужденности мальчишка однажды
увидел, как к нему входит заносчивый, полный претенциозности и пафоса
школьник, обдумывающий и холодно, медленно выговаривающий слова, падавшие по
капле и способные источить камень; а выходили эти слова из маленького
женского ротика; что же до других черт его лица, то у него были голубые
неподвижные жесткие глаза, опушенные густыми черными ресницами; лицо его
выделялось болезненной бледностью: пребывание в Реймсе вполне могло
наградить студента права золотухой, от которой, как утверждали короли, они
избавлялись в день своего коронования; его подбородок терялся в огромном
галстуке, стянутом вокруг шеи, в то время как все носили его свободно,
словно нарочно для того, чтобы облегчить палачу его задачу; двигался он
скованно, нелепо, механически и был бы смешон, если бы не походил на
привидение; довершал его облик низкий лоб, настолько низкий, что волосы
падали на глаза.
существо, вызвавшее у него неприязнь с первого взгляда.
пуст со времен римлян.
философом, он посмеялся над поэтом; и поэт-философ возвратился к одинокому
существованию в Блеранкуре.
таких людях. Его родной городишко, Блеранкур, оказался под угрозой лишиться
кормившего его жителей рынка; не будучи знаком с Робеспьером, молодой
человек тем не менее обратился к нему с письмом, в котором попросил
поддержать требование коммуны, прилагаемое к письму, а также предложил
отдать в пользу нации свой дом, то есть все, что он имеет.
вызвал молодого фанатика к себе, познакомился с ним, признал в нем одного из
тех людей, с которыми делают революции, и, пользуясь своим кредитом у
якобинцев, сделал его членом Конвента, хотя тот еще не достиг положенного
возраста. Председатель избирательного корпуса, Жан де Бри, выступил с
протестом и направил копию свидетельства о крещении новоизбранного: тому в
самом деле было только двадцать четыре года и три месяца; однако благодаря
влиянию Робеспьера этот протест не был принят.
именно он спал в то время, как Робеспьер не мог сомкнуть глаз; этим молодым
человеком был Сен-Жюст.
говорит Дантон?
Святому Дионисию! И он сдержал свое слово.
трибуну и спокойно потребовал смерти... "Потребовал" - слово, выбранное нами
неудачно: он приказал убить.
с его женских губ; пусть повторит ее всю, кто хочет, пусть напечатает ее,
кто может; мы же не в силах это сделать.
сам нарушил эти законы.
себя кровью; монархия - непреходящее преступление: король противен природе;
народ и короля ничто не связывает".
горячась, сопровождая свои слова жестами педанта, а в конце каждой фразы
повторялись одни и те же слова, производившие на слушателей не менее
тягостное впечатление, нежели нож гильотины: "Необходимо его убить!"
почувствовали, как в их сердца словно вошла холодная сталь клинка! Сам
Робеспьер содрогнулся, услыхав своего ученика; сам Робеспьер испугался,
видя, как далеко тот зашел, опередив даже самых смелых республиканцев и
подхватив их кровавое знамя.
Людовик XVI.
у него хватило патриотизма взять на себя роль убийцы, однако он так и не
нашел в себе сил стать еще и предателем.