Петром Петровичем, ошельмовать Николая Николаевича, и дорога в более
высокооплачиваемый кабинет открыта". Проходили годы, шла мышиная возня,
перемещался старый статский советник еще на одну ступень, а дело - живое
дело - стояло недвижно.
для того, чтобы внимательно следить за происходившими в мире изменениями в
науке, культуре, философии, а ведь без этого невозможно руководить ни
страной, ни департаментом, ни даже делопроизводством. Но одно познавали в
совершенстве:
знать подноготную о сопернике, явном или возможном.
Спиридович и Курлов были подобны игрокам в преферанс, когда взят ловленый
мизер, но все карты при этом открыты, никаких секретов, одно лишь ловкое
змейство...
влюбленными глазами, сообщил Курлов, - к водочке пойдут соленые арбузы; в
честь Владимира Александровича стол будет смешанным, с преобладанием
русской кухни, икорка осетровая белая, третьего дня отгрохали в Гурьеве;
расстегаи, пирожки с вязигой, телячьи ножки, нашпигованные кабаньим салом
и морковью, белые грибки в сме...
понимаете, отчего я эту встречу назначил... Времени мало, давайте по
делу... Есть у вас достаточно проверенная информация о том разговоре,
который давеча вечером состоялся в салоне графини Игнатьевой между великим
князем Александром Михайловичем и столыпинским родственником
Нейгардтом-младшим?
нужно, чтобы взять в наружное наблюдение члена царствующего дома, женатого
на любимой сестре государя императора...
для сего дела вы обязаны знать, где находится великий князь и с кем, а я -
человек маленький, служивый; вы за свои дела отвечаете перед верховным
благодетелем, я - перед Столыпиным.
аудиенцией перед тем, как вы - наперекор столыпинской воле - стали его
заместителем? Вас что Петр Аркадьевич к себе пригласил? Или не он дважды
просил благодетеля не назначать вас? Не думал я, что вы - при прочих
возможных человеческих прегрешениях - страдаете самым злым:
неблагодарностью...
столыпинские "соколы" обсудили ситуацию и разлетелись по петербургским
салонам - искать ключи к Царскому Селу, дабы убедить государя принять
ультиматум родственника, - во время беседы Нейгардта с великим князем
Александром Михайловичем во дворце Игнатьевой терся Иван
Манасевич-Мануйлов - человек способностей поразительных; слух будто у
гениального музыканта, в одном углу комнаты говорят, а он умудряется из
другого угла слышать; хоть потом и присочинит половину, но главное зерно
принесет в клюве.
доложил.
стражи не только за Манасевичем топают, но вообще, видно, за каждым моим
контактом". То, что за Манасевичем-Мануйловым смотрели все секретные
службы России, никого удивить не могло. Да и смешно б, право, не глядеть
за ним.
сосланного в Сибирь на погибель, семилетним еще сиротою был усыновлен
сибирским богатеем Мануйловым - за смышленость и красоту; сделался
"Иваном", принял лютеранство и вступил в интимные, противозаконные
сношения со старым гомосексуалистом князем Вово Мещерским, главным
российским черносотенцем, ближайшим другом покойного Александра III. По
его рекомендации был сначала принят на службу в "Императорское
человеколюбивое общество", а оттуда перемещен влюбленным в него без ума
князем в департамент духовных дел. Только в стране удивительного
беззакония, где все решали личные связи, Иван Манасевич, соплеменникам
которого - по вандальскому закону о черте оседлости - запрещалось жить в
обеих столицах, мог быть внедрен не куда-нибудь, а в святая святых
православия - в департамент, призванный охранять чистоту национального
духа от поползновений всех и всяческих инородцев. Оттуда
Манасевич-Мануйлов был отправлен в Ватикан, но представлял он не столько
департамент духовных дел, сколько петербургскую охранку. Потом судьба
занесла его в Париж, где он начал издавать русскую черносотенную газету,
затем возглавил агентуру охранки в Западной Европе, приехал в Россию,
сделался помощником премьера Витте; возвратился во Францию, чтобы там -
второй уже раз - заагентурить Гапона; заагентурил; вернулся домой, был
предан суду за мошенничество и вымогательство, однако следствие было
прекращено, князь Мещерский вмешался, нажал на все рычаги; Манасевич после
этого поступил на службу к редактору "Нового времени" Суворину, боролся за
чистоту русского духа, против засилья гнилостных европейских влияний;
скрывшись за псевдонимом "Маска", самозабвенно громил "пархатых";
пользуясь журналистским мандатом и покровительством вконец выжившего из
ума любовника, влез во все салоны, знал вс" и вся; тогда-то Курлов и
приказал провести у него обыск, организовав через заграничную агентуру в
Париже шифровочку на свое имя с сообщением про то, что якобы "Ванька"
намерен продать секретные документы департамента полиции главному
Робеспьеру - разоблачителю провокаторов эсеру Бурцеву. Против такого
документа и Мещерский на какое-то время бессилен, а времени Курлову было
потребно немного:
словно бы случайно, зашел в кабинет, где того допрашивали, попросил
оставить его с "Иваном Федоровичем" с глазу на глаз, дверь запер и сказал
тихо:
обо всех, - тогда только пощажу. Нет - пеняй на себя!
мечтал, но Курлов приказал ему замолчать, подвинул бумагу, потребовал,
чтобы тот написал кое-что о благодетеле Мещерском (от такого не
отмоешься), про Столыпина, про Спиридовича, а внизу составил обязательство
сообщать все, что знает, непосредственно Курлову - без вознаграждения.
Курлов не переставал дивиться уму памяти и ловкости своего информатора;
когда в департамент пришли данные, что "Ванька" снова переборщил - в ы д р
а л у киевских купцов Бронтмана и Потапова двадцать тысяч рублей, пообещав
первому разрешение на филиал магазина в Петербурге, а второму звание
потомственного почетного гражданина, - Курлов вызвал к себе "борца за
русскую идею" и предупредил о грозящей опасности, пожурив за
неосторожность...
просил великого князя Александра Михайловича предпринять все возможное,
чтобы побудить государя отказать Столыпину в его просьбе об отставке и
пойти на удовлетворение его требований, ибо они продиктованы одним лишь:
желанием самозабвенно служить святой идее самодержавия еще лучше,
эффективней и дальновидней, чем раньше.
женатого на старшей сестре государя Ксении Александровне,
главноуправляющего торговым мореплаванием России и ее портами, не любили в
Царском Селе за то, что дом его был полон всякого рода иностранцев,
особенно англичан, а это государыня расценивала как плохо
закамуфлированный выпад против ее германского изначалия, традиционно
антианглийского.)
проанализировать варианты возможных ответов, остановиться на одном,
единственно в данной обстановке верном; продумать, не продал ли его
"Ванька-жид", не перекупил ли его Спиридович, не бабахнул ли князь
Мещерский информацию Ваньки через Дедюлина самой государыне; взвесив все
вероятия, ответил:
малости, тогда - в нонешней сложной раскладке - ба-альших дров можно
наломать. А вот Михаил Михайлович, князь Андронников, действительно
интересно говорит про беседу, которая вчера состоялась между
Нейгардтом-старшим, Сазоновым и великим князем Николаем Михайловичем...
же понять:
все.