совершенно другое. Джули подалась вперед, ее возмущение и отчаяние внезапно
выплеснулись:
что с тобой и как тебя лечить. Ты обязан Ардану жизнью.
им обоим свой шрам на костлявой руке.
с усилием выговорил:
сопротивляемостью к радиации. И ты лучше поддаешься лечению.
котиках: у нас по девять жизней. - Они были бы в безопасности, если бы дали
мне умереть. И они знали об этом. - Так вот, одной из этих девяти жизней,
возможно, я вам и обязан. - Джули улыбнулась, немного расслабившись, но
Зибелинг оставался натянутым, как струна. - И я не собираюсь угробить
остальные свои жизни, работая на Контрактный Труд, - опередил я вопрос
Зибелинга. - Я не вернусь в шахту. Это я заявляю совершенно определенно. Вы
слышали, что сказала Гэлисс, - я нужен псионам. Рубай ценит меня. И вы тут
ничего не сделаете. Вы повязаны со мной!
будешь работать с нами? После того, что ты пытался сделать?
вперед, обхватив колени и так удерживая равновесие.
задумался. Хочу ли я работать с ними? Я похож на сумасшедшего? Я отчетливо
вспомнил, что в шахте мечтал сломать Зибелингу шею. Джули ждала у изголовья
кровати, как миротворец, жаждущий прекращения нашей с Зибелингом взаимной
ненависти и непонимания. И я осознал подлинные размеры ее помощи, веры и
доверия по отношению ко мне. Я вспомнил Дира Кортелью, угощавшего меня
камфорными таблетками, рассказывавшего мне о телепатии, о многих других
вещах, о которых я раньше понятия не имел. Вспомнились занятия с другими
псионами в Институте Сакаффа, чувство причастности к чему-то большому,
испытанному мной впервые в жизни. И истина вонзилась в меня, как нож: я
привязался к этим людям, соединил с ними свою жизнь. Получилось, как и
должно было получиться - быть причастным к чему-то означало повесить на себя
камень, когда ты и без того тонешь. Но если судьбе угодно потопить тебя, ты
бессилен сделать что-либо... Я подумал о Гэлисс и Рубае и сказал себе, что
безумием было бы доверять им.
с ними. И сколько получить неприятностей, действуя против них с тем, кто
меня ненавидел.
чтобы не сказать это вслух.
выражения глаз, ни мыслей. Он не верил мне; он вообще мне никогда не
доверял.
он, отойдя к окну.
оперся о стену, ухватившись за изголовье кровати. - Слушайте, мне сто раз
плевать на то, что вы думаете. - Я собрал всю свою энергию, чтобы сказать
эти слова. - Вы завязли в этом деле и знаете, что само по себе ничего не
решится. Я могу помочь вам, если вы не будете мне мешать. Иначе вам не
выжить в этом поединке с Рубаем.
отделался от нее так быстро? Всего лишь дал ей понять это.
особого удивления. Наконец Зибелинг произнес:
протянул руку за стаканом воды. (Ты поверишь в это.) - Я в упор посмотрел на
Зибелинга. - (Я заставлю тебя. Я могу заставить тебя поверить во что угодно,
если захочу.) Защитный экран Зибелинга разлетелся вдребезги, и я посылал
импульсы прямо в его мозг. Он вздрогнул; контратака его телепатического луча
была такой сильной, что я выронил стакан. Джули подняла его с мокрого пола,
наполнила вновь и спокойно сказала Зибелингу:
разминая длинные пальцы, подыскивая слова и приходя в себя после моего
вторжения.
допустить, чтобы Зибелинг это почувствовал. У меня не хватило бы сил
противостоять ему долгое время даже на уровне словесного общения. Но я
определенно привлек внимание противника и должен был воспользоваться
моментом.
изменили его. Излечили его каким-то образом, все вместе, в спайке. Это стиль
их жизни - они живут объединенным разумом. И на какое-то время я стал частью
этого целого. Это можно сравнить с...
у меня в голове. Затем я еще раз почувствовал стену слепого ожесточения
Зибелинга.
Голос Зибелинга стал еще более мрачным. - Они обнаружили присутствие
людей-псионов на планете, а Рубай позаботился о том, чтобы втянуть их в свои
грязные дела, внушая им, что он действует в их интересах и собирается
уничтожить шахты.
гидраны вообще оказались здесь? Что они здесь делают? И все ли гидраны
такие, как они?
теснились в его голове в океане запутанных чувств.
- вы же сами говорили, что были женаты на гидранке.
не можешь обойти эту тему.) - (Что-что?) - Я перешел на прямой контакт с
ней, гораздо более эффективный, чем слова. Я увидел, как изменилось лицо
Зибелинга, когда он понял, что происходит. - (Джули, скажи мне в конце
концов, почему он меня так ненавидит?) - (Ты ошибаешься...) - (Да нет же! Я
почувствовал это с самого первого его взгляда. Все, что я ни делаю, он
воспринимает в искаженном виде. В чем я перед ним виноват?) - (Дело не в
тебе, а...) - (В том, кто я такой.) - закончил я за нее. - (Потому что я
полукровный уличный мусор?) Она тихо покачала головой.
деле я не был тем, за кого себя принимал. - (Кот, пойми, он все потерял -
жену и единственного сына...) - (Ну а я здесь при чем?) - (В этом
объяснение. Он ненавидит не тебя, а... самого себя.) И за меньшую долю
секунды, чем потребовалось бы для моего повторного вопроса, Джули показала
мне истину, представив Зибелинга в молодости, увлеченного медициной, полного
амбиций, влюбленного в молодую жену и зеленоглазого сына, готового делиться
своим счастьем с первым встречным.
сообществе Федерации. Она вернулась на родную планету во время разделения
сфер влияния между синдикатами, пытаясь остановить депортацию своего народа.
это лишь рассердило ее, и она уехала, взяв с собой маленького сына. Вскоре
она погибла; он был уверен, что ее убили, хотя доказательств не отыскали.
Судьба их сына осталась неизвестной - погиб ли он, или подвергся депортации
вместе с остальными гидранами, которые как пыль по ветру рассеялись по всей
Федерации.
Никто из гидранов не мог сообщить ему ничего по этому поводу, а
представители участвовавших в депортации синдикатов - тем более. Зибелингу
так и не удалось найти хоть какой-то след.
с ними, и за то еще, что он... человек. Помнишь тот стеклянный шарик,
который ты взял?) - Я тихо улыбнулся, Джули этого не заметила. - (Он
принадлежал его жене и их сыну. Шарик настроен на восприятие энергии
гидранов. Только очень близкое к ним существо способно изменить изображение
в этом шарике, и тебе это удалось. Ты постоянно напоминаешь ему о его
трагедии, заставляешь его переживать все вновь, потому что ты очень
похож...) - На моего сына? - вслух сказал Зибелинг, обрушив стену внешнего
молчания.
сделала.
глубоко страдающего, раненного в самое сердце человека. Он не закончил