Чтение 32–й страницы книги ~Экипаж "Меконга"~

облаками зубчатые стены Гиндукуша и Гималаев преграждают путь холодным
потокам воздуха.

Но они не могут преградить дорогу людям - купцам и завоевателям.

Пограничный Пенджаб имел наиболее развитые связи с другими странами и
чаще подвергался иноземным вторжениям. Еще в 327 году до нашей эры сюда
привел своих усталых воинов Александр Македонский. Позднее вторгались в
Пенджаб персы и афганцы.

И именно в Пенджабе, часто видевшем иноземцев - купцов и завоевателей,
- возникла община сикхов.

Это была религиозная секта. Сикхи отвергали многобожие и не признавали
кастовых различий, отрицали умерщвление плоти, отвергали жрецов, храмы и
богослужения. Они желали хорошей жизни без перевоплощений.

Еще в XVII веке эта религиозная община превратилась в
военно-политическую организацию, ее духовные вожди - гуру - стали военными
вождями. Сикхи отнимали у феодалов земли и раздавали их безземельным
крестьянам.

Незадолго до того, как Федор Матвеев попал в эти края, в 1710-1715
годах, в Пенджабе прошло крупное восстание сикхов против субадаров -
мусульманских правителей из династии Моголов [ферганца Бабура, основателя
династии, европейцы неправильно называли Монголом, а по тогдашнему
произношению - Моголом, и это название династии - Великий Могол -
укоренилось в Европе] - и против местных феодалов-раджей. Лишь недавно
восстание было потоплено в крови и кончились массовые казни.

Изведав горечь поражения и тяжких потерь, лишившись своих земель, сикхи
все же не пали духом. Внешне покорные, они исподволь копили силы для
нового бунта.

Смутно было в Пенджабе. Династия Великих Моголов явно клонилась к
упадку. Пенджабские раджи, на которых работал Лал Чандр, готовились
вырвать власть из ослабевших рук мусульманских властителей. Но кровавый
призрак нового восстания сикхов тревожил раджей и брахманов. И они
готовили чудеса. Чудеса, которые должны были отвратить народ от зловредной
трезвости учения сикхов, убедить его в могуществе богов и заставить навеки
покориться индуистским правителям.

Брахманы давно располагали целым арсеналом чудес, иллюстрирующих силу
богов. Чудеса показывали бродячие факиры - люди, отказавшиеся от всего
мирского и обладавшие колоссальным опытом фокусников и гипнотизеров. На
глазах у людей они причиняли себе мучительные страдания. Они прокалывали
тело иглами, становились босыми ногами на горящие угли, давали закапывать
себя в землю.

Смысл этого сводился к тому, что человек может преодолеть все земные
страдания. Нужно только постичь высшее учение самосовершенствования -
"раджа-йога", комплекс высшей психической тренировки. Специальная
гимнастика, соединенная с особой системой дыхания, входящая в низшее
учение, "хатха-йога", позволяла факирам-йогам удивительно владеть своим
телом.

Но суровых пенджабцев трудно было удивить старыми, знакомыми фокусами -
прокалыванием тела, заклинанием змей или даже превращением факира в
пальму, вырастающую до небес.

Вот почему Лал Чандр готовил новые чудеса - неслыханные и невиданные.

Было над чем задуматься Федору Матвееву.

Прежде, в отцовской вотчине, он знал, что их семейству принадлежит два
десятка крестьянских дворов, что это батюшкины крестьяне. Хотя боярский
дом Матвеевых не слишком отличался от крестьянских изб, а пища отличалась
от крестьянской, пожалуй, только количеством, все же боярские хоромы
освещались не лучиной, а сальными свечами, к расходованию которых,
впрочем, матушка относилась зело бережно.

В крошечной церквушке боярское семейство становилось на почетном месте,
и отец Пафнутий не упускал случая в молитвах упомянуть болярина Арсения со
чады.

Но не в сальных свечах и не в молитвах было дело. Привычным, незыблемым
был сам порядок: батюшка владел мужиками, а мужики пахали, сеяли, жали,
молотили и свозили зерно на боярский двор. Так велось от века, иного и
быть не могло.

Федор знал, что по соседству есть бояре, до которых им далеко, что
владеют они многими вотчинами, живут в каменных хоромах, пьют заморские
вина.

Тем не менее Федор был твердо убежден, что принадлежит к какой-то более
достойной породе, чем крестьяне.

Потом, на государевой службе, он имел подчиненных, тех же мужиков в
солдатских и матросских кафтанах, и тоже твердо знал, что стоит выше их.
Будучи от природы незлобным, он всегда старался, чтобы им жилось полегче и
посытнее, ругался с сослуживцами, особенно с иноземными, которые
презрительно относились к солдатам и считали их скотом.

Но Федор полагал, что хорошего отношения к солдатам, матросам и
мастеровым вполне достаточно для того, чтобы все было по-справедливому.
Всегда ведь были господа, и всегда были рабы.

Встречались, правда, ему на службе "рабы", которые заставляли его
призадуматься. Это были крепостные умельцы-розмыслы, самородные инженеры,
корабельные мастера, кузнецы, строители. С такими людьми считался и часто
советовался сам Петр Алексеевич. Общаясь с ними, Федор чувствовал, что они
по своему развитию стоят выше, чем он. Однако внушенное с детства понятие
высоты боярского, хотя и захудалого рода всегда брало верх.

Теперь же, на чужой земле, Федор сам был рабом. Верно, не таким, как
слуги Лал Чандра, но все же человеком подневольным. И, когда Рам Дас прямо
предложил ему стать на сторону сикхов, Федор пришел в сильное смущение.

Он хорошо помнил рассказы своего деда о страшном для бояр бунте Стеньки
Разина. Теперь здешние, индийские, мужики тоже замышляли бунт против своих
бояр и какого-никакого, а все-таки бога. Неужто же ему, человеку
дворянского рода, пристало с бунтовщиками дружбу водить?

Да и Рам Дас хорош: покорным рабом прикидывается, а сам, как уразумел
Федор, чуть ли не за главного у этих сикхов.

Оказали доверие: поведали ему, Федору, что готовят восстание к тому
дню, когда брахманы устроят празднество по случаю восстановления
разрушенного храма богини Кади. Сказали, что он, Федор, помочь им должен.

Как же это - бунтовщикам помогать?!

Да и не врут ли они, что как Федор кончит работу, так и конец ему?
Может, пугают просто?

Пойти к Лал Чандру да и выложить ему все начисто ту... Нет уж, язык не
повернется...

Господи, и совета не у кого спросить!

Смутно было на душе у Федора.

8. ФЕДОР МАТВЕЕВ ПОЛУЧАЕТ В ПОДАРОК НОЖ. - ЛИРИЧЕСКАЯ ИНТЕРМЕДИЯ.
- ЛАЛ ЧАНДР НЕДОВОЛЕН СМЕТОЙ. - ПАХУЧИЕ СНАДОБЬЯ И МОЛНИИ РАЗНОЙ
ДЛИНЫ. - ШНУРОК ТУГОВ. - "ТЫ ИСПУГАЛСЯ, РУССКИЙ ВОИН?"

Отделкой золотой блистает мой кинжал.

Клинок надежный, без порока;

Булат его хранит таинственный закал -

Наследье бранного Востока.

М.Лермонтов, "Поэт"

Однажды Джогиндар Сингх позвал Федора в кузницу.

- Картар Сарабха хочет сделать тебе подарок, - сказал он.

Кузнец Картар Сарабха широко улыбнулся в черную бороду и сказал:

- Ты научил меня многим полезным вещам, которых я не знал. За это я
подарю тебе нож, ибо мужчина не должен быть безоружным. Я буду работать
при тебе.

Федор понял, что это большое доверие: от него, чужеземца, не скрывают
тайны ремесла.

Кузнец взял пучок коротких, с фут, проволочек и начал перебирать их по
одной. Каждую из них он пробовал, сгибая и разгибая.

Федор заметил, что некоторые проволочки были из очень мягкого железа, а
другие - из твердой стали, они сгибались с трудом. Кроме того, проволочки
были разными по толщине.

Составив нужный набор и плотно обвязав по концам, Сарабха нагрел в
горне середину пучка и ловко, двумя клещами, скрутил его винтом. Затем он
снова нагрел пучок и начал осторожно, но быстро проковывать его на
наковальне. Под ударами проволочки сваривались вместе, и вскоре пучок
превратился в брусок.

Еще несколько нагревов - и кузнец, ударяя в полную силу, быстро отковал
заготовку ножа. Федор заметил, что все удары наносились с оттяжкой в
разные стороны.

- Завтра перед обедом приходи, будем заканчивать, - сказал кузнец и
бросил клещи в колоду с водой.

На другой день Федор увидел в руках у Сарабхи клинок, уже окончательно
принявший форму.

- Теперь мы закалим его. - Кузнец бросил кинжал в горн.

Рядом раздалось блеяние. Федор обернулся: Джогиндар Сингх держал за
рога крупного барана.

- Это наш сегодняшний обед, - сказал плотник. - Пусть брахманы воротят
нос, но сикхи сегодня отведают мяса.

Картар Сарабха короткими клещами вытащил клинок из горна, перехватил
поудобнее и всадил раскаленное лезвие в горло барана.

- Смерть дает силу оружию, - торжественно сказал он.

Еще через день Федор получил нож, отшлифованный и вделанный в красивую