его знала, позвала. Подняв переднюю лапу, кот смотрел на меня с
неодобрительным удивлением. Неторопливо ушел, не оглядываясь, ведя в траве
над собой маленький смыкающийся за ним просвет. (Я уже знал, что Вьюра
ведет меня к лагерю тех, кто решил расстаться с усадьбой.) Тщеславный вид
лоснящегося усатого, мордастого хищника доказывал, что мелких, во всяком
случае, животных здесь много. Решил, что вся местность - забытый в хаосе
последних лет разрухи, а потом разросшийся заповедник. Вьюра догадку
подтвердила. Спускаясь к реке, вступили в рощу деревьев-великанов - стволы
обхватом в десяток метров, кроны выше, чем у австралийского эвкалипта. Под
ногами почва красная, проросшая лишь тоненькими зелеными копьями. Одно
сломалось под моей ногой, из этого места брызнул фонтанчик воды. Крылатая
ящерица села мне на грудь, взлетела. За рощей великанов заросли жуга,
орешник с плодами.
С достоинством раскланивались с нами. Девушки возле двух палаток
приседали. С удивлением встретил двух городских парней из
Продовольственной Комиссии, которых после ухода "братьев" никто в городе
не видел. Узнал, что уже посланы люди за большим отрядом городской
молодежи.
участок для посадок анлаха - саженцы были у Вьюры в вещмешке. Приходил
леопардовый кот, сидел, обернув хвост колечком вокруг передних лап,
наблюдал строительство дома. Сказали, что он избран почетным гражданином
будущего поселка...
об Иакате. Остальное - лирика.
на стульях. Только председатель колхоза был свеж, как огурчик.
ли для ужина.
полета, как в прежние времена у моряков на парусных кораблях, особенный
взгляд на женщин. Они для нас не становятся обыденностью, всякий раз чудо
и тайна. Когда пришла пора, вечером простился со всеми в лагере. Вьюра
пошла проводить. Долго спускались к морю - здесь недавно обнаружили более
удобный путь к пустыне. Шли молча. Начался подъем, предложил Вьюре
вернуться, дальше не провожать, сам, конечно, думая об обратном. Поднялись
на скалы, откуда мне надо было вниз. Она сказала, что на Иакате у мужчины
может быть только одна женщина на жизнь, у женщины - один муж. Стал
обнимать ее, целовал. Она шептала, что где бы я ни был, всегда будет
чувствовать, жив ли и как мне. Стал спускаться, спустился, солнце уже
близилось к горизонту. Вьюра стояла там, где простились. Прошел несколько
километров и всякий раз, когда оборачивался к стене гор, залитых золотом
заката, в тот день желтого, казалось, вижу ее на скале. За спиной
вещмешок, в руке лопата. Звезды горели все ярче, тишина. Пустыню Иакаты
теперь чувствовал дышащей, как-то ко мне относящейся, не чужой. Освещенные
луной серебряные пространства сочувствовали моей тоске, а темные пятна
лощин между дюнами упрекали - оставил, оставил... Неожиданно для себя
вдруг опустился на колени: "Боги - Аллах, Кришну, пресвятая Дева Мария и
Зевс - сделайте так, чтобы ее миновала любая беда". Не религиозный, а
верящий, почувствовал, что должен каким-то ритуалом, словами, действием
выразить то, что во мне. Стал на колени, склонился, поцеловал песок. То,
что дальше, без затруднений. Опять шагал ночами. Трижды встречал группы
идущей в лагерь молодежи из города. Остановил первую. Рассказали, что
город меняется. "Ни в коем случае..." не читают, даже не берут газету у
почтальона. Сумка возвращается в редакцию полной, там опускают тираж в
трубу. Молодежь свободно переправляется на остров. Главное же - атмосфера.
Заговорили. Неисчерпаемая тема - события, когда решалось, жить или не
жить. Вспоминают, кто как встретил беду, вновь и вновь переживают радость
первого появления настоящего солнца. Члены Совета - снова герои. По дворам
многие сажают жуг. Другие группы не останавливал, чтобы не терять времени.
Укладывался в какую-нибудь ложбинку, пропускал мимо приближающиеся в
полумраке шаги, разговоры, смех. На пятые сутки добрался до заветного
места. Снова ночь, знакомая тропинка. Скинул со спины мешок, где сухари и
сушеный жуг. Взялся за лопату. Через час звякнула о металл. Это как голос
старого друга. "Авариен" - давняя модель. Когда на Лепестке корабль
спускали с рам, ухитрились погнуть нагонный гребень, лонжерон оказался с
дефектом. Но не очень-то комфортабельный, он прост и надежен, как
наковальня. Докопался до дверцы, приложил ладонь - распахнулась мгновенно,
будто то, что внутри, совсем изныло, дожидаясь. Включил прогрев. Кресло,
приборный щит встретили, как вернувшегося в семью блудного сына. Не
хотелось пока заглядывать в записи - конечно, там беспокойство. Открыл
"затылочный глаз". Голубым шаром Иаката уже плыла внизу. Смотрел на нее,
думая о том ни с чем не сравнимом счастье, что испытывают сейчас те, кто
остался внизу, в лагере. Никогда ни у кого не было такого, что лежит там
перед людьми. Неповторимый феномен Иакаты. Может быть, позади заповедника
опять леса, горы, удивительные растения и животные, а за пространствами
моря целые материки, где природа тоже вернула свои права. Пойдут,
поплывут, но не так, как первые невежественные завоеватели. Иначе.
Нацарствовались над планетой распределители, прокатилась индустриальная
цивилизация, но оставила людям свой высший цветок - науку. "Если бы юность
знала, если бы старость могла". Но здесь юность как раз знает и умеет,
потому что научило прошлое.
тем, кто пока ничего о ней и не слышал. Потому что все соединено со всем
прямой и обратной связью. Не только Вселенная, включая любые ее области,
влияет на все, - в том числе и на земные события - но и они на нее.
Галактика оказывает действие на наше Солнце, оно на нас, а мы, в свою
очередь, влияем на Солнце, Галактику, Вселенную. Помните мысль Пико делла
Мирандолы о том, что есть общность в вещах, посредством чего каждая вещь
объединяет свои части внутри себя? Общность, но также единство, в силу
которого любое создание объединяется со всеми другими. Всемирная Симпатия.
Это как оркестр. Инструмент ведет партию, отдавая ее в общую мелодию,
будучи одновременно зависим от всех других, с которыми должен
гармонировать. Он в оркестре, но и оркестр в нем. Иными словами, в плане
поступков каждый человек значим для всей Вселенной.
например, совершенно определенное отношение к тем мужчинам, которые
бросают...
момент прерывисто длинные звонки донеслись из кабинета профессора.
Путешественник глянул на часы.
средневековых мистиков. Слова Мирандолы, что все отдельное есть часть мира
и при этом каждая отдельность в известном смысле содержит весь мир -
сегодня метафора каждой серьезной научной работы. Вещи и явления сплетают
руки.
машине. Только некоторые места поддаются расшифровке, но общая идея
непонятна... - Осмотревшись, пояснил: - Вьюра передала мне комплект. Она
еще до появления шариков взяла его из машины, спрятала. В лагере передала
мне... Да, Академия... Сделали копии, раздали по всем отделениям. Оригинал
сейчас доставят в Домодедово к самолету. Сможет кто-нибудь отвезти меня к
электричке? На одиннадцать двадцать.
увольняют, но предлагают написать заявление. Рассматривали, что произошло
на Иакате, сочли вмешательством. Как раз успеваю. Москва, Белорусский
вокзал, оттуда такси на аэродром. На Байконур вылет в четыре сорок, оттуда
"туннельный проскок" - за шесть часов на Лепестке. Сорок пять дней до
Иакаты. Беру с запасом - неделя, и я в горах. Всего сюда-обратно, как
обещал, четыре месяца.
равно мне завтра в районе быть.
левкои.
открывая дверцу "газика". - У меня в колхозе, с жеребятами считая,
шестьдесят голов. Представляешь? Казахская порода. Косилку тянет, что
трактор. Это раз. Верхом везде проедешь - два. Девчонки, мальчишки все без
ума. Трава у вас там, говоришь, есть. Могу тебе устроить.
Шилова Юлия
Мороз Александра
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Никитин Юрий