исписаны аккуратными рядами вычислений - не столько цифрами, сколько
странными символами. Она быстро захлопнула блокнот, пошла в свою комнату и
прислонилась к двери спиной, крепко прижав находку к груди.
Если бывают моменты, когда эмоции лишают человека рассудка, - это был
тот самый случай. Бакстер почти не досаждал ей в последнее время, но
сейчас она думала не о Бакстере. И не об Америке или о Дании, преданности
или патриотизме. Она думала о Нильсе, об этой сцене на яхте, и ей
хотелось, чтобы ему было так же больно, как и ей.
Это оказалось очень просто. Закрыв дверь, Марта подошла к комоду и
достала из ящика фотоаппарат. Она только вчера зарядила его новой цветной
пленкой, готовясь к приезду Нильса, чтобы запечатлеть это радостное
событие. На коврике у кровати светилось яркое солнечное пятно. Марта
положила блокнот на пол и открыла его на первой странице. Потом села на
край кровати и посмотрела в объектив. Все отлично, расстояние около метра
- ближе нельзя, чтобы снимок не расплылся. Картинка в объективе была
четкой и ясной, и камера автоматически установила выдержку.
Щелк!
Она перевела кадр, наклонилась, чтобы перевернуть страницу, и снова
уперлась локтями в колени.
Когда последняя страничка была готова, осталось еще десять свободных
кадров. Чтобы закончить пленку, Марта сфотографировала обложку блокнота
спереди и сзади. Потом решила, что это уже, мягко говоря, нелепость, и
сунула фотоаппарат обратно в ящик. Держа в руках блокнот, она вышла из
спальни и чуть не столкнулась с Арни, поднимавшимся по ступенькам.
- Марта, - сказал он, сощурясь в полутьме после солнечного блеска, -
я внезапно просунулся и вспомнил, что куда-то положил свой блокнот.
Марта слегка отшатнулась, крепко прижимая к себе блокнот.
- Ах вот он где! - улыбнулся Арни. - Спасибо, что нашли его.
- Я собиралась отнести его к вам в комнату. - Ее голос прозвучал
неестественно громко, но профессор, казалось, ничего не заметил. Марта
протянула ему блокнот.
- И правильно сделали. Если бы его нашел Скоу, он тут же послал бы
меня, обратно на Луну. Еще раз благодарю вас. Я немедленно закрою его в
портфеле, чтобы не повторять подобных глупостей. Извините, что я заснул в
саду. Хорош гость, нечего сказать! Но теперь мне гораздо лучше. А день был
просто чудесный.
Она медленно кивнула, и профессор отправился к себе в комнату.
"Ягуар" уверенно двигался вдоль берега на север, не превышая
дозволенной скорости. Нильс легко вел машину одной рукой, а другой пытался
поймать какую-нибудь музыку по радио.
- Мы немного запаздываем, - заметил он. - Нам обязательно
останавливаться в Эльсиноре?
- Мне надо зайти на почту. Это займет не больше минуты, - сказала
Марта.
- А в чем дело-то? Что за срочность? - Он нашел шведскую станцию,
которая наяривала крестьянскую польку с топаньем и свистом.
- Мне надо отправить пленку, чтобы ее проявили.
- А чем тебя не устраивает фотомагазин около гастронома в Рунгстеде?
- Они слишком долго возятся. А это специальная лаборатория в
Копенгагене. Если ты боишься опоздать, высади меня у парома, а сам езжай
дальше.
Он искоса взглянул на нее, но Марта невозмутимо смотрела прямо перед
собой.
- Ну ладно, не злись! Мы в отпуске - конечно, я подожду. Просто не
хочется опаздывать к моменту запуска - или вознесения, называй как хочешь.
Тебе понравится. Буксиры опустятся вниз, прицепятся к кораблю и поднимут
его вверх прямо со стапелей. А на Луне уже установят далет-двигатель.
Им пришлось притормозить у переправы, чтобы пропустить маленький
пыхтящий паровозик, тянувший за собой через дорогу вереницу шведских
товарных вагонов.
- Навьючили беднягу, как осла, - сказал Нильс. - Смотри: у него пар
из всех дырок, смазка течет с каждого узла, а он все таскает себе вагоны с
парома. Знаешь, сколько ему лет? - Марта явно не знала и столь же явно не
проявляла никакого интереса. - Я тебе скажу. У него на боку есть табличка
- тысяча восемьсот девяносто второй год. Такой вот старичок, а все еще
трудится. Мы, датчане, очень практичный народ. Никогда не выбрасываем то,
что исправно работает.
- В отличие от нас, американцев, которые строят машины, чтобы тут же
сломать их и выкинуть вон, да?
Нильс промолчал. Проехав мимо станции, он повернул на Ернбаневей и
остановился напротив почты. Он заглушил мотор, и Марта вышла из машины,
взяв с собой маленький пакетик. Пленка. Интересно, давно она ее отсняла?
Во всяком случае, за время отпуска она не сделала ни одного снимка. Тот
еще отпуск получился! Она изгадила ему весь отдых. Он терялся в догадках,
пытаясь понять, что на нее нашло, но так ничего и не придумал. Нильс
заметил, что рядом в киоске продают горячие бутерброды с сосисками, и его
желудок требовательно заурчал. Обед будет поздно, так что не грех немного
подкрепиться. Он вышел из машины и заказал два бутерброда с луком,
горчицей и кетчупом. Вспомнил, что на церемонию прибудут важные политики и
всякие шишки, и попросил не класть лук. Вообще надо запомнить это место -
здесь еще и пиво дают. Нильс разбавил свои бутерброды бутылкой холодного
"Туборга".
Но что все-таки творится с Мартой? Она не то чтобы отвергала его, но
в ней чувствовалась какая-то холодность, которая заставляла ее
отодвигаться в постели подальше. Может, она слишком переживает из-за его
полетов на Луну и всех этих диверсий? С женщинами никогда ничего толком не
поймешь. Чертовски странные создания. Все у них зависит от настроения. Он
увидел, как Марта выходит из почты, и быстро допил пиво.
Нильс ни на секунду не усомнился в себе самом. К тому же он ни разу
не вспомнил об Ингер с того воскресенья.
МАРС
Был почти полдень, поэтому здесь, на экваторе, в самый разгар лета
температура подскочила до тридцати градусов ниже нуля. Высокий холм,
вернее, склон гигантского круглого кратера круто вздымался над равниной.
Съежившееся солнце сверкало на черном небе, освещая мерзлый ландшафт.
Можно было легко различить самые яркие звезды, и только на горизонте
атмосфера немного сгущалась - настолько, чтобы прочертить голубую полоску.
Воздух был тих застывшей тишиной вечности. Его и воздухом-то трудно было
назвать - совсем разреженный, очень холодный.
Двое мужчин взбирались по крутому склону с явным трудом, несмотря на
сравнительно небольшую силу тяжести. Громоздкие скафандры с
электрообогревом затрудняли движение, комплекты батарей и кислородные
баллоны тянули вниз. Достигнув вершины, они с облегчением остановились. Их
лица были неразличимы под масками и защитными очками.
- Ничего себе подъемчик, - задыхаясь, сказал Арни.
- Надеюсь, ты не слишком устал? - Голос Нильса звучал встревоженно. -
Может, зря я тебя потащил с собой?
- Все в порядке. Просто дыхание сбилось. Потерял форму. Слишком давно
я не занимался подобными упражнениями. Но оно того стоило - вид просто
волшебный.
Безмолвие ландшафта заставило их умолкнуть тоже. Холодная, темная,
чужая, эта планета не была умершей, потому что еще не рождалась к жизни.
Крошечное поселение внизу светилось, как манящий огонек в окошке,
единственный островок тепла в вечной стуже Марса. Арни оглянулся и быстро
отошел в сторону, подзывая к себе Нильса.
- Что-нибудь случилось? - спросил Нильс.
- Нет, ничего. Мы просто загораживаем солнце от этой Mars-kal. Она
уже начала закрываться. Думает, что снова ночь.
Растопыренные конечности растения-животного, похожего на морскую
звезду, уже наполовину сложились, обнажив шершавую сероватую изнанку.
Закрывшись полностью, они образовывали шар, изолированный от невероятно
суровой внешней среды. Он цепко удерживал внутри горсточку тепла и
энергии, добытых с таким трудом, и ждал, когда солнце появится снова.
Тогда он опять раскрывался, распрямляя блестящие черные листы длиною в
фут, которые улавливали излучение далекого светила. Это упорное растение
было единственной формой жизни, которую удалось обнаружить на Марсе, и,
хотя его прозвище - "марсианская капуста" - превратилось уже в официальное
название, все относились к нему с уважением, чуть ли не с благоговейным
трепетом. Ведь это был единственный марсианин. Они осторожно отошли в
сторону, чтобы не заслонять солнечный свет.
- Оно напоминает мне некоторые растения, которые можно встретить в
пустыне Израиля, - сказал Арни.
- Ты скучаешь по Израилю? - спросил Нильс.
- Да, конечно, об этом и спрашивать не стоит. - Из-за крайне
разреженной атмосферы его голос казался далеким шепотом, хотя говорил он
достаточно громко.
- Могу себе представить. Я побывал во многих странах, гораздо более
интересных, чем Дания, особенно на первый взгляд. Думаю, я мог бы жить в
любой из них, но все равно выбрал бы Данию. Мне бы не хотелось с ней
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Василенко Иван
Лондон Джек
Флинт Эрик
Андреев Николай