шел вторым, по уже проложенной дороге, он едва дождался привала. Гудело все
тело несмотря на то, что после медицинских процедур, проделанных над ним
волхвами, он полагал, что навсегда лишился чувства усталости.
Когда наконец они ненадолго остановились, Глеб спросил:
- Зачем ты взял с собой альпинистское снаряжение, знал, что может
понадобиться?
- Конечно. Здесь кругом скалы. Хорошее снаряжение - это тоже оружие, причем
не запрещенное конвенцией.
- А как вообще ты попал к волхвам?
- Так же, как и ты, через базу. Их интересуют все, кто там служит. Ладно,
пошли. Если до рассвета не успеем вернуться, нас снимут арбалетчики с
противоположной стороны ущелья. - Он вновь ушел от откровенного разговора,
и Глеб решил больше не касаться темы появления Крушинского у волхвов. Ему
так не хватало здесь друга, человека, с которым можно поделиться самым
сокровенным, но он понимал, что такие отношения нельзя создать
искусственно.
- Думаешь, мы справимся втроем с батарейной охраной?
- Скалы здесь, с их точки зрения, совершенно неприступны. С этой стороны
нас не ждут.
Около часа они поднимались в полном молчании. Иногда Крушинский исчезал за
ребром скалы, и Глеб оставался совершенно один в этом нереальном лунном
мире, раскачиваясь над пропастью на тонкой, как паутина, нейлоновой
веревке.
Именно в эти минуты он вспоминал Китеж, Брониславу, первые дни своей жизни
в новом мире, оказавшейся совсем не такой, какой представлялась она ему в
далекой и совершенно теперь нереальной Москве.
Несмотря на скрытность Крушинского, Глебу хотелось надеяться, что наконец
он нашел здесь человека, на которого сможет положиться. Одного из тех, с
кем смог бы пойти в бой в десантной паре.
Эта уверенность слагалась из десятков неуловимых мелочей, каждая из которых
в отдельности ровно ничего не значила.
Веревка дернулась два раза, и это означало, что отдых окончен. Ему
предстояло догнать Юрия. В особенно трудных местах тот использовал Глеба
вместо подставки. Вот и сейчас, не сумев нащупать на абсолютно гладкой
поверхности скалы ни единой трещины, Крушинский встал на плечи Глеба и,
раскачиваясь над двухсотметровой пропастью без всякой страховки, начал
вгонять очередной крюк.
Звонкие удары альпенштока поплыли в застывшем воздухе. Глеб подумал, что
часовые на батарее их смогут услышать, но в это время крюк под его левой
ногой, не выдержав двойной нагрузки, вырвался из гнезда, и он сразу же
забыл обо всем.
Глеб повис над пропастью на одних руках, рывок отдался в плечах острой
болью. Секунду или две казалось, что Крушинский, не справившись с
неожиданным толчком, сорвется, но тот, изогнувшись как кошка, приник к
скале и сумел перенести большую часть тяжести тела на свой полузабитый
крюк.
- Держись, старина... - попросил он почему-то шепотом, - я сейчас попробую
закрепиться...
В эти секунды Глеб ощутил каждый из двухсот метров черной пропасти под
собой. Холодный пот выступил на лбу, руки предательски задрожали, но
давление на плечи внезапно ослабло, и вскоре Юрий подтянул его к
безопасному месту.
Теперь они стояли в узкой нише под нависающим козырьком. Отсюда до гребня
оставалось всего метра четыре, и справа обнаружился более пологий склон.
Самое страшное осталось позади.
Никто из них не проронил больше ни слова, и только по тяжелому дыханию
мужчин можно было предположить, чего стоил им этот подъем.
Всмотревшись в кромку открывшегося теперь перед ними гребня, Глеб заметил
желтоватые отблески света на его поверхности, но не успел спросить, что это
могло означать.
Гудя от встречного потока воздуха, мимо них пролетел горящий факел.
- Над нами патруль, и они нас заметили. Подожди меня здесь. - Прежде чем
Глеб успел возразить, темный силуэт Юрия растворился на фоне скалы. Ни
шороха осыпающихся камней, ни звука шагов, ничего он больше не слышал. Лишь
минуты через две сверху донеслось два негромких хлопка бесшумного
пистолета. Вскоре рядом с его лицом зашуршала веревка.
- Можно подниматься! - уже в полный голос произнес Крушинский, и еще через
пару минут они стояли на гребне. Чуть в стороне от тропы виднелись два
бесформенных темных предмета.
- А ты неплохо подготовился к этому походу, - с невольным осуждением
произнес Глеб.
- Не надо их жалеть, хорошие люди у Манфрейма не служат. Большинство,
составляющее его армию, - оживленные мертвой водой покойники, а если ты об
этом, - он хлопнул себя по карману, где отчетливо обрисовался некий тяжелый
металлический предмет, - так ведь пушки тоже не арбалеты.
В этом он был, безусловно, прав. Теперь времени у них оставалось совсем
немного, и, если пропавший патруль хватятся до того, как им удастся
достигнуть батареи, никакой пистолет уже не поможет.
Пока они поднимали снизу рюкзаки, а затем почти волоком тащили по склону
гигантскую тушу князя, Глеб рискнул спросить Крушинского о самом главном,
прекрасно понимая, что позже этот разговор опять не получится.
- Зачем ты здесь?
- Интересуешься? - Юрий испытующе глянул ему в глаза. - Ладно, ты вроде
парень надежный, хоть и очень настырный. Рано или поздно все равно придется
тебе сказать... Мы здесь для того, чтобы вернуться.
- Вернуться куда?
- В Россию, разумеется. Здесь наши истоки, здесь зарождается все то, с чем
там живут сегодня. Плохое и хорошее - все начинается здесь. Мы хотим
разобраться в первопричинах наших бед, набраться силы, исправить здесь то,
что удастся исправить, и потом вернуться. Если тебя устраивает такая
программа, можешь присоединяться.
- Но на базе нам говорили, что этот мир полностью оторван от нашего и никак
не влияет на его состояние.
- А ты веришь всему, что тебе говорили на базе?
Глеб надолго задумался. Если Крушинский прав, многое могло измениться в его
планах. Главное открытие, которое он сделал из его слов, состояло в том,
что здесь уже были люди, которые думали так же, как и он, так же, как и он,
они искали способы помочь отсюда своей далекой родине.
- И много вас?
- Пока не очень, но не количество определяет силу, разве ты этого не понял
у волхвов?
Луна стремительно катилась вниз, и где-то вдалеке, за горами, уже чуть
порозовел горизонт. Времени до рассвета оставалось совсем немного.
- Вы про меня не забыли, отроки? - донесся снизу глухой жалобный голос
Васлава, уже с минуту неподвижно висевшего над пропастью.
- Павел Сергеевич, я надеюсь, это шутка?
- Разве я похож на шутника? - спросил Сухой, усмехнувшись, и неожиданно
сделал в воздухе резкое движение правой рукой, словно ловил улетающую
птицу.
Когда он опустил ее вниз, рука удлинилась. Ее ладонь сжимала теперь рукоять
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Грабб Джеф
Смоленский Вадим
Акунин Борис