Чтение 32–й страницы книги ~Умри или исчезни~

"беретта" - больше, чем просто кусок металла. Эта пушка спасла его там, и к
ней у него было особое отношение...

Он взял пистолет в руку, чтобы убедиться в его материальности. Привычная
рукоятка, привычная тяжесть и - что было особенно приятно - полная обойма.
Вопрос с оружием разрешился сам собой. Он засунул "беретту" сзади за пояс
брюк. Несмотря на жару, пришлось надеть пиджак.

Чтобы не привлекать к себе внимания, Максим выбрал неброский скромный
"вольво" из своей "конюшни" и поехал на улицу Бунина, где в многоквартирном
доме жила Савелова.

***

Он добирался туда около сорока минут, дважды попадая в пробки. От
палящего солнца спасал только кондиционер в машине. Жидкий воздух дрожал над
раскаленным асфальтом. Разжижались мозги. Макс ощутил беспричинное
беспокойство.

За два квартала до цели ему стало казаться, что с Ириной случилась
какая-то беда. Ее непроявленный кошмар вибрировал в нем, пытаясь вырваться
из могилы подсознания. Они были, словно два близнеца, чувствовавшие на
расстоянии одинаковую боль...

Он с визгом затормозил, вклиниваясь на пар-ковочной площадке между
"татрой" и огромным черным "запорожцем" представительского класса. Машины
стояли так тесно, что дверь не могла открыться полностью. Максим просочился
в узкую щель и побежал к подъезду. На бегу поднял голову и посмотрел на
Иркины окна. Они были слепыми, черными и отражали жалящие лучи солнца,
словно прозрачные стены пыточной камеры... В эту минуту он забыл о
собственной безопасности, и Клейн, наверное, осудил бы его за это.

Он не стал ожидать прибытия кабины лифта и понесся по лестнице на пятый
этаж. Задыхаясь, нажал на кнопку звонка. Только теперь он вспомнил, что мог
позвонить из машины, и постучал в дверь. Тишина, царившая там, в квартире,
сводила его с ума. Соседи тоже безмолвствовали...

Ему казалось, что он звонил и стучал около трех минут, пока, наконец, не
звякнула цепочка и послышался звук отпираемых замков. Он отступил на шаг и
приготовился схватиться за пушку.

Дверь приоткрылась. В узком просвете он увидел бледное и перекошенное
лицо Ирен. Она выдохнула с явным облегчением. Ее волосы были всклокочены, а
халат наброшен кое-как.

- С тобой все в порядке? - спросил он, чувствуя себя довольно глупо.

- Ты меня разбудил, - сказала она, хотя не выглядела сонной. Он мог бы
поклясться, что еще несколько минут назад с ней происходило что-то страшное.
То, о чем не рассказывают никому, даже самым близким людям.

- У тебя кто-то есть?

- Нет, я одна.

- Тогда я могу войти?

- Только без дурацких вопросов! У меня голова раскалывается...

Он прошел мимо нее и почувствовал странный запах. То ли крови, то ли
свежего мяса. Все окна в квартире были наглухо закрыты. Он подозрительно
осмотрел гостиную и заглянул в спальню.

Как он и думал, кровать была нетронута, зато ковер разрезан каким-то
тончайшим инструментом. Линии сливались в очень сложный рисунок, будто
сделанный лазерным лучом. Макс был не в состоянии воспринять целиком эту
сложнейшую паутину. Возле кровати валялась книга знаменитого русского
литератора Эда Лимонова с вырванными страницами.

Ирен опустилась в кресло и закурила длинную дамскую сигарету. Голиков
прошел в ванную. Здесь кто-то нарисовал помадой на зеркале несколько
непристойных картинок. Очень реалистично и с большим знанием дела. По пути
Максим приоткрыл дверь туалета и отшатнулся. Из сливного отверстия раковины
торчала человеческая рука со скрюченными и окровавленными пальцами.

Он подавил дрожь и аккуратно закрыл дверь. Удержал кошмар в себе,
вернулся в гостиную, распахнул окна и некоторое время смотрел на растущий
столбик пепла.

- Что это там, в туалете? - спросил он, стараясь говорить небрежно, как
будто речь шла о самых обыденных вещах.

- Клянусь, не знаю. А что та там видел? Похоже, она не шутила. Надо было
обладать весьма специфическим чувством юмора, чтобы так шутить.

- Ладно, оставим это. Я только прошу - не отталкивай меня. Кто-то был
здесь?

- Я не удивлюсь, если и ты окажешься одним из них...

- Из них?!

- Я же просила...

Он сел на пол рядом с креслом и взял ее за руку.

- Послушай, милая, я хочу тебе помочь.

Ирен смотрела мимо него стеклянными глазами.

- Ты не можешь мне помочь, - сказала она, четко выговаривая каждый слог,
словно выносила окончательный приговор.

Макс выругался про себя и забрал у нее из пальцев сигарету. Она апатично
опустила руку, утратив способность к сопротивлению.

- Одевайся! - приказал он. - Мы едем обедать.

- Оставь, все это ни к чему.

- Приди в себя! - он рванул ее из кресла и обнял. Даже сквозь ткань
халата он ощутил, что ее тело было неестественно холодным. Статуя из
размягченного мрамора; тающие кристаллы льда; аморфное время бессмысленных
чудес...

Он нашел сифон с содовой и направил струю себе в рот. Легче не стало.
Надо было бежать подальше от этой квартиры с ее запахом и чужими призраками.
Теряя контроль над собой, он сильно толкнул Ирину к стенному шкафу.

- Одевайся!!

Она сбросила халат и осталась нагой. Сейчас это его не возбуждало. Он
увидел на ее теле кровоподтеки, которых не было утром. Протяженные, как
следы огромных пальцев... Она надела белье и легкий брючный костюм. "Так-то
лучше", - подумал Макс, глядя на то, как она расчесывается. Пока женщина
думает о собственной внешности, еще не все потеряно. И тут же он заметил,
что некоторые пряди ее густых волос подпалены и завязаны в маленькие
узелки...

Он схватил ее за руку и потянул из квартиры. Захлопнул дверь, и они
устремились вниз по лестнице. Тесная клетка лифта внушала ему необъяснимое
отвращение...

Их провожал звук, от которого Ирине хотелось кричать. Некоторое время она
не видела ступеней, и каждый шаг был шагом в" пустоту. Сквозь собственное
шумное дыхание она слышала, как они запирали изнутри дверь ее квартиры.

Значит, оргия продолжалась без нее.

Глава тридцать шестая

Клейн позволял себе немного расслабиться только в своем особняке на улице
Гоголя. Дому было уже более двухсот лет, и он помнил лучшие времена и
знаменательные события. Например, тайные собрания ложи, проходившие в его
обширных подвалах, которые воспроизводили символический лабиринт Храма
Соломона. Или открытия, совершаемые в сфере духа, и потому незаметные для
людей на протяжении двух-трех поколений, но исподволь изменяющие жизнь на
Земле.

Об истинном значении и назначении дома знали только Магистры, из коих в
живых оставалось всего трое. Отсутствие преемственности Клейн воспринимал
трагически, как свидетельство распадающейся связи времен и торжества
обезличенной силы - вопреки антропоморфным представлениям о

Враге рода человеческого.

Всю свою долгую жизнь Клейн искал доказательство неизбежности грядущих
перемен, связующий закон, источник иллюзий, причину катастрофы... Полтора
века назад он узнал об Энтропии и думал, что слепцы случайно нашли ответ.
Жестокое заблуждение длилось недолго. Клейн заплатил за него жизнями своих
невинных детей, юной жены и правым полушарием мозга.

С тех пор он стал недоверчивым и осторожным, как побитый пес. Во время
русско-японской войны он отправился в Тибет. Потом были Филиппины, Шанхай,
камбоджийские джунгли... Клейн вернулся в Россию в тысяча девятьсот первом и
был свидетелем глубочайшего кризиса и распада ложи. Эти годы были отмечены
предательством Чинского, нарушением международных связей, смертью некоторых
Мастеров и "усыплением" многих активных масонов.

Мировую войну он пережил затворником, делая щедрые пожертвования в пользу
армии и флота. После установления конституционной монархии в середине
двадцатых Клейн снова отправился в Тибет и оказался в монастыре секты
дзог-чен. В иносказательной форме его мистический опыт сводился к
следующему. Когда он узрел Существо Света и пожелал узнать, как провести
остаток жизни в плотной оболочке, оно определило его как никчемного игрока в
куклы.

- Что мне делать? - спросил он, готовый отступить.

- А что ты умеешь делать?

- Ничего. Только следить за злом, когда оно охотится.

- Тогда следи, - сказало Существо Света и исчезло, чтобы больше никогда
не появиться вновь.

Все. Это тоже было иллюзией. Клейн долго и едко смеялся над собой и своей
трусостью. Он вернулся на родину во второй раз и попытался возродить ложу,
но тут как раз наступил недолгий период восстановления абсолютной монархии,
совпавший по времени с расцветом Третьего Рейха в Германии. Деятельность лож
была под строжайшим запретом во всей центральной и восточной Европе. Клейн
чуть было не угодил за решетку, но отделался ссылкой за пределы империи и
эмигрировал в Италию, где с пользой провел время, напав на след старой
итальянской ложи, у адептов которой он украл тайну мандрагоры.

С тех пор ему приходилось не только следить, но и прятаться. Он прятался
от силы гораздо более неумолимой и беспощадной, чем любая человеческая
организация. Дважды он был ранен и находился на волосок от смерти. Он не мог