смягчим неизбежный удар.
экспериментов в этой области! Даже плохая вера, но поддерживающая какую-то
стабильность, лучше смуты..."
труп на клочки в элегантных залах собраний Уайтхолла. Они развесили эти
клочки по мостам, чтобы весь мир мог поглумиться над тобой.
побелевшим лицом был поспешно вызван в кабинет директора Фэллоу. Но уже до
этого он успел увидеть утренние газеты. Телеграмма из Лондона пришла через
два часа. Одно это было достаточно тяжело. Гораздо тяжелее оказалось
читать письма мертвых уже людей, продолжавшие приходить еще два месяца.
Письма, полные радужных планов поездки на родину, воссоединения семьи.
Каждую неделю новый корабль швартовался в Лондоне, и рана открывалась
вновь, не успев зарубцеваться. Еще через год, когда на ране появилась
корочка и он мог даже улыбаться, не чувствуя себя виноватым, - именно
тогда это ужасное заключение комиссии снова отворило кровь.
родительских вещей, каким-то образом избежавших огня. Хорошо еще, святоша
Роли не догадался сказать ему о них. Они пролежали у него на чердаке до
прошлой недели. По дороге в Париж Эдвард задержался на ночь в Кенсингтоне,
чтобы забросить туда все барахло, оставшееся у него после Фэллоу. Только
тогда он нашел этот ящик, а в нем - необычное письмо.
Олдкастл из министерства по делам колоний проживал в Кенте - может, он
имеет какое-то отношение к упоминавшейся в письме кентской группе?
Единственный, кто мог бы ответить на эти вопросы, был сам мистер Олдкастл.
Теперь, когда Эдварду некуда было спешить, он собирался переслать ему
копию письма. Оригинал он сохранит навсегда - последние отцовские слова.
посетителей. Алиса точно придет, она никогда не опаздывает. Эдвард отложил
письмо и скрестил пальцы. Как только может кто-то дышать спокойно?..
Саутгемптон встречать его. Спокойная юная леди лет пятнадцати, стоявшая на
причале с теткой Гризельдой: Роланд оказался слишком занят, чтобы уезжать
из города. Эдвард встретился с ним в тот же вечер, и они с первого взгляда
невзлюбили друг друга. Взаимная неприязнь вскоре переросла в
непримиримость характеров. Возможно, только Алиса и Гризельда удержали
перепуганного двенадцатилетнего подростка от самоубийства в те первые
недели в этой странной зеленой, сырой, каменной Англии, полной туманов и
бледных лиц.
казалось кошмаром чужого окружения и одиночества, стало для него блаженным
облегчением. Той зимой Гризельда покинула этот мир - тихая, добрая
женщина, чем-то похожая на мышку, оказавшаяся не в состоянии выдерживать
своего знаменитого, фанатичного, властного мужа. С тех пор Роланд сделался
значительно хуже - громче, эксцентричнее, нетерпимее.
письма долетали через Англию за один день, не то что двенадцать недель, за
которые доходила почта до Кении. Когда бы ему ни стало одиноко, он писал
Алисе и через два дня получал ее ответ, полный спокойного утешения и
ценных советов.
родителям, как обстоят дела между ним и преподобным Роландом. Но это
значило стать доносчиком. Нет, Эдвард не мог так опуститься. Ему и в
голову не приходили такие слова, как "трагедия", "наследство",
"душеприказчик"... Планы воссоединения семьи строились, обдумывались - и
все это резко оборвалось неожиданной резней, случившейся за несколько дней
до отъезда Экзетеров из Ньягаты. Корабль, который должен был доставить их
на родину, привез подробности их смерти.
племянника и племянницу в свою веру - такую, какой он ее понимал.
Завещание его брата называло его опекуном осиротевшего мальчика и дважды
осиротевшей девочки, и он повел себя, как миссионер, заполучивший в свои
руки двух каннибалов, дабы спасти их от геенны огненной.
Он сделался верным наследником отцовского скептицизма, ведя партизанскую
войну - правда, на значительном расстоянии от противника. Ноги его не было
в церкви со времени поминальной службе по жертвам Ньягаты.
пришлось срочно уехать в Лондон, или ему просто приснилось вчера ее
присутствие?
от них подальше. С Алисой он мог часами просто стоять и улыбаться. После
общения с ней у него болели скулы - от улыбки.
внеочередное освобождение от уроков, чтобы поздравить ее. Исхитрился
потому, что его опекун не удосужился пригласить племянника - да он, поди,
и не знал ничего про день рождения. Правда, не обошлось без помощи Дэвида
Джонса - Джинджера. Но старый прожженный воспитатель давно уже знал,
откуда ветер дует.
это было пропастью между большим ребенком и маленьким ребенком. В Англии -
между мальчиком и девушкой. Теперь ей двадцать один, но и он уже мужчина,
разве что официально не достигший совершеннолетия. Он вырос до пяти футов
и одиннадцати с тремя четвертями дюймов.
удовлетворительным, да и Алисе это явно не очень понравилось, так что усы
он сбрил, вернувшись в Фэллоу. Главное, что попробовал.
такой эффект, даже в унылой бурой больничной палате.
показалось, что она поцелует его. Но она только выгнула дугой брови и
протянула ему плетеную сумку, полную книг. Он положил все это на край
кровати.
ней было сегодня что-то темно-серого цвета, под цвет глаз - бумажная ткань
в складочку от локтей до колен, с широким поясом на талии. Бог знает, что
там еще носят леди под этим. Должно быть, ей жарко в такой день, но на
внешности ее это не отражалось. Она сняла свою украшенную розами шляпу и
положила ее вместе с зонтиком в ноги кровати. Потом придвинула стул. Ее
глаза оценивающе изучали его.
пальцем в сторону двери, изобразив, как кто-то пишет. - Ты выглядишь
заметно лучше! - Она улыбнулась. - Я рада.
пациентов.
личные?
каштанового цвета, хотя блестящие и ухоженные. Зубы ее могли бы показаться
кому-нибудь великоватыми, нос выиграл бы, будь он на полдюйма короче. В
общем, ее лицо можно было бы охарактеризовать как лошадиное - только не
вслух и не при Эдварде. Зато такого спокойного юмора, как у нее, не было
больше ни у какой женщины. Он не променял бы ее ни на кого в мире.
Он несет им свет Истины, сжигая твои пятифунтовые банкноты!
купленный на деньги, отложенные из регулярных поступлений от мистера
Олдкастла.
Смерти. Миссис Питере была лапочка, но мне обязательно надо успеть на
поезд три сорок. Скажи мне, что случилось в выходные на Троицу.
мире в парк и объяснил...
дверь, за которой, наверное, строчил пером полисмен. - Тут меня выследил у
гостиницы ваш Джинджер Джонс. Он и передал мне эти книги для тебя. Он
хочет, чтобы их потом вернули. Насколько я поняла, это все пикантные
Каргалов Вадим
Шекли Роберт
Орловский Гай Юлий
Андреев Николай
Глуховский Дмитрий