почему-то не оказалось, и первое, что сделал молодой правитель, - сослал
сибиллу сюда, на самый кончик хвоста нашей дороги. И тогда мне
посчастливилось: от скуки он решил взять себе ученика, а так как я был самым
младшим сыном, которому никогда не достался бы отцовский караван, я
попросился к опальному чародею на испытание. Тот признал меня ни к чему не
годным - ни к волшбе, ни к предсказаниям, но согласился научить меня
простейшему врачеванию. Думаю, что тут он польстился на сытный стол моего
отца, - ведь за освобождение сына Отногул сделал его трехстоялым
караванником с жалованьем алыми перлами и кормлением с восьми полей...
Таира едва удержалась, чтобы не фыркнуть. Она заслонила рот ладошкой и
шепнула стоявшему сзади Скюзу:
солнцезаконники, получившие недоброе предзнаменование, или стражи по доносу.
А вот стоялых караванников никто не смеет поторопить. Трехстоялый - это
самый вельможный из всех, он имеет право стоять на одном месте три раза по
тому сроку, который потребен женщине, чтобы выносить ребенка от зачатия до
рождения. Три преджизни.
Сэниа. - Похоже, что к человеческой жизни у вас когда-то относились с
уважением.
ценили тогда, когда молодой князь (он сначала рьяно, как и следовало ожидать
от проклятого анделисами, взялся за дело) начал строить, разглаживать
дорогу, переправлять в весенний край несметные запасы еды. Но через
пять-шесть преджизней стало ясно, что он строит не только дома и мосты, -
целые сонмы смердов, оторванных от своих караванов, были согнаны на
восход...
где это восход?
выказывая удивления перед таким наивным вопросом. - Мы все идем на восход -
а иначе куда же?
какая-то мысль.
с воздушными мостками, висячими садами, бесчисленными башенками и
воротцами... Сказочные чертоги, в которых невозможно жить - заблудишься. Но
ничего, молодой властитель имеет право на такую блажь, хотя, видит солнце,
слишком много хлопот для будущей столицы, ведь и ей положен предел в
пятистояние. Но еще дальше на восход князь велел насыпать громадную гору - в
основе лежал природный холм, который он приказал поднять в высоту и придать
ему вид громадной невиданной твари наподобие лягушки болотной, обратившей
свою морду на солнце. Князь собственноручно начертал план сооружения на
высушенной коже молодого гуки-куки, с тем, чтобы на голове этого земляного
гада, словно корона, поднялся маленький пятибашенный замок.
когда он взошел на престол?
всеобщее недоумение столь диковинным числительным.
чужих миров, сориентировался на ходу и незаметно показал ей восемь пальцев,
а затем еще шесть. Она сердито насупилась - о шайтаний хвост, неужели сама
не могла додуматься, что тихриане, у которых всего четыре пальца, не смогут
считать на десятки!
смысла любимых прабабушкиных поговорок.
За все добрые деяния народ моей дороги вознес молодого правителя до небес,
дивясь его мудрости и благостному вдохновению. И за всем этим как-то прошло
мимо всех, что мало-помалу ласковый и приветливый юноша принялся уничтожать
все семейства, хоть как-то причастные к его похищению, от мала до велика. Не
только знатные караванники, заподозренные в соучастии, - лекари и стража,
челядь и даже уличные ворожеи, нечаянно оказавшиеся в тот день у княжеского
дворца, все друг за другом представали перед княжеским судом то за
путешествие без фирмана супротив солнца, то за оставление поста, то за
недонесение о воровстве, то за несбывшееся предсказание... Ты говорила о
ценности жизни, о мудрая моя повелительница, - да, никого из них не
раздвоили, кроме моего старшего брата, но сослали на весенние поля, где
приходится работать по колено в талой воде и под палящим солнцем, которое за
одну преджизнь успевает превратить кожу в сплошной бородавчатый нарост...
Углубившись в учение, я ни о чем таком не слышал, пока до меня не дошла
весть, что отец собирается на княжий суд. Нет, его ни в чем не обвиняли - он
сам обратился за справедливостью. Оказалось, что, когда наш караван перешел
на новое стояние, нам предоставили не восемь, а только четыре поля на
кормление, затем - два, а потом ни одного. Отец продавал накопленное
поколениями добро, чтобы удержать своих людей от разбоя, но долго так
продолжаться не могло. Он отправился к Полуденному Князю, но вместо зала
Правосудия его привели в длинный пустой коридор. На противоположном его
конце виднелась пища, а в пей, освещенная яркими четырехсвечниками, - клетка
с детенышем гуки-куки. Некоторое время отец терпеливо ждал, как вдруг зверек
отчаянно заверещал, и тогда стало видно, что сверху в клетку опускаются
длинные сверкающие лезвия...
удалиться.
воли продолжали делать свое дело. Когда он добежал и хотел уже было взломать
решетку, несчастный детеныш был уже мертв. И тут откуда-то сверху раздался
голос: "Что же ты не поторопился, рыцарь Рахихорд? Что же ты не
поторопился?.."
правосудия он не добьется, бросился из дворца, вскочил на своего рогата и
помчался назад, в тот город, где он оставил свой караван. Тут его и схватили
- за то, что ехал по Великой Дороге, оборотясь спиной к солнцу без
специального на то фирмана. А старший мой брат, даже не ради мести, а из
справедливости, как он ее понимал, с небольшим отрядом напал на княжеский
монетный амбар, выгреб оттуда все сокровища и, не взяв себе ни мелкой белой
жемчужинки, все раздал своим людям... Которые и выдали его, как только
кончились деньги. Так что и отец, и брат добились-таки княжьего
правосудия... и получили его сполна.
осевшим голосом. - С твоего разрешения, я хотел бы удалиться. Невозможный
Огонь погас, и мне нужно обойти немало домов, чтобы в них не осталось
никого, брошенного без еды, воды и анделахаллы.
подымаясь на ноги.
переступая через орешниковые пеньки.
принцесса.
полочки, сказала Таира, не обращаясь персонально ни к кому из присутствующих
и поворачиваясь лицом к кораблю. Скюз, ни секунды не помедлив, последовал за
ней. - Ты говорил, что можешь не только сам перелететь в любое место, но и
забросить туда одну вещь...
жива-здорова, под надежным присмотром и вернусь к первому сентября.
как перышко! - прибавила она уже совсем другим, просительным тоном.
остров и давно могли бы перебросить туда и письмо... и тебя, если пожелаешь.
как крылья жар-птицы. - Я нужна здесь, чтобы найти Ю-ю.
Письмо, пришедшее таким необычным для вашего мира способом... Не лучше ли
нам вдвоем на несколько минут вернуться на твой остров?
перелетами. Очутимся где-нибудь на Сатурне. Я просто подпишу письмо так, как
называет меня отец, - этого ведь никто, кроме нас и прабабушки, не знает.
тебя твой уважаемый отец?