потом нетерпение и, наконец, гнев: я так долго ждал минуты, когда сяду в
кабину самолета, а сейчас, когда она приближалась, я попросту боялся, что
потеряю ориентировку в этих проклятых тучах!
короткие волны. Волномер передатчика показывал: сантиметр, полсантиметра,
три миллиметра... Вдруг ползущие по экрану массы развеялись, исчезли, и я
увидел поверхность Венеры. Однако на ней почти ничего нельзя было
рассмотреть. Неровности и холмы бешено мчались назад, сливаясь в
трепещущие зеленоватые и бурые полосы. Солтык теперь непрерывно работал
рычагами, то включая двигатели, то усиливая торможение, так что скорость
порой падала до низшего допустимого предела. Мы летели над большой
равниной, делая в секунду метров триста. Казалось, что она покрыта густым
лесом. Раскидистые кроны деревьев или других фантастических растений,
огромные кустарники, рощи, заросли - все это мелькало слишком быстро,
чтобы можно было их как следует разглядеть. Когда корабль снизился до
четырех тысяч метров, у меня вдруг возникло сомнение, действительно ли эти
фантастические очертания - растения? Но пока я присматривался к ним, они
исчезли. Появились отлогие холмы с плоскими склонами. Кое-где тучи не
доходили до самой поверхности планеты. В одном из таких разрывов, посреди
изменчивых, медленно плывущих облаков появилась темно-синяя гряда с
черными тенями, выделявшаяся своей неподвижностью в океане паров. Это был
горный хребет. Поверхность планеты повышалась. Стрелка альтиметра
задрожала и дошла до семи тысяч метров. Под нами плыли огромные изрытые
скаты, иногда мелькал свет, словно отраженный льдом, - это блестели
гладкие склоны. Потом огромная панорама скалистых нагромождений и глубоких
долин погрузилась в туман. Корабль набирал высоту. Девять, десять,
одиннадцать километров. Все тоньше свистел разреженный воздух, разрываемый
носом "Космократора". И вдруг Солтык обернулся ко мне. Он не сказал
ничего, но по глазам его я понял, что наступила моя минута.
тумане, мы провели совещание. Первым вопросом было тщательное определение
состава атмосферы. Как и предвидели ученые, слой ее оказался гораздо толще
земного, почти вдвое. На высоте одиннадцати километров давление составляло
шестьсот девяносто миллиметров ртутного столба, - примерно земное
атмосферное давление на уровне моря. Тучи, по определению химика, имели
очень разнообразный состав. Они, насколько можно было судить,
располагались в несколько ярусов. Самый верхний состоял из
полимеризованного формальдегида и частиц какого-то неизвестного вещества,
подробное исследование которого было пока отложено. В нижних слоях, кроме
формальдегида, имелся небольшой процент воды. Кислорода в воздухе было
пять процентов, углекислоты - двадцать девять. Я, сожалея, расстался с
тайной надеждой, что предположения ученых о составе атмосферы окажутся
неверными и на планете можно будет передвигаться без скафандра.
и затруднял исследование планеты, а на небольшой высоте маневрировать
ракетой было несколько рискованно. Поэтому мы решили высадиться. На
площади около семи тысяч километров, над которой мы пролетали, не было
видно никаких признаков деятельности разумных существ, но мы были уверены,
что они есть на планете, и потому решили, высадившись, начать разведку
сначала в небольшом радиусе и с соблюдением необходимой осторожности. День
в этих широтах должен был продолжаться шесть земных суток, так что времени
было достаточно. Осватич повернул ракету в сторону низменного района,
замеченного нами ранее. Оставалось только тщательно исследовать
поверхность и найти возможно более ровное место для посадки. Я пошел
наверх, чтобы одеться, а когда вернулся уже в скафандре, все окружили
меня. Я не захотел ни с кем прощаться. По узкому колодцу мы с Солтыком
поднялись в камеру на носу. Там на катапульте стоял самолет: длинная,
узкая стальная капля с сильно отклоненными назад крыльями. Так как кабина
закрывалась герметически, я снял шлем, ограничивающий поле зрения.
кабине. Шлем положил под сиденье, чтобы он был под рукой, потом включил
лампы и указатели, еще раз проверил вентили кислородных аппаратов и через
открытый люк взглянул на инженера. Он был взволнован, но старался не
показывать этого.
связь.
сегодняшнего утра, но только улыбнулся ему. Он вышел. Оставшись один, я
закрыл прозрачный колпак над головой, затянул уплотнительные болты и
сильно уперся ногами в педали. Стрелка на светящейся шкале секундомера
прыгала. Потом в наушниках раздался тонкий писк и тотчас же послышался
голос Солтыка:
в час. В порядке?
сумраке загорелась рубиновая звезда.
взрывных газов я вылетел, как ядро из пушки.
совершенно невольно выровнял рули. Кабина была снабжена выпуклыми
стеклами. В падающем отовсюду свете, как муха в капле светлого янтаря, я
летел стремглав против течения туманов и туч. Вой раздираемого воздуха
затыкал мне уши, как вата. Казалось, колпак надо мной лопнет, продавленный
силой движения. Однако самолет быстро потерял скорость, приданную ему
катапультой "Космократора", и теперь в полете я мог рассчитывать только на
собственные силы. Я вглядывался в серые тучи, убегающие по сторонам, как
вдруг воздух надо мной очистился, словно разрезанный стеклянным ножом,
голубоватый свет очертил искристым контуром выпуклости туч, раздался
гулкий свист и сверху низверглись потоки воды. Мне стало понятно, что
"Космократор" летит очень близко надо мной, а все эти явления вызваны
атомными газами, вырывавшимися из его сопел. Я нажал педаль, чтобы как
можно скорее увести машину от опасного соседства: полный выхлоп ракеты на
близком расстоянии мог бы оторвать крылья самолета.
ответил утвердительно и подал курс по гирокомпасу.
экране моего радароскопа непрерывно плыли очертания лежащей внизу
местности. Медленным, тысячу раз в жизни проделанным движением я положил
машину на крыло, и она начала падать, как камень. На Земле мне не пришлось
бы смотреть на альтиметр, так как видимые размеры земных ориентиров -
дорог или рек - при некотором опыте неплохо помогают разобраться в
обстановке. Но тут я не спускал глаз со шкалы, поглядывая в то же время и
на экран радароскопа. Когда скорость падения чрезмерно увеличилась, я
медленно вывел машину из пике. Самолет был в самой гуще туч и все время то
нырял в них, то выскакивал из их пушистой глубины. Но внизу не было и
следа лесистой равнины, которую я видел раньше. Там тянулись длинные,
широкие, голые хребты, похожие на окаменелые темные волны. Я сообщил об
этом Солтыку.
пеленгом? Его плохо слышно.
благодаря этому на "Космократоре" всегда можно было определить, где
находится самолет. Слова инженера несколько встревожили меня, так как и я
довольно плохо его слышал: приему мешали какие-то слабые потрескивания.
Выполняя совет Солтыка, я положил самолет в левый вираж и полетел под
самыми тучами, стараясь не терять высоту, чтобы можно было оглядывать
более широкое пространство. Это было нелегко: каждые десять-двадцать
секунд я попадал в тучу, из которой можно было выбраться, лишь нырнув
вниз. Такая "игра в прятки" тянулась довольно долго.
виден сравнительно небольшой участок местности. Я тщательно выискивал
каждый просвет в тучах; а так как они спускались довольно низко, то я все
чаще пролетал всего в нескольких сотнях метров над возвышенностями
поверхности Венеры. То, что было внизу, нельзя назвать ни равниной, ни
горой: что-то вроде огромных, спускающихся каскадами ступеней из какой-то
скалистой породы, насколько можно было судить по их гладкой поверхности.
Эти ступени, скорее террасы, шли по всему видимому пространству волнистыми
рядами.
посадки "Космократора", и с этой целью несколько минут летел, всматриваясь
в их контуры, но они начали изгибаться и подниматься, становясь отвесно,
словно рассыпанная колода гигантских карт, и мне пришлось вернуться назад.
Солтык расспрашивал меня об условиях полета и видимости. Я отвечал
коротко, так как уже начинал злиться, что никак не удается найти
замеченную раньше лесистую равнину. Лес, конечно, должен был где-нибудь
кончиться, и там можно рассчитывать на хорошую площадку для приземления.
пейзажем, я полетел прямо вперед. Скоро среди террасообразных ступеней
показался продолговатый низкий вал, ползущий к востоку, как огромная,
слегка извивающаяся гусеница. "Может быть, там найдется какое-нибудь
плоскогорье", - подумал я и, нажав рычаг, помчался в ту сторону. Дальше
Маккефри Энн
Шилова Юлия
Жюль Верн
Бажанов Олег
Суворов Виктор
Шилова Юлия