превратилось в драчливое состязание. За неимением хлебов и рыб для
удовлетворения аппетитов шумного сборища, Миляга швырнул остатки печенья в
самую гущу пирующих и отправился обратно к дому Эстабрука, довольствуясь
шоколадом. Приближаясь, он уловил движение в одном из окон верхнего этажа.
На этот раз он не стал звонить и стучать, а просто запрокинул голову и
закричал:
кричать немного громче. Был праздник, и конкуренции со стороны уличного
движения практически не было. Голос его звучал как торжественный горн.
соседям о твоем маленьком дельце.
краткий миг, впрочем, так как через секунду занавеска вновь оказалась на
месте. Миляга стал ждать, и как раз в тот момент, когда он собирался вновь
оповестить округу о своем присутствии, парадная дверь открылась. Пред очи
его предстал Эстабрук - босой и лысый. Это последнее обстоятельство Милягу
потрясло. Он не знал, что Эстабрук носит парик. Без него его лицо было таким
же круглым и белым, как тарелка, а его черты напоминали уложенный на ней
детский завтрак. Яйца глаз, помидор носа, сосиски губ, - и все это в масле
страха.
шагнул внутрь.
это отнюдь не светский визит. Ему необходимо узнать, где можно найти
Пай-о-па, и от него не отделаешься фальшивыми извинениями. Чтобы оказать
помощь памяти Эстабрука, он принес с собой потрепанную карту Лондона и
разложил ее на столе между ними.
не скажете, куда вы ездили той ночью. И если вы мне солжете, клянусь, я
вернусь и сверну вам шею.
дней, в ужасе ожидая того момента, когда чьи-то шаги раздадутся на
ступеньках его крыльца. И вот теперь, когда это произошло, он испытывал
несказанное облегчение от того факта, что его посетитель - всего лишь
обычный человек. Его яйцеобразные глаза постоянно угрожали дать трещину, а
руки дрожали, пока он листал справочник, бормоча, что он ни за что не
ручается, но постарается вспомнить. Миляга не стал тиранить его и дал ему
еще раз проделать путешествие мысленно, листая туда-сюда страницы с картами
разных районов.
Он не помнил, чтобы они заезжали в Клэпхем Коммон, так что, надо полагать,
они повернули на восток, по направлению к Стритхем Хилл. Он вспомнил, что
они проезжали мимо церкви, и поискал на карте соответствующий ей крестик.
Таких оказалось несколько, но только один из них оказался рядом с другим
ориентиром, который он запомнил, - с железной дорогой. На этом этапе
расследования он сказал, что дальше путь указать он не может, но готов
описать само место: забор из ржавого железа, фургоны, костры.
Эстабруку о тех событиях, которые привели его сюда, хотя тот несколько раз
спрашивал, жива и здорова ли Юдит. Теперь Эстабрук вновь задал тот же
вопрос.
Расскажите мне, что с ней.
сказала? Вы передали ей, что я по-прежнему люблю ее?
конечно, вам удастся убедить ее поговорить с вами.
знаток женской психологии, правда ведь? Все на свете так считают. Как,
по-вашему, что я должен сделать, чтобы искупить свою вину?
свои яйца. Любая менее значительная жертва будет отклонена.
если честно. А потом передумать и ждать, что ваша голубка вновь бросится к
вам на шею? Да это чистое безумие.
на это способны, в чем я сильно сомневаюсь. Подождите, пока желание не
овладеет вами настолько, что ваше душевное здоровье окажется под угрозой.
Тогда вы поймете меня.
теперешнему состоянию, чтобы признаться в этом даже самому себе. Но выйдя из
дома с картой в руках, он не смог сдержать улыбку радости: наконец-то перед
ним открылся путь, по которому он может двигаться вперед. Темнело, зимний
вечер уже готов был зажать город в свой кулак. Но темнота благоприятствовала
любовникам, даже если мир уже их отверг.
2
в полдень Пай-о-па предложил Терезе покинуть табор. Предложение было
встречено без энтузиазма. У младшей был насморк, и она плакала не
переставая, с самого Утра. Старший тоже был простужен. ?Сейчас неподходящее
время для отъезда, - сказала Тереза, - даже если бы было куда?. ?Мы не
станем бросать здесь фургон, - ответил Пай-о-па, - просто уедем за пределы
города, и все. Например, на побережье, где детям пойдет на пользу чистый
воздух?. Терезе эта мысль понравилась. ?Завтра, - сказала она, - или
послезавтра. Но не сейчас?.
он так нервничает. Ответа у него не было; во всяком случае, такого, который
она смогла бы понять. Она совершенно не знала, что он за человек, никогда не
расспрашивала его о прошлом. Для нее он был кормильцем. Человеком, который
снабжал едой ее детей и обнимал ее по ночам. Однако вопрос ее повис в
воздухе, и ему пришлось постараться на него ответить.
он был?
что в данном случае оно никак не могло помочь решить стоящую перед ним
проблему. Его душа мистифа зачастую слишком увлекалась двусмысленностями и
неоднозначностями, которые расщепляли его подлинное ?я?. Но она сдерживала
его, напоминая о том, что в этом мире людей он приобрел лицо, определенные
обязанности и пол, что, с ее точки зрения, он принадлежит стабильному и
устоявшемуся миру детей, собак и апельсиновых корок. В таких стесненных
обстоятельствах не оставалось места для поэзии, а между сумрачным закатом и
нелегким восходом не оставалось времени для роскоши сомнений и размышлений.
в постель. Спали они хорошо. От дней силы и могущества у него осталось
заклинание: он умел так начитать молитвы в подушку, что сны становились
светлыми и приятными. Его Маэстро часто просил об этой услуге, и Пай до сих
пор, по прошествии двухсот лет, умел ее оказывать. И сейчас Тереза
укладывала головки детей на пух, в котором были спрятаны колыбельные,
созданные для того, чтобы провести их из мира темноты в мир света.
заливалась яростным лаем, и он вышел, чтобы успокоить ее. Видя, как он
приближается, она натянула цепь и стала рваться к нему, царапая когтями
землю. Ее хозяином был человек, с которым Пай почти не был знаком, -
вспыльчивый шотландец, мучивший свою собаку, когда ему удавалось ее поймать.
Пай опустился на корточки, чтобы успокоить собаку, опасаясь, что,
разозленный ее лаем, хозяин оторвется от ужина и приступит к очередной
экзекуции. Собака повиновалась, но продолжала нервно рыть землю лапами, явно
прося его о том, чтобы он спустил ее с привязи.
Тебя там подружка ждет?
фигуру, тут же исчезнувшую в тени одного из фургонов. Дворняжка также
заметила непрошеного гостя. Это вызвало новый приступ лая. Пай поднялся на
ноги.
внимание: вода расплескивалась по земле. Нет, это была не вода. Резкий
запах, ударивший ему в ноздри, был запахом бензина. Он оглянулся на свой
фургон. На шторе появилась тень Терезы: она выключала ночник рядом с детской
кроваткой. Оттуда также повеяло бензином. Он нагнулся и спустил собаку с
привязи.
в заборе. Когда он скрылся из виду, Пай ринулся к своему фургону, зовя
Терезу по имени.
был прерван звуками двух взрывов, которые подожгли лагерь с разных концов.
Он услышал крик Терезы, увидел, как пламя охватывает его фургон. Разлитый
бензин служил только запалом. Не успел он пробежать и десяти ярдов, как
Лондон Джек
Мацумото Сэйте
Василенко Иван
Херберт Фрэнк
Суворов Виктор
Перумов Ник