собираясь потребовать от эребийца, чтобы он отпустил Граиса.
Лысый слуга что-то невнятно промычал и указал подбородком на
своего хозяина. Шалей перевел вопросительный взгляд на
йерита.
того, чтобы прочистить горло, хрипловато произнес тот и,
указав на Граиса, которого по-прежнему крепко держал за
локти Сул, добавил:
Меллению, и имя Миноса ему ровным счетом ничего не говорило.
тот самый бандит, которого ты должен ловить! Один из троицы,
сбежавшей на днях из столичной тюрьмы!
штаны со страху, нос к носу столкнувшись на площади с
опасным преступником, а потому и не придал особого значения
тому, что на него, гражданина великой Кахимской империи,
повысил голос какой-то йерит.
Миносу и, окинув взглядом Граиса, заметил:
его распознать?
произнес он.
даже не посмотрев в сторону Миноса.
Сирх. - Ведь пятнадцать лет прошло.
так же, как говорил учитель...
- Забудь вообще это слово!
Сирх по-прежнему не глядел в его сторону.
ae" g%--.#. с его помощью Граиса. Преподобный принял его во
внутреннем дворике своего огромного дома, где он обычно
пережидал полуденный зной. В центре дворика был расположен
бассейн, заполненный прохладной, кристально прозрачной водой
и изукрашенный мозаичными панно, изображающими невиданных
морских рыб и фантастических тварей со множеством щупалец.
Сам Сирх возлежал в шезлонге под шелковым балдахином. Рядом
с ним стоял стол, уставленный графинами с любимыми винами
преподобного и блюдами с холодными закусками. Для Миноса же
слуга по приказу Сирха принес низкую скамеечку, которую
поставил на самом солнцепеке. Сам Минос не решился
передвинуть скамеечку в тень и теперь сидел по левую руку от
преподобного, обливаясь потом и то и дело вытирая лицо
носовым платком, давно уже превратившимся в мокрую мятую
тряпку.
однако, в отличие от Миноса, выглядел он ужасно. Тело
преподобного было похоже на скелет, обтянутый сухой,
шелушащейся кожей, синюшность которой отчетливо проступала
даже на фоне характерной для йеритов плотной пигментации.
Белки глубоко запавших глаз Сирха имели нездоровый
желтоватый оттенок. Последние три года Сирх мучался от
систематически возникающих страшных болей в животе. Боль то
отпускала его, то внезапно снова набрасывалась, словно
голодный хищник, истосковавшийся по крови. Бывали случаи,
когда внезапная боль скручивала его во время проповеди,
вынуждая быстро и скомканно заканчивать свою речь, чтобы
убраться с амвона и упасть на кушетку, поджав колени к
подбородку и обхватив руками терзаемый нещадной болью живот.
представителей имперской власти, опасаясь, что, узнав о его
недуге, кахимский наместник тут же начнет подыскивать нового
пастыря для подвластных ему йеритов. Он не обращался к
местным врачам, а под различными предлогами совершал долгие
и утомительные путешествия в иные пределы, где, прикрывшись
вымышленным именем, посещал тамошних целителей.
немощное тело преподобного самым изощренным процедурам,
зачастую похожим на утонченные истязания. Каких только
снадобий не испытал за это время на себе Сирх! За некоторые
из предложенных ему лекарств он, не задумываясь, выкладывал
баснословные деньги - простой йерит не мог бы скопить такой
суммы и за всю свою жизнь.
болезнь уверенно брала верх над телом Сирха. И уже никакие
ухищрения не могли скрыть того, что преподобный тяжело
болен: ни плотный слой косметики, наложенной на его лицо, ни
подкрашенные в каштановый цвет жидкие волосы, зачесанные
так, чтобы хоть немного скрыть лысину, ни нарочито широкие
одежды с подкладками на плечах и груди, призванными скрыть
нездоровую худобу Сирха.
вопрос Сирха: сколько же еще лет или дней отпущено ему
Поднебесным? Но преподобный и без того понимал, что жить ему
.ab +.al не так уж долго. Именно предчувствие близкой
кончины заставило Сирха вспомнить о сыне.
он свято верил в то, что земная жизнь - это всего лишь
ожидание на пороге Вечности. Сирх приходил в ярость от того,
что должен покинуть этот мир на взлете своей славы. Пост
главного идеолога при дворе кахимского наместника, о котором
в годы своих скитаний нищий проповедник по имени Сирх из
Дрота не мог бы и мечтать, теперь расценивался преподобным
Сирхом всего лишь как промежуточный этап в его карьере.
прекрасно видел, что империю раздирают многочисленные
внутренние противоречия: смуты при дворе императора,
трудности с контролированием огромных территорий,
принадлежащих империи, войны, ведущиеся одновременно на
нескольких фронтах. Все это, вместе взятое, подрывало
могущество империи так же неумолимо, как неведомая болезнь
подтачивала здоровье Сирха. Пока еще империя могла
поддерживать порядок в своих многочисленных колониях,
направляя туда войска для подавления мятежей, но среди
наиболее молодых и дальновидных кахимских политиков, к числу
которых принадлежал и наместник в Йере Центий Офр, уже
ходили разговоры о том, что усилия эти не оправдывают себя.
Если прежде империя развивалась за счет новых территорий, то
теперь ей приходилось тратить огромные средства на
содержание многочисленной армии, обеспечивающей безопасность
и порядок на землях, которые зачастую почти ничего не
давали, кроме народных восстаний и вооруженных мятежей. В
самом сердце Кахимской империи зрел новый дворцовый заговор,
результатом которого должен был стать либо полный отказ
империи от ряда колоний, либо заключение с ними мирных
договоров с предоставлением частичной самостоятельности.
которого прежде строго придерживалось родового принципа,
никогда не существовало централизованной власти. Объединяло
всех йеритов только одно - их вера. Таким образом,
единственным общенациональным лидером, с которым империя
могла заключить договор, становился именно он, преподобный
Сирх, проповедующий слово Поднебесного среди своих
сограждан. Подобные намеки делал Сирху и сам наместник,
поэтому преподобный уже видел себя в роли первого правителя
единого Йера. И наследник здесь пришелся бы как нельзя
кстати. Конечно, было бы лучше, если бы сынок относился к
отцу с большим почтением, но тут уж выбирать не приходилось,
- болезнь ударила Сирха не только в живот, но и ниже пояса,
лишив столь любимых им когда-то плотских утех. Что ж, если
самому Сирху по причине болезни, грозившей смести все его
грандиозные планы, и не придется взойти на престол, то по
крайней мере он войдет в историю Йера как родоначальник
династии великих правителей.
Его появление могло серьезно подмочить репутацию
преподобного - совсем ни к чему было напоминать йеритам о
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Эриксон Стивен
Посняков Андрей
Курылев Олег
Березин Федор