Чтение 32–й страницы книги ~Круги на Земле~

кажется, преследуют какого-то зверька. Со стороны их погоня напоминает
игру в кошки-мышки - невидимый отсюда беглец явно проворнее ребят, к тому
же он воспринимает происходящее всерьез и потому имеет больше шансов на
победу. В данном случае - на то, чтобы ускользнуть.
Игорь пожимает плечами:
- "Убийца"... Не ведаю, Никалаевич. Скажу тольки, што ранней таких
прызнакау не была.
- Хочешь сказать, что на НЛО не похоже.
- Пахожа! У тым то й справа, што пахожа. Але - не яно!
- Тогда - что или кто?
- Абы знацця! Можа быць, и НЛО. Новый апарат, иншая мадыфикацыя.
- Но сам ты не веришь в "новую модификацию"? - замечает Журский.
- Точна! И не пытай, чаму - просто интуицыя.
Юрий Николаевич задумчиво потирает подбородок:
- Интуиция - эт немало. Но, наверное, она же и подсказывает тебе, кто на
самом деле виноват в появлении кругов?
- Увы. Тут яна маучыць!
- А не могут это быть, например, какие-нибудь... природные явления, что
ли...
- Сам жа ж разумееш, што не могуць, - отзывается Игорь. - Штоб гэта
зрабиць, трэба обладаць вяликай силай. Не бывае такога у прыродзе. Ци ж,
як твая ласка, я про такое ня чувау.
- Хм... Не такой уж большой, если каждый колосок вдавливать
по-отдельности. Но это, конечно, бред. ...Хотел бы я увидеть, кто ж это
сотворил.
- А я б - не хацеу, - качает головой Игорь - Або - здаля.
Зверек ускользнул. Денис в сердцах топает ногой: упустили! А какая была
шикарная ящерица! Максим - тот вообще едва не рыдает от досады. Он как раз
думал террариум дома поставить, а эту красавицу б туда запустить!.. эх!
Оба так увлечены собственной неудачей, что старушку замечают только тогда,
когда слышат ее ржавое: "Добры дзень".
Явление этой дамы, похожей на воплощение средневековых представлений о
Смерти, производит на ребят сильнейшее впечатление. Оба пятятся, а
Дениска, зацепившись за что-то, даже грохается на землю - но тут же
вскакивает и торопится отойти как можно дальше.
Да уж, бабуся что надо! Во-первых, худющая настолько, что лицо больше
напоминает череп - зловещий оживший череп, кое-как удерживающийся на
дряхлом скелете. Во-вторых, облачена она в живописнейшие лохмотья, которым
следовало бы находиться в местном краеведческом музее, в секции "Быт наших
далеких предков". В-третьих, взгляд старухи - способный, пожалуй, при
минимуме усилий с ее стороны просверлить в вас два отверстия...
Ну и наконец коса. Да нет, не девичья, до пояса, а обычная коса, которой
траву косят. Старуха на нее опирается, словно на клюку.
- Здрастуйце, унучыки!
"Унучэки" продолжают пятиться и дико сверкать глазами. Появление "бабушки"
их явно не радует.
- Чаго гэта вы? - недоумевает та. Искренне так глазами взмаргивает,
вздыхает: ох, племя молодое, неблагодарное!..
Те, само собой, молчат.
Зато вмешивается Юрий Николаевич.
- Гляди-ка, - поражается он, - это же!.. Да не может быть!
"Госпожа Смерть" переводит взгляд на него:
- Ишь! Журский! Няужо павярнувся дадому жыць?
- Нет, Марь Паллна, только погостить приехал.
Она покачивает головой, но не поймешь, то ли под ветром, то ли кивая Юрию
Николаевичу.
- Гэта добра, што хоць у госци. А ус" пупавина. Кали б зарыли у гародзе ци
яшчэ дзе - тут бы жыу, а так... - и она машет рукой, мол, о чем говорить,
одна печаль с вами, детьми неразумными.
- Але, - воодушевляется старуха, - чула я, своим бацьку з маткай
дапамагаеш. Гэта правильна. Без гэтага нияк. А я вось сыночку сваяму,
Геннадзюшке, касу нясу. Пайшоу з дому на лужок, а коску-то забыуся. Ох,
тружаничак мой ненаглядны!
Мальчишки подошли ко взрослым и недоуменно наблюдают за бабусей: чего она
городит? Игорь тоже мало понимает из сказанного, зато Юрий Николаевич,
похоже, в курсе происходящего. Он уважительно кланяется "Смерти" и желает
ей всего хорошего.
Вдруг старуха разворачивается:
- Думаеш, здурэла баба?
Лицо ее неожиданно приобретает странное выражение: смесь глубокой мудрости
и разочарования.
- Гадаеш, зусим здурэла? Ус" знаю. И што Геннадзюшки ужо гадкоу дзесяць як
няма, и што усе у дзярэуни поцяшаюцца над старою. Дарэмна! Я яшчэ розум
маю.
- Марь Паллна... - пытается успокоить ее Журский, но та лишь сурово стучит
косой о землю:
- Ну што ты можышь мне сказаць? Лепш слухай: чула я ад людзей, апяць круги
зъявилися. Прауда?
- Правда, - подтверждает Юрий Николаевич, игнорируя это ее "апяць".
- То Сатана выйшау из Пекла! - кричит она, потрясая косой. - То "н ходзиць
па зямли. Круглыя капыты круглыя сляды аставляюць. А камни у их - то
крошки пекяльныя, вуглины падзямельныя! Беражыся! Беражыцеся, людоньки!
Ой, горюшко идзе! Ой горюшко!..
Она сбивается на бормотанье и быстро-быстро семенит вдоль берега,
раскачиваясь из стороны в сторону и иногда ударяя косой о землю.
Все четверо молча глядят ей вслед.
- Бывшая учительница. Сын у нее умер в Афгане, - объясняет через некоторое
время Юрий Николаевич. - А она с тех пор и "збожыволила", как у нас
говорят. Таскает с собой по селу эту косу - летом, а зимой - саночки. "Для
Геннадюшки". Соседки ее кормят, за хозяйством приглядывают.
- "Апяць", - напоминает Игорь. - Яна сказала "апяць круги зъявилися". Што,
были выпадки?
Журский медленно качает головой:
- Н-нет. Я, по крайней мере, ничего подобного не слышал.
Заметив, что оба мальчика после встречи с сумасшедшей окончательно
повесили носы, обнимает их за плечи:
- А пойдемте-ка, козаки, обедать, а? Поедим, и тогда уж отправимся к
остальным кругам.
"Козаки" нехотя соглашаются.

8

Вообще-то идея с обедом была своеобразной попыткой Юрия Николаевича взять
тайм-аут. Он еще не чувствовал себя готовым идти туда, где "проявилась"
вторая группа кругов - к дому чертячника. Честно говоря, боялся
встретиться с колдуном.
То, к чему Журский сам стремился еще вчера, сегодня вызывало у него
приступ неконтролируемого страха.
"В чем же причина? Неужели, виновата старая учительница, о которой я
столько слышал, но повстречал - только сегодня, многие годы спустя?
/А возможно, причина в том, что ты начал вспоминать?/
Уж во всяком случае - дело не в этих кругах. Они, пожалуй, самое
безобидное из всего случившегося со мной за последнее время".
Настасья Матвеевна готовила обед, а ее "госцюшки ненаглядные" разбрелись
пока кто-куда: Дениска побежал к себе, Макс бродил где-то в саду, а Юрий
Николаевич с Игорем устроились на лавочке перед домом.
Журналист закурил.
Помолчали. Журский, не поворачивая головы, наблюдал, как дрожит тень от
пальцев молодого человека.
"Совсем у парня нервы ни к черту".
Он давно подметил у Остаповича это свойство: перевозбуждаться по, казалось
бы, малейшему поводу. Юрию Николаевичу сложно было судить о причинах такой
сверхнервозности, но подозревал, что виноват прежде всего образ жизни
журналиста, вынужденного жить и работать в обстановке, когда очень многое
запрещается, официально или же по внегласным правилам.
Но сейчас, сейчас-то из-за чего дергаться?!
- Не спокойно мне штось, Юрий Никалаич. Вучыцельница твая...
- Да ну, нагородила огород - я же объяснял, она, как говорится, в своей
тональности. Не принимай всерьез.
- Я б не прыймау, - вздохнул Игорь. - Ды тольки гэта трэцяя... любяць яны
мяне.
- Что значит "третья"? Часто к тебе сумасшедшие с предсказаниями лезут?
- Нашчот сумашедшых - не знаю. Цыганка была. Яшчэ у горадзе. А ужо тут, у
гэтых... Прудках, да? - там таксама якаясь прыстарэлая падчапилася. "Не
хадзи, - гаворыць, - у Стаячы Камень. Там - смерць".
- Да, перспективка ничего так, заманчивая. Чего ж пошел? - он выставил
перед собой ладони, прерывая возмущенный возглас журналиста: - Ладно,
ладно, шучу. Ты у нас человек цивилизованный, во всякую муру забобонную
верить не станешь. Поддерживаю. Удивляет одно: почему вдруг ты так
заволновался? Ну совпадение, с кем не бывает.
Игорь взглянул на Журского, выдавил кривую усмешечку:
- И часта з табой такое трапляецца? Га?
Тот смущенно развел руками.
- Тож-то и яно! Знаеш, мне гэта нагадуе вельми паганюшчы раман страхау.
Самый пачатак.
- Почему ж "поганющий"?
- А автор повторяецца. Тры папярэджэння - на два больше, чым патрэбна б
была. Ды й аднакависенькие: бабы старые являюцца, гразяць... Скучно,
избито, банально.
- Ну-у, может, не так все просто? - предположил Юрий Николаевич. -