отпуске, с пилотами из обслуги этого вот летающего борделя, а там помаленьку и
повыше пролез... Благо, Степаныч, я тебе скажу со всей ответственностью: этот
высший свет, что на Земле, что тут, не особенно и отличается от рванины из
дешевых забегаловок. Потому что упирается все в одно: отдохнуть поприятнее и
потрахаться до посинения. В возможностях только и разница, сечешь? У одного
хватает только на стекломой и вокзальных минетчиц, а другой лакает из
хрустальных бокалов дорогое пойло да девиц холеных на бархате раскладывает.
Такая вот нехитрая философия... Пошли? Ты только не подгадь, душевно тебя
прошу. Если сорвется, я на тебя на всю жизнь обижусь. Когда еще выпадет такой
случай...
белоснежными ступеньками в желтую траву лестницы, на верхней площадке которой,
меж двумя высокими статуями (позолоченными? или литыми из чистого золота?)
появились две фигуры в белом.
заоблачного дворца спустились ниже, Кирьянов рассмотрел, что женщина там только
одна, а ее спутник попросту крайне женоподобен — вялый и расхлябанный, томный и
смазливый молодой парень с накрашенными сиреневым губами, затейливыми золотыми
безделушками на мочках ушей, сверкавшей россыпью самоцветов диадемой в
роскошных золотых волосах. Одет он был в некое подобие римской тоги с алым
узором по подолу — или как там он называется? — и золотые сандалии.
пидор, не ошибешься. Видал балахон? Это я ему в прошлый отпуск про Древний Рим
рассказал и матерьяльчики подсунул насчет модных тогдашних фасонов. Он дуб
дубом, аристократ хренов, про Рим только и запомнил, что там педерастия была в
ба-альшом ходу... Ладно, это, как договаривались, мой фронт работ, куда тебе с
непривычки... Ты на его сестренку целься. Есть внутренние возражения?
огромные синие глазищи, прямой носик, пухлые губы, застывшие в невероятно
капризной улыбке. Коротенькое белое платьице, словно сшитое волшебным образом
из снежинок — и каждая снежинка видна, и каждая не похожа на другую, — золотые
сандалии, ноги до колен обвиты крест-накрест сверкающей самоцветами тесьмой...
по-аристократически и великосветски томной, витал ощущавшийся любым разумным
существом мужского пола приманчивый ореол полной и законченной шлюхи — не той,
что вызывает презрение, а, наоборот, той беспутной феи, которую хочется трахать
и трахать от заката до рассвета, вытворяя с ней все, что в голову взбредет,
вгрызаясь по-звериному, ломая в руках...
держаться — скромное очарование, тихая девочка на выпускном балу, разве что
платьице коротковато. И все равно, эта чертова аура мощно ощущалась всеми
имеющимися у гуманоида чувствами, так что Кирьянова проняло всерьез, и
неловкость почти улетучилась. Даже светлый образ Таи померк в мыслях — а
впрочем, не впервые, так уж получилось, что он сгорал и пылал, когда Тая была
рядом, а стоило расстаться с ней, вернуться домой, чувства и впечатления, вот
странность, тускнели, серели, слабли, но Кирьянов старался не забивать себе
этим голову, все дело, конечно, в пресловутом мужском легкомыслии...
томного древнего римлянина по щеке, не так уж и шутейно, аж зазвенели шлепки.
Однако того это ничуть не обидело, он заулыбался, преданно таращась на
скалившегося Мишу. И абсолютно по-свойски сказал Кирьянову, словно они были
знакомы сто лет:
морализаторства так трудно встретить искренность и непосредственность...
тебе, дурашка, что попал ко мне в руки, а то кто его знает, на кого мог
напороться... Ну, что стоишь, друг мой застенчивый? Познакомь живенько
сестренку с бравым офицером Костей, видишь, он сам язык проглотил. Как увидел
ее на снимке, покой потерял, куска в рот не взял, глоточка не выпил, ходит
печальный... Если ему на его высокие чувства не ответят немедленно, он, чего
доброго, застрелится прямо под полковым знаменем — чтобы торжественнее вышло и
пафоснее...
блондинка. — Вы же не всерьез, Костя? Вы такой симпатичный, бравый, мне будет
жалко... — Она подошла вплотную, протянула узкую ладонь: — Меня зовут Аэлита.
в роду много Аэлит...
речевой аппарат, те же гласные-согласные, по теории вероятности, ничего
удивительного, что обнаружилось этакое вот совпадение... Или все сложнее? И не
в совпадении дело? Что, если и Алексей Николаич... Структура — вещь
загадочная...»
вились тонкие струйки разноцветного сияния, безостановочно, механически как-то,
переплетаясь и кружа, от алых ухоженных ногтей к ладони и в обратном
направлении, показалось вдруг, что может током ударить...
ладонь. Разноцветные струи продолжали завиваться, кружить, пронизывая его
пальцы без всякого вреда.
выражением лица.
мимо рта проносил... Ну, что мы тут стоим? Приглашаю в нашу хижину Или, может,
мы к вам?
лестницы с золотыми статуями доверху, его худая физиономия, без наигрыша, стала
мечтательной — манила потомственного урку неописуемая роскошь, как многих бы на
его месте...
Посмотрим, как там у вас все устроено... Ну пожалуйста! Это будет так
романтично... Настоящие офицеры, настоящая крепость... Я листала какой-то
старый роман про армию... Это правда, что вас за провинности заковывают в
кандалы и плетьми бьют?
один другого лютее, и пожалеть-то некому, не поймет никто нашу долюшку
солдатскую... Ладно, что делать, давайте вы к нам.
немудреном жесте послышался тонкий хрустальный звон. По лестнице проворно
сбежали, чуть ли не колобками скатились, два субъекта, от ушей до каблуков
упакованные в золотое шитье, пышнейшие кружева, широкие полосы искрящихся
самоцветов, с высокими белыми плюмажами на плечах. Ну, лакеи, конечно, тут не
надо быть семи пядей во лбу, вон какие примечательные у них хари: словно маски
из мягкой резины, растягиваемые изнутри сложнейшей системой рычагов, готовые
вмиг принять любое выражение, но главным образом предупредительность и
услужливость...
тоном избалованного ребенка:
домики, вроде сторожки в имении у тети Белатор... А где этот минутный»..
секундный... ну да, часовой! Он же должен стоять с копьем наперевес и что-то
такое тайное спрашивать, иначе не пройдешь, я помню, читала...
искренне щебетала с простодушием малого ребенка. Ну да, ну конечно, а с чего ей
быть умной, когда есть возможность порхать по галактике на этаких вот летающих
чудесах...
стороны, хотелось так никого и не встретить, пока не нырнут в комнату, и в то
же самое время так и подмывало, так и свербило — пусть бы кто попался
навстречу, из мужиков, чтобы посмотрели, какую красотку он ведет в свою
скромную хату... От этой двойственности он даже перестал думать, сколь
незавидная роль ему выпала — по сути, мальчика по вызову, есть что-то общее...
бесцеремонно хлопнул «римлянина» по заднице, направляя к лестнице на второй
этаж, что тот воспринял опять-таки с полным пониманием.
бесшумно шествовал за ними.
— Как в стерео — коридорчики низкие, все маленькое... Совершенно по-армейски. Я
так и представляла рыцарскую кордегардию... А лошади у вас где? Ой, я и забыла,
вы ведь больше на лошадях не ездите... Жаль. Красиво было... Вот сюда,
наверное?
разинуть рот, распахнула дверь в служебный кабинет штандарт-полковника Зорича,
моментально оказалась внутри, увлекая за собой кавалера — а безмолвный слуга
«без речей» замыкал шествие.
за столом, безукоризненно подтянутый, застегнутый на все пуговицы, разве что
без фуражки. На столе перед ним переливалась цветными линиями и ползающими
огоньками какая-то схема — такое подозрение, карта очередной акции.
после бога — поднял глаза и, как любой на его месте, на миг оторопел. Но тут же
обрел прежнюю непроницаемость — сущий статуй, бронзовый кондотьер...