Чтение 32–й страницы книги ~Артания~

- Как я понял, очередные друзьяки Аснерда. На самом деле нам чуть правее. Там пост Трех Мечей, куда за нами прибудет дракон.

Аснерд услышал, буркнул независимо:

- Придон, не слушай этого зануду. Увидишь, мы не зря заедем.

Дорога пошла по прямой, все укатаннее, шире. Аснерд выехал вперед, от возбуждения раскраснелся, глаза весело блестели. Стены великанские, слишком высокие для крохотной горской крепости. Сюда огромное войско привести невозможно, а от мелочи не обязательно поднимать стены так, чтобы зубцами обдирали толстые брюха тучам. Либо здесь отбиваются от врага посерьезнее, могут же нападать волшебники или драконы, либо выстроили такую громаду просто так, от избытка силы. Женщинам такое в голову не придет, а мужчины - могут. Дров наколоть поленятся, зато топоры точить или крепости складывать - всегда найдется время и желание.

В спину дохнул холодный ветер, в воздухе закружился мелкий снег. Аснерд неспешно вытащил рог, Вяземайт поморщился и приложил к ушам ладони. Аснерд покосился на него, поднес рог к губам... подумал и со вздохом опустил. Лицо его стало опечаленным. Вяземайт в недоумении опустил ладони, и тут же коварный Аснерд быстро приложил рог к губам и дунул во всю мочь.

Страшный рев разметал снег на десятки шагов, обнажились голые камни. Тугая стена заснеженного воздуха понеслась в сторону крепости. Снежная волна ударилась о камни с силой океанской волны в бурю. Взметнулось наподобие брызг, стражи на стене отшатнулись, затем оттуда донесся звучный здоровый хохот.

Придон прислушался: воины ржали над собственным испугом и теми, кто испугался сильнее. Ворота дрогнули, со скрипом отворились. Обе створки тащили в стороны по двое дюжих мужиков, каждый выше Придона... да и, пожалуй, выше самого Аснерда. Снег возле ворот убран, но дальше сугробы поднимаются выше окон. За высокими стенами метелице не разбушеваться, здесь кружились только вихри да вихрики, снежная пыль ходит винтами, как привидения. На улицах пусто, время ужина и сна, многие окна уже темные.

Миновали рынок, дальше небольшое скалистое возвышение. На нем серебрились покрытые инеем массивные стены, тоже уходящие в низкие тучи. Там еще одна крепость, внутренняя, огромное здание из великанских глыб, последний рубеж защиты. Здание под самыми стенами окружает ров, широкий и показавшийся бездонным, - единственно черное место среди сверкающей белизны.

Аснерд вскинул рог, Вяземайт зажал уши, но Аснерд на этот раз не стал дразнить волхва, протрубил громко и мощно. В окнах, освещенных светильниками, появились темные головы. Четверку чужаков явно разглядывали. Потом, видимо, не сочли опасными, ибо негромко заскрипели, застонали цепи. Мост опустился, а пока артане двигались по толстому бревенчатому настилу, ворота скупо приоткрылись.

Копыта сухо стучали по камням. Все четверо въехали во внутренний двор, там их окружили очень высокие крупные люди в кожаных доспехах. Минуту спустя появился огромный и широкий человек с роскошной бородой и волосами до плеч. Он издали зыркнул на гостей исподлобья, всхрапнул и пошел в их сторону, слегка косолапя.

- Кого это принесло? - прорычал он грозно.

- Счастье твое пришло, - заявил Аснерд сладким голосом, - отворяй ворота!

Он слез с коня, Придон поспешно перехватил повод, только из почтительности, ибо конь Аснерда оставался похожим на вырубленную из камня фигуру, даже не шелохнул ухом.

- В прошлый раз, - прорычал хозяин крепости еще страшнее, - ты полгорода спалил!..

- Зато погуляли как, - ответил Аснерд мечтательно. - Здравствуй, Антланец.

- И тебе... ага, здоровья, Аснерд.

Сшиблись, как две скалы, сухо заскрипели толстой, как у драконов, кожей. Придону даже почудился треск костей, похожий на щелканье мелких камешков. Огромные, могучие, тяжелые, некоторое время мяли друг друга в объятиях. Руки у обоих толстые, как бревна, головы - пивные котлы на сорок человек, а грудь каждого с сорокаведерную бочку.

Придон вспомнил старые слухи, что род Гормедов, во владения которых приехали, идет от горного медведя. Горные медведи впятеро крупнее лесных, а силы вовсе неимоверной. Якобы однажды девки собирали в лесу ягоды, одну утащил медведь, найти не удалось, только через год как-то охотники наткнулись в отсутствие хозяина на берлогу в скалах, а там обнаружили молодую бабу с ребенком и медвежонком. Всех троих забрали и привезли ко двору тцара. Тот подивился чуду, велел бабу определить на кухню, ее детей воспитывали среди челяди и дворцовой стражи. Мальчишка рос на диво могучим, свирепым. Медвежонок ему не уступал, но его пришлось в конце концов отпустить в лес, слишком многих покалечил. Зато выросший сын медвежий стал принимать участие в боях, отличился, ему дали свой небольшой отряд, а для прокорма - деревушку... С той поры, говорят, и пошел род Гормедов, могучих воинов, которые оставались в родстве и великой дружбе с медведями, своей родней.

Антланец свое прозвище получил, по слухам, еще в молодости, когда с небольшим отрядом удальцов спустился в долину и прошел огнем и мечом по ланам местного воинственного племени антов, пожег, истребил, а на оставшихся наложил тяжелую дань и обязательство посылать им по пять девственниц в горы. Анты, впервые получив такой жестокий урок, теперь не пытались перечить народу гормедов ездить через их земли в Куявию или Артанию.

- А ты еще не совсем... не совсем... - прохрипел наконец Антланец.

- Да и ты... - ответил Аснерд полузадушенно, - еще не рассыпаешься... как трухлявый пень...

Огромный, тяжелый, Антланец напоминал горного медведя и вытянутой клином головой, и маленькими глазками, и длинным торсом с короткими кривыми ногами. Сейчас он двигался несколько неуклюже, но в бою старый воевода, по слухам, преображается: бегает как лось, прыгает как коза, может залезть на ровную и гладкую сосну, а в бою у него словно бы вырастает по четыре руки. И все - с топорами.

Антланец наконец отпустил Аснерда, косолапо переступил с ноги на ногу, раскинул руки:

- Придон!

Треугольная морда кое-где поросла шерстью, но вообще-то лицо воеводы было гладким, до багровости прокаленным солнцем, морозами, встречным ветром и суровой жизнью на заставах и кордонах. Придон соскочил с коня, Конст перехватил оба повода, Придон заставил себя радостно улыбнуться, ибо сказано, что дети и вообще младшие обязаны принимать от родителей и старших все "с приятным выражением лица", то есть радостно, даже если щас кости затрещат...

Сам Антланец вблизи напоминал массивную глыбу с натянутой шкурой: никаких выступающих мышц, никакой стати, просто движущаяся скала, что крушит и ломает все на пути. Голова прямо на плечах, отчего ею почти не двигает, а поворачивается всем телом, но делает это редко, будто медвежьим нюхом и так знает обо всем, что за спиной, по бокам и даже в ближайших домах.

Обнялись, Придон задержал дыхание, Антланец обнял с грубоватой нежностью, отстранил, всмотрелся, но, когда Придон перевел дух, Антланец снова прижал к груди, воскликнув:

- Боги, как же ты похож на свою мать... и на того дива, что носится в снежные бури по здешним горам!

В глазах Придона было темно, он слышал свой голос, что-то жалобно мявкающий. Потом их всех повели в дом, там теплый сухой воздух, пляшущие языки живого огня, в гигантских очагах сгорают целые дубы, и он наконец перестал чувствовать себя так, словно его пропустили через камнедробилку.

Вбежали собаки, толстые, массивные, тяжелые, очень похожие на Антланца. Поглядели на Придона подозрительно и уже высматривая на нем самое вкусное, разделывая взглядами, как мясник корову, тот замер, но Антланец рыкнул, собаки послушно улеглись на роскошную шкуру снежного барса, совсем свежую, не вытертую.

На широком подоконнике в глиняных горшках распустили красные и желтые цветы незнакомые растения, тоже толстые, мясистые, раскоряченные. Придон посмотрел на них, потом на Антланца. В окно влетел шмель, закружился над цветами, но и шмель был похож на Антланца.

В комнату роем забежали слуги, от них стало тесно, но, когда схлынули, как морская волна, что не столько уходит обратно в море, сколько исчезает в песке, огромный стол уже трещал под тяжестью блюд и умолял поскорее все это изобилие... убрать.

Антланец пригласил взмахом за стол. Все четверо гостей не стали ждать, пока попросят трижды, расселись, достали ножи. Похоже, Антланец до сих пор по-медвежьи не понимал, что даже маленького олененка можно варить или жарить по частям. Осоловевший от еды Придон смотрел, как на стол подавали целиком годовалого оленя - съели, затем - барашка - съели, потом по гусю на каждого, Придон посмотрел, как управляется Антланец, вздохнул, принялся и за гуся.

Готовить у Антланца в самом деле умели. Придон чувствовал, что отяжелел, у Луговика подломятся ноги, но в желудке все еще находилось место, там не протестовало, он все принимал, рассовывал по углам, что-то теснил, укладывал, предчувствуя долгую голодную дорогу впереди.

Когда покончили с осетром, Придон был уверен, что обед просто не должен продолжаться, уже конец, но перед ним поставили вареники по-куявски: в сметане, каждый вареник с вишнями, а размером с хлебный каравай, потом особого гуся, выведенного в этой же деревне, - Придон ахнул, решив, что на стол пытаются взгромоздить жареного бычка, гусь лопался от напиханных вовнутрь яиц и ломтиков жареной печенки, но желудок все это как-то принимал, а когда Придон поднялся из-за стола, он снова с жалостью подумал о своем коне.

- От дела лытаете, - спросил Антланец, - или просто гуляете?

Он захохотал, наконец-то, подумал Придон, он уже сгорал от нетерпения. Что за мучитель придумал обычай, что нельзя начинать о деле, пока сам хозяин не спросит? Не так уж и проголодались... Сейчас он просто уверен, что им есть не хотелось вовсе.

- Мне нужен меч бога Хорса, - начал он просто.

Антланец смотрел, вытаращив глаза, потом гулко захохотал. Толстые щеки, однако, не колыхались, как и живот, словно весь Антланец высечен из одного куска скалы.

- Меч бога Хорса? - переспросил Антланец, хохоча. - Только и всего?

- Да, - ответил Придон сердито. - Мне самому неловко беспокоить тебя по такому пустячку, но что делать, ты ближе всех к его рукояти. Она где-то здесь, в горах... Предполагают, что в местах, где логова или лежбища дивов. Понимаешь, ножны я уже... а здесь где-то рукоять...

Антланец слушал и похохатывал, но, когда Придон небрежно обронил, что ножны он уже, ахнул, вытаращил глаза. Аснерд нагло захохотал, Вяземайт скромно опустил глаза, пряча довольную усмешку. Антланец звучно хлопнул в ладони. Дверь тут же открылась, блеснули обнаженные мечи, видна группа стражников, но все остались на местах, через порог переступил старик с седой бородой, на голове остроконечный колпак, с плеч ниспадает длинная мантия с хвостатыми звездами и странными знаками.

По знаку Антланца он подошел к Придону, долго рассматривал ножны у того за спиной. Губы старца шевелились, глаза как прикипели к ножнам, потом уставились в пространство, а губы задвигались быстрее. Дважды Придона посещало чувство, что горный маг снимает с него шкуру. По коже прошла холодная волна свежего воздуха. Затем чародей отступил, Придон впервые услышал его тихий бархатный голос:

- Да, это в самом деле... Антланец спросил сипло:

- Ты не ошибся?... Он в самом деле... добыл?

- Добыл, - ответил старый маг медленно и очень тихо, словно мышь пробежала по медвежьей шкуре. - Как добыл, не знаю. Украл или выпросил, но эти ножны у него... Ножны от меча бога Хорса.

Аснерд, Вяземайт и даже Конст цвели от радости. Антланец смотрел на них выпученными глазами, наконец коротко хохотнул:

- Я думал, ко мне заехал родственничек со своими друзьями!... а оказалось, что ко мне пожаловали герои!.. Узигой, вели собрать хотя бы малый совет.

Маг поклонился.

- В большом зале? - спросил он тем же мягким, совсем не старческим голосом.

- В самом большом, - ответил Антланец. Он коротко хохотнул. - Пусть гости думают, что у нас их много. На самом же деле всего два. Этот и... чуть побольше.

Соседний зал в самом деле оказался просторнее раза в полтора. А так все те же стены в толстых коврах, что закрывают холодный камень, оружие на коврах, посреди зала огромный стол, по обе стороны широкие лавки с обтянутыми толстыми шкурами спинками.

Придон, выждав, пока старшие сядут, опустился на твердое сиденье, подумал, что Антланец вообще не признает кресел с мягкой обивкой - не скрипнуло и не прогнулось, словно сел не богатырь, а комар. Стол из толстых дубовых досок, гладко выструганных. Когда Придон положил на столешницу руки, ощутил, что это не стол, а такая же глыба дерева, как колода во дворе для рубки мяса или другая колода, подальше, для колки дров.

Антланец сел во главе стола, сказал благодушно:

- А теперь пообедаем!

А что ж мы делали в малом зале, хотел спросить Придон, но смолчал, увидев, как через раскрытую дверь входят гуськом слуги с блюдами в руках. До этого была, как он понял, просто легкая закуска, чтобы в животе проснулось и захотелось есть. Вслед за слугами вошли и смиренно расселись на освободившихся местах хорошо одетые люди со значительными лицами. Однако держались смиренно, а сам Антланец забыл назвать их, и сидели, как незнакомцы, только бросали быстрые пытливые взоры и прислушивались к разговорам их властелина с гостями. Среди них Придон узнал только одного, маг Узигой, как назвал его хозяин. Узигой ел очень мало, птичка больше клюет, но не пропускал ни слова. Придон постоянно ощущал на себе его ощупывающий взгляд.

Антланец насыщался ровно, без спешки, как лесной пожар, что уже с жадностью пожрал сушняк, а теперь двигается через напоенный влагой лес, где стволы, ветви и листья полны холодной воды, что, впрочем, не мешает им гореть ровно и мощно.

- И что дальше? - спросил он. - Как собираетесь найти?

Придон раскрыл рот, но Аснерд положил на плечо ладонь, легонько сжал.

- Погоди. Антланец - старый злодей, он может видеть чуточку дальше, чем мы. Дело в том, Антланец, что парню уже указали место.

- Его место?

- Место меча. Вернее, рукояти.

- Ого, - сказал Антланец. Он посмотрел на Придона с огромным уважением. - Такое узнать пока никому не удавалось. Верно, Узигой?

Маг кивнул, не отрывая испытующего взора от Придона. Снова у Придона возникло нехорошее ощущение, что маг чересчур уж шарит у него под шкурой, прощупывает суставы и сухожилия.

- Верно, - ответил он ровным голосом. - Никто даже не знал, где спрашивать.

- И потому даже не думали, что такое возможно, - согласился Аснерд. - Есть вещи, что сами по себе выполнимы трудно, а со временем так и вовсе невыполнимы. Но однажды появляется вот такой, как наш Придон, который даже не предполагает, что берется за невозможное... и все как будто само падает ему в руки! И про ножны сообщили, и где рукоять - уже знает...

Антланец пытливо взглянул на Придона. Тот за столом без оружия, но две широкие перевязи перекрещивают его широкую грудь, как знаки воинской доблести. На одной перевязи - старинные ножны бога Хорса.

- Да, - согласился он, - ты прав... Когда все сделано, каждый говорит, что это было просто... Но, как я понял, место указали, но как добыть... и что там вообще его ждет?

Он остановился, Аснерд стукнул кулаком по столу:

- Ты всегда ловишь на лету! А с виду такой пень... Что там, кто там - ничего не известно. Явно же, что охрана непростая. Даже не охрана, там просто может быть пещера, где в темноте тысячи ядовитых змей... Ну, это я так, для примера. Будут охранять, даже не зная, что охраняют. Вот тут меня и берет сомнение... Но ты ж хитрый, хоть с виду просто пень пнем! Ты придумаешь, как узнать хоть что-то.

Антланец покачал головой.

- Я? Меня лучше спроси про закалку топоров. Об этом больше меня никто не знает на всем белом свете!

- Помоги, - попросил Аснерд.

Антланец повернулся в сторону своих приближенных. Острый взгляд отыскал Узигоя, тот наклонился было над блюдом и делал вид, что изучает рисунок.

- Узигой, - сказал он укоризненно, - не прячься.

- Да я что... - пробормотал волшебник.

- Вот-вот. Подумай, а? Узигой развел руками.

- Повелитель, это не в моих силах. Точно, не в моих.

- Ты же мог заглядывать за край света! - сказал Антланец резко.

- И сейчас могу, - ответил маг, - но только если местные колдуны не закрывают своими заклятиями. А те места, куда идут наши гости, вообще под заклятиями такой страшной силы...

- Так ты знаешь, - прервал Антланец, - куда идут?

- Конечно, - ответил Узигой без всякой гордости. - Сказать?

Антланец оглянулся на гостей. Аснерд переглянулся с Вяземайтом и Констом, на Придона не обращал внимания.

- Говори, - разрешил он.

- В Долину Дивов, - ответил маг. - Она совсем крохотная... даже не долина, а так, клочок земли на вершине гор. Туда просто невозможно добраться, но вы, как я вижу, верите, что вас доставят туда на драконе.

Аснерд сказал резко:

- А что, не доставят?

Узигой продолжил так же монотонно:

- Но и там, в Долине, человек перед дивом так же слаб, как лягушка перед быком. Я уж молчу, что каждый див ко всему еще и могучий чародей! Ту мощь, что мы добываем по капле, он черпает горстями. Я просто не знаю, на что вы надеетесь.

Он говорил все тише, а когда умолк, все некоторое время еще молчали, словно вслушивались в его неслышимый голос.

- И что же? - спросил Антланец нетерпеливо. - Я все понимаю, что трудно. Мой племяш выбирает дела по плечу! Но ты, мудрый, что предлагаешь?

Узигой помялся, на ранее неподвижном и бесстрастном лице менялись сотни выражений, наконец сказал тихо:

- Если велишь...

- Велю! - перебил Антланец, даже не дослушав.

- То я, - продолжал Узигой, - по твоему повелению попробую обратиться к Далиле... Она в свое время там побывала. Даже жила... некоторое время.

Держался он и выглядел странно. На артан пахнуло опасностью, словно над головами пролетела огромная хищная птица. Антланец, похоже, тоже ощутил неладное, буркнул нетерпеливо:

- Так обращайся!.. Или тебе надо куда-то ехать?

- Только пройти в свою комнату, - ответил Узигой кротко.

Антланец поднялся.

- Так пойдемте!

Узигой не сдвинулся с места.

- Волшебники не выносят множество народу. Я буду говорить один.

Антланец уже кивнул, соглашаясь, но внезапно заговорил Аснерд. Голос воеводы звучало сурово и твердо, как если бы заговорила промороженная столетиями скала:

- Прости, дорогой Антланец, но дело касается нас. Или говорят при нас, или... тогда сами отыщем, сами добудем!

Антланец нахмурился, на лице отразился гнев, Узигой мялся и елозил взглядом по столешнице. Придон умоляюще смотрел на Аснерда, что за предосторожности, все равно ему не жить, если не искать меч, наконец на той стороне послышался долгий тяжкий вздох, изменившийся голос Узигоя произнес:

- Хорошо... Пусть со мной пойдет... вот он! Придон радостно вздрогнул, палец мага нацелился через стол ему прямо в грудь.

- Да-да, конечно, - сказал он торопливо, - я да... еще бы!

Аснерд скривился, повторил раздраженно:

- Да-да, конечно... еще бы... Но только смотри - наведешь на него порчу... я тебя не просто убью! Я тебя заставлю помучиться.

Узигой слабо улыбнулся.

- Никто не сможет заставить меня мучиться больше, чем... чем я уже. А твоему юному другу никакая порча не грозит большая, чем уже на нем. В нем самом.

В молчании смотрели, как он поднялся из-за стола, Придон поспешно встал следом. Аснерд поднял руку, но оборвал себя и лишь вяло подал слугам знак, чтобы убрали от него пустое блюдо.

ГЛАВА 11

В своей небольшой комнате, донельзя захламленной, Узигой молча прошел к дальней стене и рывком сорвал темное покрывало. Придон с волнением смотрел на большое, в рост человека, зеркало в черной зловещей оправе, массивной, в орнаменте, но не из дерева или металла, а словно бы из окаменевшей смолы.

- Зеркало, - сказал Узигой, голос его звучал странно, губы кривились, а щека дважды дернулась. - Зеркало - непременный атрибут чародеев... Все обзаводятся зеркалами, но только старые зеркала... сделанные древними мастерами, несут в себе великую и непонятную магию. А все остальные зеркала - только подделки.

- Это, - спросил Придон шепотом, - старое?

- Очень, - ответил Узигой. - Очень старое. Его руки двигались как бы сами по себе, он не отрывал взгляда от темной поверхности зеркала. Придону чудилось, что по ту сторону что-то происходит, по отражению проходят, легкие волны, пропорции искажаются.

Узигой заговорил громче. Он пытался выпрямиться, смотреть прямо и бесстрастно, но Придон с изумлением видел на лице колдуна не страх перед заключенными в зеркале демонами, а стыд и сильнейшее смущение.

Из зеркала хлынул чистый пурпурный свет. В комнате стало светло, стены из серого гранита стали красными, а разбросанные вещи заблистали, как драгоценные. По телу Придона прошла теплая волна, словно рухнул с коня в прогретую солнцем траву, а жаркие лучи солнца, будто руки рабынь, разминают ему мышцы.

Ему почудилась некая странная мелодия, а красный свет из зеркала стал ярче. В глубине на миг блеснуло, послышался хлопок, словно лопнул огромный пузырь. Свет не померк, даже стал еще ярче, но Придону показалось, что все же померк. Там, в раме, не выходя из зеркала, стояла ослепительно красивая женщина. У нее было умное гордое лицо, насмешливые глаза, слегка выдвинутая челюсть, несколько утяжеленная, что придавало ей вид упрямый и надменный.

Но Придон ощутил, что не может оторвать взгляда от ее наряда. Впервые он смотрел на одежду больше, чем на человека, дыхание остановилось, с трудом поднял взгляд на ее лицо. Она поймала его взгляд, насмешливо изогнула губы.

С плеч ее ниспадал лиловый плащ, перехваченный у горла золотой цепочкой. Но спереди едва-едва прикрывала снизу грудь белоснежная плотная ткань на серебряных шнурах, половинки не сходились почти на его ладонь, так что ее прекрасная высокая грудь видна больше чем наполовину.

Острые края толстой ткани едва достигали пупка, нежного и такого аппетитного, что ему захотелось коснуться его губами, а дальше... Он обомлел, по всему телу бегали мурашки, но отчаянным усилием воли держал взгляд на ее лице, рассматривал полные губы, гнал от себя видение, что дальше из одежды на ней... нет ничего!

Правда, от середины бедра и до кончиков пальцев обеих длинных и безукоризненных ног у нее не то сапоги, не то особые чулки из мелких чешуек металлической рыбы, но это он заметил вскользь, а сейчас трясся, исходил потом от усилий смотреть ей в лицо и только в лицо.

Она с самым непринужденным видом улыбнулась мило, плащ почти стелился по полу, касаясь ее обнаженных ягодиц.

- Дорогой Узигой, - промурлыкала она светлым пушистым голоском, - как давно тебя не видела...

- Всего-то пару сот лет, - ответил тот хриплым голосом. - Ты чего голая?

Она в недоумении вскинула тонкие брови.

- А что, так уже не ходят? Узигой вскрикнул в странной муке:

- Да оглянись вокруг! Мир изменился. Теперь закрывают то, что раньше было открыто, а открывают то, что было закрыто.

Придон видел, как в безукоризненном лице чародейки что-то дрогнуло, в глазах появилось сомнение.

- Не врешь? - поинтересовалась она недоверчиво. - Какая же бесстыдница посмеет показать на людях голую ступню? Или плечи?

Узигой почти крикнул:

- Как вы меняетесь медленно... женщины!

Придону послышалась в голосе чародея скрытая боль. Волшебница огляделась по сторонам, всмотрелась через плечо Узигоя, там широкое окно во двор Антланца, видно народ, женщин... На ее лице Придон видел быструю смену удивления, восторга, отвращения, снова удивления.

- Как быстро, - проговорила она дрогнувшим голосом. - Как быстро, оказывается, мужчины привыкают! Потому нам, скромным женщинам, приходится менять открытые для взглядов места снова и снова... Что делать, мы так стараемся вам понравиться, как-то вас заинтересовать... Ладно, я не поверю, что ты по мне просто соскучился. Говори, зануда.

Узигой сказал тем же охрипшим голосом, хотя на пиру он говорил чисто и ясно:

- И будешь не права. Я в самом деле... Даже сильно, если хочешь правду. Но вот так просто к тебе обратиться... не знаю, смелости не хватало.

Она ахнула, широко раскрыв глаза и даже приоткрыв хорошенький ротик:

- У тебя?.. Смелости? Он кивнул, развел руками.

- Даже вот сейчас признался, как в холодную воду прыгнул. Да, у меня хватало смелости сражаться с толпой демонов Огненного Крыла, хватало отваги спуститься в Адские Топи, хватало мужества даже встретиться лицом к лицу с Желтым Дивом...

- Ты победил, - напомнила она тихо, - хотя твоей жизни вытекали последние капли, когда я наткнулась на тебя... Теперь помню, как ты сам желтел и смущался, когда я переодевалась при тебе. Странно, мне до сих пор не приходило в голову, что ты меня заметил уже тогда. Я тогда была совсем маленькой дурочкой...

- Ты всегда была самой красивой женщиной на светe, - возразил Узигой. - Но твое совершенство отнимало у меня язык и превращало в деревенского дурачка.

- Ты избегал меня! - сказала она обвиняюще.

- Потому что страшился. Я глупел на глазах, мудрые мысли выдувало через уши, я становился жалок и смешон. А когда только думал, что вот бы подойти к тебе... или вызвать тебя... я вообще деревенел!

Она перебила с внезапной тревогой в голосе:

- Но сейчас ты вызвал меня легко и уверенно. Не значит ли это...