Чтение 32–й страницы книги ~Завтра война~

- Три. Но только один из них - металлический. Два других были изготовлены из радиопрозрачных и немагнитных материалов. Специально, чтобы не пугать местных гигантских головоногих, шестое чувство которых основано на восприятии мельчайших флюктуации магнитного поля.

- Ну что же... В таком случае не буду больше утомлять вас расспросами. Еще раз простите мою настырность. Но если вы заметите что-то необычное... Скажем, какой-то свет под водой, звуки, движение - я прошу вас немедленно сообщить об этом мне.

- С этими словами Вариз положил на стол перед Полиной своеобразную визитку. На ней - между прочим, на русском и немецком языках - были указаны имя, звание и должность владельца. А кроме этого - частоты персонального канала связи и позывные срочного вызова.

- Таких визиток в мои руки еще не попадало. Сохраню как сувенир.

- Надеюсь, не только как сувенир... - слащаво улыбнулся Вариз. - Кстати, ваши слова напомнили мне, что наступило время подарков!

Офицер взял в руки томик "Шахнаме", который все время беседы пролежал на краю стола и так примелькался, что Полина с Эстерсоном уже успели о нем позабыть.

- По решению Народного Дивана, - сообщил Вариз, - были заново переведены и переизданы старинные предания моего народа. Лучшие переводчики трудились над тем, чтобы все народы Объединенных Наций получили возможность узнать истоки нашей веры и нашего величия. "Шахнаме" - это сказание о славном герое Исфандияре, неутомимом борце с посланцами тьмы. Народный Диван надеется, что Объединенные Нации в скором времени узнают для себя много нового о моей Родине. Я верю, что "Шахнаме" станет ключом к пониманию между нами!

Покончив со словоблудием, Вариз с поклоном передал драгоценную книгу Полине. Та поблагодарила - насколько могла сердечно.

- Spasibo, - брякнул Эстерсон, в роли русского мужа молчаливый как рыба.

Вариз открыл рот, чтобы разразиться прощальным благодарственным словом гостеприимным хозяевам.

Да так и замер с отвисшей челюстью, глядя куда-то мимо Эстерсона.

Глаза его остекленели.

Рука поползла вниз - к голенищу сапога.

Полина и Эстерсон обернулись.

Размахивая лапами, с самым беззаботным и одновременно хозяйским видом по двору биостанции топал сирх.

Его шерстка была покрыта зелеными и серо-коричневыми пятнами нескольких оттенков. Это значило, что абориген только что выбрался из леса - ведь шкура сирхов, как помнил Эстерсон, обладает хамелеоновыми свойствами. "Сейчас погуляет по песочку и станет светло-желтым", - подумал конструктор.

Только в одном месте - на боку - Эстерсон заметил у сирха нежно-серое пятно. Шерсть в этом месте, похоже, никак не отреагировала на прогулку по лесу. Скорее всего не воспримет она и цвет песка на дорожках. Странно...

Появлению сирха Эстерсон изумился не меньше Вариза.

Несмотря на то, что аборигены Фелиции сегодня незримо присутствовали за их столом, оскверняя трапезу благочестивого пехлевана, конструктор давно уже перестал относиться к сирхам, как к данности подлунного мира.

После загадочной встречи с одиноким аборигеном на Необитаемом полуострове, Эстерсон ни разу не видел сирхов - даже издалека. Да и с Полиной у них хватало других тем для общения. Сирхов они вспоминали только пару раз - как существ, Полине знакомых, но не склонных к тесным контактам с людьми живущих по своим законам, отстраненно, будто бы в параллельной реальности.

Полину, однако, появление сирха нисколько не смутило. Она помахала рукой и выкрикнула тарабарское приветствие, из которого Эстерсон смог разобрать только нечто вроде "Кашид".

Сирх оглянулся на ее окрик. Шерсть на его лице на мгновение приобрела голубой оттенок. Он махнул лапой и, не уделив больше Полине ни грана своего драгоценного внимания, направился прямиком к капустным грядкам.

- Да это же сирх! - воскликнул наконец сообразительный Вариз.

Он вскочил на ноги.

Плетеное кресло за его спиной опрокинулось с глухим стуком. В правой руке Вариза блеснул крошечный плоский пистолетик - извлеченный, видимо, из-за голенища сапога.

- Не сметь! - отчаянно крикнула Полина, тоже покидая свое кресло со стремительностью пантеры.

Эстерсон, сразу же позабыв о том, что ему лучше бы помалкивать, заорал на чистейшем шведском:

- Да вы с ума сошли, Вариз! Это всего лишь сирх!

Не обратив внимания на вопль Эстерсона, Вариз, не спуская глаз с сирха, спросил у Полины:

- Вы... общаетесь с аборигенами?

- Редко. Но иногда они все-таки приходят ко мне в гости. Немедленно уберите пистолет. Иначе я доложу о вашем поведении в консульство - и вашу бандитскую базу уберут с планеты за двадцать четыре часа!

Вариз перевел полубезумный взгляд на Полину.

Что ж, законы гостеприимства священны, - прошипел он, нехотя отводя пистолет в сторону. - А насчет "бандитской базы"... не советую... Честное слово, госпожа Пушкина, лучше бы вам заниматься своей биологией.

Тем временем сирх, из-за которого разгорелся весь сыр-бор, и ухом не повел. Он присел перед самым большим капустным кочаном, оторвал от него огромный лист и, тихонько курлыкая себе под нос что-то умиротворенное, принялся жевать.

- Так вы... кормите его... капустой?! - Смуглое лицо капитана пошло серыми пятнами.

- Я ему не нянька, а он - не мое домашнее животное. Что хочет - пусть то и ест, мне не жалко.

В заключение их беседы капитана Вариза Мир-Мирое вытошнило капустным-салатом. И неудивительно: ведь к этой капусте, возможно, прикасалось нечистое животное!

- У нас сегодня большой приемный день, - устало улыбнувшись, сказала Полина, когда взбешенный пехлеван убрался восвояси. - Давайте, Роланд, зайдем в дом за приставкой к моему переводчику и я познакомлю вас с Качхидом.

- Что-то знакомое... А, вспомнил! Это любимое имя сирхов. Что-то вроде "любитель качи", да?

- Вы не поэтичны. Не "любитель", а "влюбленный в качу".

- Однако ваш друг не блещет оригинальностью.

- В именах сирхов царит анархия. Вообще-то его зовут Тан У Боцу-Боцу. Но это имя - парадное. Сирхи обычно такие имена не используют. Да и передают их, как правило, не акустической речью, а цветовым переливом шерсти на лице. Для повседневной жизни взрослый сирх выбирает себе нечто вроде прозвища, на которое он охотно отзывается.

- Но если они почти все влюблены в качу, как же они различают друг друга по прозвищам?

- Да никак. В письменной записи они, конечно, рисуют имя полностью, логограммами. Нарисуют "Качхид Тан У Боцу-Боцу" - и все будет ясно. А так, в жизни, они идентифицируют друг друга по запаху, по ушам, по множеству других признаков, которые мы с вами даже не заметим.

- А этого Качхида вы давно знаете?

- Уже пятый год. Когда-то он жил в лесу недалеко от станции. Раньше мы с ним частенько виделись, гуляли вместе по берегу, собирали качу. Но за последний год я видела его только один раз. Кажется, в феврале.

- А что он делает в лесу? Сирхи ведь, кажется, раса оседлая? И живет компактными поселениями?

- Верно. Но мой Качхид - отшельник. Между прочим, он поэт и философ. Уважаемая персона среди соплеменников. Как он выражается, "его судьба - поиски Скрытой Качи".

- Да он интеллектуал!

- Вот именно. А эти самовлюбленные кретины из Клона считают, что сирхи лишены разума!

Разговор происходил в доме. Полина металась из комнаты в комнату, пытаясь найти, самодельную цветоэмулирующую приставку к ее переводчику (довольно старой модели, Эстерсон такой никогда не видел). У самого-то конструктора такая приставка была - без нее разговор с сирхом за пределами "моя-твоя-не-понимай" был невозможен, ведь основной смысл сирхи передавали и воспринимали не акустически, а визуально.

- Кстати, Полина, насчет этого клонского долдона. Вы ему правду сказали насчет модулей на дне океана? И насчет того, что на станции нет ни скафа, ни подлодки?

Полина, которая копалась в бездонном ящике письменного стола, отвлеклась и озорно посмотрела на Эстерсона.

- Все модули, конечно же, были эвакуированы - они больших денег стоят. Поэтому я понятия не имею, что нашел металлоискатель клонов. Но если их бредовая фантазия вдруг окажется явью - я буду только рада. Пусть автоматический разведчик чоругов проникнет на клонскую базу и взорвет там все к чертовой матери!

- Вряд ли это чоруги... - пробормотал конструктор, вспоминая о затонувшем "Дюрандале". - Все-таки как насчет скафа? Вы не ответили.

- Ага, вот она! - воскликнула Полина, извлекая наконец приставку из-под груды хлама. - Идемте, Роланд. Потом поговорим.

Они застали Качхида продолжающим поиски Скрытой Качи в капусте. Сирх сидел, подобрав к груди согнутые задние лапы и оперевшись на свой роскошный хвост. Он держал капустный лист двумя руками и, откусывая от него крошечные кусочки, жевал с видом отрешенным и задумчивым. Глаза его были прикрыты, по шерсти на лице перетекали плавные волны яично-желтого цвета.

Неожиданно автоматические переводчики Полины и Эстерсона, только что настроенные биологом на диалект местных сирхов, забормотали:

- Хорошо... Очень хорошо... Хорошо... Очень хорошо... Эстерсон вздрогнул от неожиданности. Ведь сирх пока что не проронил ни звука! Но конструктор тут же сообразил, что сканеры переводчиков прочитали визуальное сообщение, безадресно посылаемое в окружающую среду изменчивой шерстью сирха.

Поэт и философ повернулся к ним и, не открывая глаз, сказал:

- У него есть стрелялка. Если он будет стрелять, я обижусь.

- Злой бесцветик ушел, - сказала Полина. - Он не будет стрелять в тебя, терпеливый Качхид.

- Злой бесцветик ушел, - согласился сирх. - Но стрелялка у него тоже.

Качхид указал рукой на Эстерсона. Глаза его были по-прежнему закрыты (или так казалось?).

"Обоняние такое хорошее? Или слух?" - подумал конструктор.

- Так-так, - грозно сказала Полина, обращаясь к Эстерсону. - Вы, оказывается, знакомы?

- Первый раз в жизни его вижу! За все время на Фелиции я встречал одного сирха. Но он упал с дерева, получил смертельное ранение и умер у меня на глазах!

- Отчего же он получил смертельное ранение, а? - Полина, казалось, готова задушить Эстерсона своими руками. - Вы в него стреляли? Признавайтесь!

- Стрелял. - Эстерсон вздохнул. - Но - вслепую. Я не знал, что за мной следит абориген. Думал, это какое-то опасное животное или, хуже того, следопыт-землянин. К тому же я не попал ни разу. Клянусь!

- Вы оба мелете чепуху, - встрял Качхид, нехотя разлепляя розовые веки. - Ты, Полина, зря говоришь, что мы знакомы. Я не знаю, как зовут этого бесцветика. И ты, незнакомый бесцветик, тоже зря говоришь. Я не умер. Я полежал, поспал без сновидений, потом встал и пошел. В одном ты прав: я сам упал и напоролся боком на противную палку. Вот след.

Сирх похлопал себя по боку, заросшему короткой пока что, светлой шерстью.

Полина вздохнула с облегчением.

- Я рада, что мой друг тебя не обидел. Не бойся его - он больше не достанет свою стрелялку.

- Ни в коем случае! - горячо заверил Эстерсон. - Никогда не буду стрелять в сирхов. Вы такие хорошие!

- Это верно, хорошие, - согласился Качхид. - А как тебя зовут?

- Роланд.

- Роланд... Произносить трудно, но приятно. А меня зовут Качхид.

- Очень рад знакомству, Качхид.

- Не вижу повода для радости.

- Чтобы получился правильный перевод, нужно говорить "Наше знакомство устроено качей", - подсказала Полина. - К сожалению, не все диалекты языка сирхов были правильно запрограммированы нашими лингвистами. По той же причине некоторые слова, например "человек" и "пистолет", переводятся буквально.

- Наше знакомство устроено качей, - послушно повторил Роланд.

- И пройдет с большой миской качи! - радостно подхватил сирх.

- Скажи, Качхид, но ведь тогда я видел тебя мертвым! Ты не дышал!

- Не очень-то вежливо. - Сирх совсем по-человечьи покачал головой. - Никогда не говори кому-то, что видел его мертвым. Кроме того, это глупость. Если сирх жив сейчас, значит, был жив и раньше. И если ты говоришь сирху, что видел его мертвым, значит, ты лжешь. Понял? Это и глупо, и невежливо в одно и то же время.

Эстерсон про себя отметил, что Качхиду не откажешь в способности к аналитическому мышлению. И еще он вдруг обнаружил, что, несмотря на бесцеремонные манеры сирха, общение с ним доставляет ему огромное удовольствие!

Во-первых, это был первый настоящий инопланетянин, с которым Эстерсону довелось говорить в своей жизни. А во-вторых, он чувствовал, что с Качхидом можно общаться открыто на любые темы. Совсем не так ощущал он себя полчаса назад в обществе капитана Мир-Мирое!

- Извини, - сказал Эстерсон. - Впредь буду иметь в виду. И все-таки как ты объяснишь мою ошибку?

Наверное, ты просто дурак, - без затей ответил Качхид.

- Не обижайтесь на него, Роланд. Снова языковая проблема, - вставила Полина.

- Ты видел меня, когда мне было плохо, когда я заснул сном без сновидений, - пояснил сирх. - Это значит, что мне нужно было спасти себя. И я спасся. Дырка в боку заросла, я встал и пошел дальше.

Полина пояснила:

- У сирхов громадный регенеративный потенциал. Пожалуй,. ни у каких других известных позвоночных по всей Галактике такого не сыщешь. Но за скоростную регенерацию организм платит почти полной остановкой нормального, основного метаболизма. Вместо общего метаболизма включается специальный механизм локальной мутации тканей. С точки зрения человеческой физиологии это нонсенс. Но сирхи перед регенерацией входят в особое психосоматическое состояние, которое отдаленно напоминает целительские трансы некоторых древних народов Земли. В общем, это сложно, - заключила Полина, изобразив смешную гримаску отчаяния.

Однако любопытство Эстерсона было не так-то легко удовлетворить.

- А как тебе удалось пробраться на тот остров, где мы встретились? Ты не боялся огромных чудовищ, которых можно повстречать в океане по пути к острову?

- Боялся. Очень боялся, - легко признал Качхид. - Никого мы так не боимся, как жестоких дварвов. Но я, как мудрец и рисовальщик словами, был обязан пройти это испытание!

Сирх энергично вскочил, отбросив недоеденный капустный лист. Он взмахнул руками. Кожистые перепонки-крылья, доселе совсем неприметные, громко хлопнули о спинной гребень. Шерсть на его загривке встала дыбом.

И он продолжал изменившимся голосом, нараспев, под аккомпанемент цветовых всплесков, пробегающих по его лицу:

- Я обрел в себе силу и поплыл. Четыре дня и четыре ночи продолжалась моя борьба с мокрой стихией. Шестеро дварвов окружили меня. Я обратился к Большой Луне, но она не слышала меня. Я обратился к Маленькой Луне, но она отвернулась от меня. Капля качи могла бы спасти меня. Но качи не было! Ни капли! Ни малюсенькой росинки!

- На самом деле - это стихи. Насколько я понимаю их язык, действительно талантливые, - шепнула Полина. - Но, увы, и метр, и цветовая рифма совершенно теряются в переводе.

- Тогда я сказал себе: "Качхид, сейчас тебя раздерут на четыреста сорок четыре кусочка. Луны не помогут тебе. Не жди качи, качи нет. Но Скрытая Кача есть во всем! В мокрой стихии! В легкой стихии! В твердой стихии! В горячей стихии! Но значит - и в тебе! Испей Скрытой Качи из своего сердца! Дварвы да устрашатся!" И я нашел в себе Скрытую Качу, и испил ее, а дварвы бежали. Утром пятого дня я вышел на берег... - Качхид неожиданно замолк и, опустив руки, поделился по-человечески здравой мыслью: - Глупо ожидать ваших восторгов.

- Нам было очень интересно, - серьезно сказала Полина. Эстерсон решил оставить свои впечатления при себе. Но от одного вопроса не удержался:

- Ты действительно добирался до острова четыре дня?

- Можно подумать, я дохлая рыба, - с этими словами сирх потешно закудахтал. Не требовалось комментариев Полины, чтобы понять: Качхид смеется.

- Ты, Роланд, не понимаешь, - продолжал сирх. - Когда художник вроде меня рисует словами, он делает так, чтобы было красиво. Чтобы сердца других сирхов веселились. А что было на самом деле, никто слушать не хочет. Про "на самом деле" и так все знают. А теперь отринем глупую болтовню. Полина, на твоих дисках еще не закончилась музыка?

- Я же говорила, что музыка на дисках обычно не заканчивается. - Полина снисходительно улыбнулась.

- Замечательно! - Сирх энергично вскочил, отбросив недоеденный капустный лист. - Тогда идемте скорее!

ГЛАВА 17

БРАТЕЦ ЛИС И БРАТЕЦ КРОЛИК

Январь, 2622 г.

Северная Военно-Космическая Академия, Новая Земля

Российская Директория

Путем сложнейших математических вычислений, подкрепленных одним блистательным интуитийным озарением, я заключил, что могу безболезненно потратить на зимний отпуск тысячу триста терро.

Много? То-то же.

Дело в том, что двадцать девятого декабря мне позвонила Исса. Поздравить "с вашим праздником Навэход". Разумеется, если бы Исса сказала "Новый год" на фарси, мой переводчик сработал бы правильно. Но мой далекий и обожаемый офицер Исса Гор старательно тщился выговорить название этого лучшего в мире праздника по-русски. Вот и вышел непереводимый "Навэход".

Что было очень мило с ее стороны.

Остальное, увы, не радовало.

Исса сказала, что линкор "Видевдат" в составе какого-то особого отряда отправляется в дальний поход.

"Глубинная разведка. Ты должен знать, что это означает. Больше я тебе сказать не могу".

Что такое глубинная разведка? Смотря в каком смысле. В чисто военном - рейд по стратегическим тылам противника. Но Конкордия ни с кем не воевала, поэтому такой вариант отпадал.

Значит, оставался условно мирный смысл термина: исследование космоса. "Условно" - потому что куда бы ни направлялся линкор, его главный калибр всегда готов распистонить любую точку на экранах радаров, которой вздумалось летать не по законам небесной механики.

Итак, мирная глубинная разведка. Линкор, пара фрегатов и три-четыре танкера совершают переход по Х-матрице на пределе дальности маршевых двигателей. Дозаправляются люксогеном с танкеров. И снова - переход. И снова.

Так можно допрыгаться до ядра Галактики. А в ядре Галактики интересно. Там чудеса, там леший бродит, как сказал мой великий тезка - по другому, правда, поводу. И, между прочим, в соответствии с "Памяткой о Наотарском конфликте", именно из ядра Галактики произошла раса межзвездных кочевников-джипсов...

Все это быстро увязалось для меня в стройную гипотезу. Хотя Родина и запретила Иссе Гор назвать конечный пункт их глубинной разведки, "Видевдат" отправляется искать метрополию джипсов. А после этого Конкордия - возможно, в союзе с Объединенными Нациями - постарается эту метрополию уничтожить. Или по крайней мере блокировать.

- Значит, та девушка, как ее... Риши, да?.. тоже с тобой летит? - спросил я с деланным равнодушием.

- Капитан Риши Ар со мной не летит, - без выражения ответила Исса. - Ее перевели с нашего корабля на другую работу. Но ты, Александр, должен спросить меня о другом.

- Ты права, извини. Когда ты вернешься из глубинной разведки?

- Вот это правильный вопрос, Александр. Наш поход будет смертельно опасен. Опаснее, чем путешествия первых колонизаторов. Поэтому - я, увы, не преувеличиваю - мы можем не увидеться никогда.

- Исса, зачем ты такое говоришь?.. Я желаю тебе... И себе...

- Не желай ничего, Александр. Прощай. "Сеанс связи прерван вызывающей стороной".

Вот так поговорили... А где же "Я тебя люблю"?

А теперь - внимание! - интуиция.

Когда человек при прощании уверяет, что не увидится с вами никогда, это значит, что вы обязательно еще встретитесь. Но - не там и не тогда, где вы планировали до такого вот неожиданного прощания.

Чувствуете? Если прозвучали трескучие слова - "смертельная опасность", "далекий поход", "прощай", "навсегда" - значит, конец всем прежним планам. Но еще не конец отношениям!

А мистическая сила наших брачных документов в Комитете по Делам Личности? Это ли не самый надежный якорь для нас в бурном океане жизни?

Копить деньги - значит строить планы. Но после разговора с Иссой я понял, что планов лучше не строить. А значит, деньги что?..

Вот-вот. Судьба еще сведет нас. Обязательно. Но, затянув пояс потуже, складывать грош к грошу на билеты Мурманск-Хосров, отказывая себе в элементарных радостях жизни... Не слишком ли?

От бесконечной войны искусственного полярного дня с естественной полярной ночью у меня ехала крыша. Все лето я проторчал на Новой Земле. В Хосрове отдохнуть не вышло. Перед зимними экзаменами (сессия начиналась 12 января) мы получили законные рождественские каникулы.

Колю с его летающей дачей я снова послал на три веселых буквы. Благо, обижаться он уже устал.

Третьего января хрупкий курортный геликоптер, весь расцвеченный рекламой самого себя, то есть компании "Крымские вертушки", высадил вашего покорного слугу на горе Демерджи. Точнее - на припорошенной снежком лужайке перед приютом "Братец Лис". (Как легко догадаться, в двух километрах, за буковым лесом, впоследствии сыскался и его приют-двойник "Братец Кролик".)

"Приют" звучит по-сиротски, и, отправляясь из Симферополя на Демерджи, я ожидал увидеть двухэтажный барак из посеревших сосновых досок, в котором туристы-экстремалы прячутся от непогоды и поют душераздирающие песни про крепкую мужскую дружбу и "девушку по имени Весна".

На деле "Братец Лис" оказался очень приличной гостиницей, мастерски вписанной в горный ландшафт. В четырех углах Здания росли исполинские американские секвойи. Как их удалось здесь укоренить? Не могу знать. Знаю только, что приклад-ная садово-парковая ботаника может все! Секвойи были самыми настоящими и вот на этих-то четырех секвойях, как на сваях, на высоте в несколько метров над землей, было... подвешено здание гостиницы!

Шутка. Конечно же, здание только казалось подвешенным - отчего я и говорю, что над проектом гостиницы работал мастер своего дела. На самом деле "Братец Лис" покоился на мощных балках, загнанных в горный склон.

Под левой фасадной секвойей сидел лис. Настоящий. В ошейнике, но не на привязи. Вероятно, ручной. И вероятно, тот самый, который "братец".

Стоило мне выйти из геликоптера, как лис подбежал ко мне и, глядя на меня невыносимо умными глазами, замахал хвостом.

- Что? - спросил я.

- Представьтесь, пожалуйста, - сказал лис. О Господи! Я чуть не поседел.

Но не поседел все-таки. Сообразил, что голос доносится из радиоболталки, вмонтированной в его ошейник.