они весьма болезненными. Если бы он решил остаться здесь с Сийей, остаться
сейчас или потом, по завершении амм-хамматской операции, то увидел бы
своих родителей не скоро; быть может, никогда.
и как получил их. Впрочем, это вызвало у девушки гораздо меньший интерес,
чем истории о повозках, движущихся без лошадей, и металлических птицах,
парящих в небесах. Боевых отметин у нее хватало своих: тонкий рубец
пересекал левую ключицу, под коленом темнел звездчатый шрам от шинкасской
стрелы, чудом не задевшей кость, а на предплечье - там, где давил ремень
щита, - кожа сделалась шероховатой и плотной. В глазах Скифа это лишь
придавало ей прелести; шрамы, свидетельство отваги, не уродовали, но
украшали его возлюбленную.
удобными ложами, трапезные с длинными низкими столами, просторные залы для
тренировок в боевом искусстве, оружейные кладовые, где панцири и щиты
громоздились до потолка, связки копий, стрел и мечей стояли и лежали
ровными рядами, словно выстроившиеся для битвы воины, гребнистые шлемы
зияли с полок дырами глазниц в опущенных забралах. В других хранилищах
Скиф видел седла и сбрую, части разобранных катапульт и мотки упругих
канатов, огромные кувшины с маслом и вином, лари, заполненные розоватыми
плодами, которые затем перетирали в муку, корзины в человеческий рост, где
хранились сушеные фрукты и ягоды тридцати сортов, бочки с соленым мясом и
тушки хиршей и коз, развешанные на крюках. Ярусом ниже располагалось
помещение невероятных размеров с потолком, подпертым колоннами, и широкими
отверстиями в полу; все оно было завалено кипами плотно спрессованного
сена. Под ним, как объяснила Сийя, лежала естественная пещера еще большей
величины, куда во время осады загоняли лошадей. Но в эту конюшню она его
не повела; не показала и храм Безмолвных - тот самый зал, в котором они с
Джамалем дожидались сейчас начала магического обряда.
пятнадцать метров, с гладкими каменными стенами без росписей и украшений,
если не считать священных бронзовых трезубцев-куумов и полусотни
светильников, едва разгонявших темноту. Скиф не очень хорошо
ориентировался в подземном городском лабиринте, но ему казалось, что храм
лежал прямо под Башней Видящих - вполне естественная мысль, ибо они
руководили всеми обрядами и нуждались в самом коротком пути в святилище и
к сердцам богов. Тут имелся лишь один вход, широкая арка, выходившая в
кольцевой коридор под стенами внутренней цитадели; прямо напротив входа, у
противоположной стены, темнели три большие гранитные глыбы с выдолбленными
в них сиденьями - Престолы Безмолвных. Изображений самих богов в храме не
было, так как они являлись не только безмолвными, но и невидимыми; они
обитали на серебряном Зилуре, и лишь их божественный дух, призываемый
мудрыми женщинами, витал у Престолов. Впрочем, не исключалось, что
когда-нибудь Небесный Вихрь вернется в Амм Хаммат, доставив сюда богов, и
тогда они, по-прежнему незримые, займут места на своих тронах. Но до этого
времени было еще далеко.
круге массивных жаровен из кованого чугуна, были поставлены два простых
деревянных ложа. Скиф и Джамаль, полностью обнаженные, вытянулись на этих
жестких топчанах и лежали так, как приказала Гайра: на спине, вытянув руки
вдоль тела, расслабившись и слегка откинув голову назад. Но поворачивать
ее Гайра не запретила, и Скиф, прижимаясь к гладкому дереву то левой, то
правой щекой, с любопытством разглядывал все, что мог различить в
полумраке.
Стерегущие Рубежи и Хранящие Город, тускло мерцая шлемами и доспехами.
Были они при мечах и копьях, но без щитов, и явно находились здесь не для
охраны, а для придания торжественности обряду. Скиф насчитал две сотни
воительниц и сбился, решив, что их тут вдвое или втрое больше. Где-то в их
слитной шеренге находилась Сийя; стояла рядом с сестрами, опираясь на
копье, и глядела на своего мужчину, дарованного ей Безмолвными Богами.
Скиф не видел ее, но знал, что она там, и это наполняло его радостной
уверенностью и предчувствием чего-то чудесного, необычайного.
в серебристых накидках, с вышитым у ворота знаком куума. Они стояли
неподвижно, обнимая друг друга за плечи; их длинные одеяния ниспадали
изящными складками до самого пола, бледные лица казались сосредоточенными
и суровыми. Во втором круге находились Правящие, женщины рода хедайры - в
шлемах с фигуркой пирга, в белых туниках до колен; все, как на подбор,
рослые, с властной осанкой. Был еще и третий круг, пурпурный и лазоревый,
к которому подходили все новые и новые женщины - Искусные В Письменах,
облаченные в пурпур, и Танцующие У Престолов в лазоревых накидках. Но эти
девушки, вероятно, не танцевали, а лишь аккомпанировали танцу; у одних,
как заметил Скиф, висели у пояса гонги и небольшие барабаны, другие
вооружились инструментами, походившими на земную флейту или свирель.
у стен воительницами оставалось широкое пространство в два десятка шагов.
Огни масляных ламп тускло отсвечивали в полированных плитках пола, мерцали
в бронзе шлемов и панцирей; когда круг пурпурных и лазоревых сомкнулся, в
храме воцарилась мертвая тишина, хоть собралось тут не меньше тысячи
человек - если не считать божественного духа, витавшего где-то над
гранитными глыбами Престолов. Но Скиф его не замечал и некоторое время
предавался размышлениям о том, являлись ли все это многолюдство,
великолепие и торжественность необходимой стороной обряда или всего лишь
данью традиции и почтения богам. Затем, разглядев все, что было можно, он
перестал вертеть головой и сосредоточился на своих внутренних ощущениях.
Казалось, все в порядке; он чувствовал себя отлично, и Харана, бог с жалом
змеи, не подавал никаких тревожных сигналов. Значит, опасности не было.
возвышения, сбоку от Скифа, лицом к темневшим у дальней стены Престолам.
Как все остальные, они замерли в неподвижности: две статуи, отлитая из
серебристого металла и высеченная из белого мрамора. Веки Гайры были
опущены, словно она вслушивалась в тишину или творила молитву; хедайра
сосредоточенно глядела перед собой.
компаньон спит с раскрытыми глазами; он тоже не двигался, не смотрел по
сторонам, но слушал - слушал, как Гайра, тишину или же пытался уловить то
невидимое и неощутимое, что витало сейчас под сводами храма. Он не был уже
Джамалем, сыном Георгия Саакадзе, человеком Земли; Ри Варрат, звездный
странник, четырежды рожденный, готовился принять и запомнить то, за чем
улетел с далекого Телга.
ударили гонги - слитно, мощно, будто призывая не к священному обряду, но к
битве. Вслед за жрицей хедайра сделала повелительный жест и тоже
провозгласила:
Танцующие! Пусть боги, прозревая сквозь каменный свод, глядят на них в
ликовании - ибо сильны наши тела и несокрушим дух! И пусть, увидев это и
возрадовавшись, они защитят тех, кто пришел к нам издалека, - так, как
защитили нас!
барабаны, тонко и пронзительно свистнули флейты. Они и повели мелодию -
резкую, мощную, суровую, непохожую на хвалебный гимн или сладкозвучное
песнопение в честь богов. "Боевой пеан", - промелькнуло у Скифа в голове.
Так могли бы играть флейтисты спартанцев, когда три сотни воинов Леонида
бились с персидскими ордами у Фермопил; эти звуки напоминали о
кровопролитных сражениях, о грохоте оружия и свисте стремительных стрел,
об атакующих фалангах великого Македонца, о мерной поступи римских
легионов, с воинственным кличем "барра!" теснивших врага, о грохоте копыт
закованной в сталь рыцарской конницы.
казалось, наплывавшие со всех сторон, в зал вступили Танцующие. Каждая
несла в правой руке факел.
блеском светлых и темных волос, яркими бликами, игравшими на умащенной
коже плясуний, стремительным и слитным мельканием огней, то возносившихся
вверх, то чертивших быстрые круги, то вдруг перелетавших от одной девушки
к другой, подобно птицам с багровыми сверкающими крылами. Гибкие руки
секли воздух, стройные сильные ноги отбивали воинственный ритм, пряди
длинных волос вились, как боевые вымпелы; изгибались станы, подрагивали
ягодицы, колыхались крепкие груди, раскачивались бедра. Но в неистовой
этой пляске не было ничего эротического; она возбуждала - но так, как
возбуждает воина перед битвой рев трубы или клич сомкнувшихся в боевом
строю соратников.
Раздался грохот: перекрывая дробь барабанов, звон гонгов и посвист флейт,
Стерегущие и Хранящие ударили о панцири рукоятями мечей. Плясуньи на миг
замерли, воздев факелы к потолку, откинувшись назад, с поднятой вверх и
согнутой в локте левой рукой; казалось, они метнут сейчас невидимые копья
или рассекут воздух быстрым ударом клинка.
копья и клинки опустились. Колонна Танцующих двинулась вперед, словно
гигантский огненный змей с блестящей кожей - и сразу факелы, очертив
резкий зигзаг, заставили дракона распасться на сотни пламенных жарких
саламандр, стремительно метавшихся в полумраке. Опять блеснул шлем
хедайры, мощно грохнула бронза, и саламандры замерли; Дона ок'Манур
управляла шеренгами Танцующих, словно полководец на поле битвы, то кивком
посылая их в атаку, то сдерживая, как покорного скакуна. Глядя на
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Майер Стефани
Шилова Юлия