Разве мормоны пьют? Э?
точку, куда воткнуть клинок. Его смуглое мрачное лицо побагровело - верный
признак, что он уже успел набраться и желает теперь поговорить по душам. "Ищет
ссоры?.." - мелькнуло у Ричарда в голове.
только ночью. Потому что м-мормо-нам разрешено м-многож-женство.
Селим шутки не принял и, прищурившись, с пьяным упорством пробурчал:
косвенное, так как в России, согласно давним традициям, народ больше склонялся
к атеизму и верил не в Аллаха и Христа, а в прогресс и устойчивый курс
национальной валюты. Но предки Анвера были несомненно мусульманами. И,
приподняв стакан, он возгласил:
наших небо не оценит, Так лейтесь песни, вина через край!
спиртное в рот, покосился на турка и, перейдя на русский, сказал Ричарду: - Ты
с ним поосторожнее, дорогой. Чего-то ему надо. Я так думаю, размяться хочет.
неприятности этого дня вдруг навалились разом, будто поджидали где-то в
темноте, чтоб прыгнуть и вцепиться ему в печенку. Он вновь увидел, как
поднимает копье Цохани, только целился он почему-то не в Дика Две Руки, а в
Наставника Чочингу, распростертого на земле, и это зрелище было так ужасно, что
по спине Ричарда пробежали холодные мурашки. - Выпьем за моего Учителя, -
сказал он, почти не заикаясь. - Пусть придет к нему смерть на рассвете! И пусть
это случится не скоро!
пью! Рыжие, они...
за моего Нас-тавника-тай... за мудреца и великого воина... - Он вдруг
почувствовал, что выговаривает имя Наставника с трудом, будто губы оледенели.
что слышал, э? Дикари с четырьмя лапами, любят жрать мормонышей! Правда, нет? -
Он выпятил челюсть и, не дожидаясь ответа, поинтересовался: - А этот Чоч - он
кто такой?
тоже выпьем... потом... он тоже великий воин... и Шнур его свисает до колен...
дела! Мормон пьет за людоеда! - Он добавил что-то на турецком - что-то длинное
и явно непечатное. - Чоч, ха! Чочинга! Четырехпалые обезьяны! И как они тебя не
сожрали, э? Вот за это стоит выпить!
медленно подниматься. Хмель ярился в его крови, и ощущение было таким, будто он
выходит из транса цехара перед смертельной схваткой - только не с человеком, а
с каким-нибудь мерзким зверем вроде хищного грифона-прыгуна или саблезуба.
Селим сейчас представлялся ему такой тварью, и разница была лишь в одном: у
Селима имелись пальцы. И уши!
- Что - я? - Он разразился длинной тирадой, и Ричард решил, что все идет своим
чередом и должным порядком: хоть Песни Вызова не спеты, зато Ритуал Оскорблений
весьма внушителен.
стиле знаменитого послания турецкому султану. Он обложил всех ублюдочных
предков Селима, всех турецких властителей-кровопийц, их жен, матерей и
наложниц, их янычар-людоедов, их евнухов и визирей - всех их вместе и каждого в
отдельности, чтоб не возникло сомнений, кто тут дикарь, а кто - настоящий
человек, хоть и с четырьмя руками. Закончив с этим, он ринулся в бой. Он снова
был Тенью Ветра на земле войны, где после Песен Вызова полагалось петь клинкам
и топорам.
тоже очнулся, а Курри завизжала - они хоть не поняли ни слова, но вид
мелькавших кулаков и ног доказывал, что схватка шла всерьез. Впрочем, кончилась
она быстро: Ферди с Анвером еще размышляли, кого спасать, а кого вязать, Квамо
еще приподнимался со скамьи, а Ричард уже сшиб противника на пол, прижал его
локти коленями и стиснул горло левой рукой. Селим захрипел. Он был могучим
крепким мужчиной, сыном воинственного племени, и он был хорошим бойцом - но не
настолько, чтоб уцелеть в тайятских лесах. К тому же за спиной у Дика Две Руки,
бывшего Ричарда Саймона, стояли пятнадцать поколений предков, родившихся на
Тайяхате, а Тайяхат был тяжелым миром, где выжить дано не всякому. Но с теми,
кто выжил, обычным людям тягаться не стоило.
более в ее завершающее мгновение, оскорблять никого не полагалось. Все слова
были сказаны; теперь говорили сталь и кулак, и речь их была жестокой. Пальцы
Дика клещами сжимали горло побежденного, а свободной рукой он шарил по столу,
среди тарелок и стаканов, подносов с крохотными рюмками "коммандо", остатков
ростбифа и винных лужиц. Он искал. Где-то должен быть нож... Индейский нож с
костяной рукоятью и длинным узким лезвием... Не очень острый и не похожий на
клинок тимару, но где возьмешь другой? ! Другого не было, и значит...
готовясь ударить резким и точным движением - так, как учил Чоч, как наставлял
Читари Одноухий и как он делал не меньше сотни раз. Ухо полагалось срезать
аккуратно - даже не срезать, а отсекать одним ударом, не поранив щеки и не
проткнув плеча. Все воины-тай владели этим мастерством.
ему в запястье мертвой хваткой, откинувшись назад и упираясь каблуками в пол.
Лицо Анвера было потным и бледным, а за его плечами виднелись растерянные
физиономии Ковача и Маблунги. Маблунга аж посерел.
татарские слова. - Не надо, джан кисягем... Этот дунгэс не стоит удара ножа...
Но ты его прикончишь, непременно прикончишь... только не сегодня... в другой
раз... сегодня, видишь ли, пятница, а в пятницу нельзя убивать...
дунгэс - свинья (тат.). Пятница у мусульман - святой день недели, как суббота у
иудеев и воскресенье у христиан.
тела некие успокаивающие мирные флюиды. Под их воздействием тайятский лес начал
бледнеть и растворяться в пустоте, а вместе с ним уходил в прошлое Дик Две
Руки, воин-тай, освобождая место для Ричарда Саймона, стажера. Стажер, в
отличие от воина, не забывал о дисциплине и порядке, законах и Каторжных Мирах
и прочих достижениях цивилизации. Пальцы его разжались, и Анвер осторожно
перехватил длинный узкий клинок.
совестью. Он оглядел стол, плеснул спиртного в стакан и протянул его Селиму.
Тот сидел на полу, выкатив глаза и с трудом ворочая шеей.
уши и держись от меня подальше! Я ведь тоже людоед... могу не только уши
откусить.
приснилось, как бьется он с Цором на виду у Горьких Камней, а Цохани, сжимая в
руках копье, подбирается к нему со спины. И было у Цохани лицо турка Селима.
девочка? Дерется только на помосте, э? А в кабаке пьет и жрет, так? И рук не
распускает? Без-ини-циа-тив-ный, значит? Убить не может, говоришь? - Тут Селим
набрал полную грудь воздуха, выкатил глаза и заорал: - Ты меня подставить
хотел, э? Ты кого на меня натравил, техасский пес? Морда бесстыжая! Сын шакала
и сам шакал! Верно говорят: не дал Аллах совести рыжим, а дал им пинок под зад,
чтоб не мозолили глаза! А что отринуто Аллахом, то подобрано шайтаном!
речах турка случилась пауза, он произнес:
выполнял задание, ты его выполнил с блеском, и от лица службы тебе объявлена
благодарность. Не мной, а Леди Дот!
турецком, в какое место Леди Дот может отправиться вместе с благодарностью,
куда ее засунуть и что нажать, дабы спустить воду. Длилось это с четверть часа,
со всеми красочными деталями и эпитетами, возможными в турецком языке, а когда
закончилось, последовал вопрос - не желает ли агент Джирпр повторить кое-что в
присутствии начальства. Агент Джарир не желал.
Я ведь тебе что сказал, дорогой? Я сказал: подзаведи паренька, чуть-чуть
подогрей, слегка пообижай, а там посмотрим, ни что он способен. Чуть-чуть! -
Уокер снова поднял палец. - Может, ты перестарался?
подходить теперь не желаю. Мне уши дороги! Понял, нет? И не проси о таком! Не
Шилова Юлия
Буркатовский Сергей
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Березин Федор
Шилова Юлия