Чтение 32–й страницы книги ~Прикосновение~

— Тогда скажите им, что на сегодня прием закончен. Завтра мы, так же как и сегодня, начнем в пять.

— Вряд ли им понравится, — покачала головой Конни и направилась к двери.

Алан потянулся. Это был восхитительный час... Но, в сущности, он ведь никого не лечил. То, что он делал, не предполагало ни опыта, ни специальных знаний; все, что от него требовалось, — возложить руки на больного. Все остальное целительная сила Дат-тай-ваоделала сама. Алан же был всего лишь ее материальным носителем.

Внезапно он осознал, что просто-напросто превратился в орудие этой силы. Подобное откровение смутило его. Ситуация носила двойственный характер — в эмоциональном плане она доставляла громадное удовлетворение, в интеллектуальном же не давала ничего. Ему больше незачем было изучать своего пациента или строить предположение о ходе его болезни. Все, что ему оставалось, — прикоснуться к пациенту в определенный момент времени, и — бац! — все о'кей. Это не вписывалось в его стиль врачевания. Конечно, радостно было видеть облегчение и изумление на лицах пациентов, но при этом ему совсем не нужны были никакие навыки и умения. Все, чему он так долго и упорно учился, не имело теперь ровно никакого отношения к тому, чем он занимался. Его коллеги-врачи без колебаний списали бы большую часть его достижений на счет побочных результатов или «спонтанной ремиссии». А почему бы и нет? Окажись он на их месте, вероятно, поступил бы точно так же. Его приучили не верить чудесам.

Чудеса. Как спокойно он стал к ним относиться после того, как увидел собственными глазами, после того, как сам стал совершать их! Если бы только ему удалось убедить Сильвию испытать целительную силу на Джеффи! Он не понимал, почему эта сила так пугала ее. Ведь даже если она окажется бессильной против аутизма Джеффи, разве такая попытка могла бы чему-нибудь повредить?

Если бы ему удалось излечить маленького Джеффи, то все его страдания, связанные с этой силой, были бы оправданы с лихвой. Если бы только Сильвия разрешила ему...

Он услышал какие-то крики у входной двери и пошел посмотреть, в чем дело. Группа людей с улицы проникла в приемный покой. Завидев Алана, они стали кричать, молить его, чтобы тот принял их.

Алан поднял руку и молча стоял в такой позе до тех пор, пока больные наконец не умолкли.

— Я объясняю вам в последний раз. Мне известно, что вы больны и устали. Я обещаю, что посмотрю всех вас и сделаю для вашего выздоровления все, что смогу, но действие моей силы длится всего один час в сутки, и не больше. Это не в моей власти, поймите. Всего лишь один час в сутки. Понимаете? Сегодня этот час уже истек. Завтра я буду принимать с пяти вечера, и так же — в течение часа.

В задних рядах послышался шум.

— Это все, что я могу вам сейчас сказать. Обещаю, что завтра мы встретимся снова.

— Две недели тому назад вы говорили нам то же самое, а потом мы так и не видели вас до сегодняшнего дня! — раздался чей-то недовольный голос. — Не надо играть с нами в кошки-мышки!

— Может быть, мы подождем здесь, пока вы вернетесь? — поддержал его другой.

— Если вы будете надоедать мне, я вообще никогда не вернусь.

Воцарилось молчание.

— Итак, я приду завтра в пять часов.

Люди переглянулись, пошушукались и неохотно побрели к выходу. Конни заперла за ними двери и облегченно вздохнула.

— Мне не по душе эта толпа. Что-то в ней есть грязное и уродливое. Она и впрямь пугает меня.

— В отдельности каждый из них обычный человек.

— Может быть. Но когда они собираются вместе... По мере того, как исцелившиеся пациенты покидали приемную, остальные становились все более озлобленными, те, кто посильнее, отталкивали тех, кто послабее.

— Просто они так долго ожидали этого часа. А кроме того, они утомлены своими болячками. Когда избавление от болезни близко, каждая ночь кажется годом.

Конни покачала головой.

— Может быть, вы и правы. Да, кстати, — вспомнила она, когда Алан уже собирался уходить, — у моей мамы ужасные боли — артрит бедер. Если бы вы смогли...

— О чем речь! Приводите ее завтра.

Заперев двери, Алан проводил ее до машины и, только убедившись, что у нее все в порядке, сел в свой автомобиль. Толпа страждущих стояла неподалеку. Люди смотрели на Алана, как голодающие смотрят на владельца набитого продуктами супермаркета.

Только голод их был несколько иного рода, и Алан знал, что в его закромах до завтрашнего дня не отыщется никаких припасов.

Он отправился в путь, ощущая какое-то неприятное напряжение и беспокойство. Он не был уверен, что люди ему поверили.

ГЛАВА 29 - Сильвия

Ей очень не хотелось оставлять Джеффи даже на одну ночь, не говоря уже о трех днях, однако Чарльз настоял на том, что это лучший и наиболее быстрый способ провести комплексное обследование мальчика.

— Мы обследуем его с головы до пят, — сказал он, сидя за своим столом. — Мы просветим его и сделаем снимки спящего и бодрствующего, соберем мочу за сутки, и ты сможешь получить его обратно через семьдесят два часа. К этому моменту мы будем знать о нем все, что нам необходимо. Иначе, если делать анализы по частям, это затянется до бесконечности.

— Я понимаю, — согласилась она, держа на коленях Джеффи и крепко обнимая его. — Просто он уже много лет не покидал дом на ночь. А что, если я понадоблюсь ему?

— Сильвия, дорогая, — произнес Чарльз, и она услышала нотку снисходительности в его голосе, — если он позовет тебя ночью, я лично отправлю вертолет Фонда, чтобы он доставил тебя сюда. Это будет беспрецедентный случай.

Сильвия ничего не ответила. Чарльз был прав. Теперь Джеффи уже не реагировал ни на кого. Его не интересовали игрушки; он не осознавал и самого себя. Она не знала даже, заметит ли он, что она ушла.

— В чем еще дело? — спросил Чарльз. — Я никогда еще не видел тебя в таком угнетенном настроении.

— А, много всякого. Незначительные неприятности, но все же неприятности — у моего любимого дерева «бонсай» подгнил корень, а тут еще Алан — его временно отстранили от практики, и очень возможно, что он вообще потеряет лицензию. Долгое время все было хорошо, а теперь вдруг сразу пошло наперекос.

— Проблемы Балмера тебя не касаются.

— Я знаю. — Она мало встречалась с Чарльзом после того приема, и поэтому он не мог знать, как они с Аланом сблизились за это время.

— Ты ведь не замужем за ним, черт возьми. — Не прозвучала ли в тоне Чарльза нотка ревности? — А к тому же, насколько я слышал, в большинстве своих неприятностей он сам виноват. Мне кажется, что он сам уверовал в то, что пишет о нем желтая пресса.

— Алан утверждает, что это — правда. А Ба рассказал мне, что он видел нечто подобное во Вьетнаме еще будучи мальчишкой.

Чарльз презрительно хмыкнул:

— Тогда у Балмера нужно отнять лицензию уже за то, что он занимается врачебной практикой, ничего не сообщая!

Сильвия немедленно встала на защиту Алана.

— Алан — хороший, добрый, порядочный человек, а его сейчас хотят распять! — Но ее гнев быстро остыл: то, что говорил Чарльз, как-то совпадало с тайными сомнениями, которые вот уже несколько недель гнездились в ее сознании. — Ты видел его. Он показался тебе неуравновешенным?

— Параноики часто кажутся совершенно нормальными людьми, пока вы не коснетесь запретной темы. И тогда они вдруг становятся дьявольски опасны.

— Но Ба...

— При всем моем уважении к твоему слуге, Сильвия, нужно учитывать, что это просто темный рыбак из народа, в культуре которого важное место занимает поклонение предкам. — Он вышел из-за стола и стоял, опираясь на него, и смотрел на нее, сложив на груди руки. — Скажи мне — видела ли ты хоть раз, как он совершает свои чудесные исцеления?

— Нет.

— Знала ли ты лично кого-нибудь из неизлечимых больных, кто после лечения Алана стал бы совершенно здоровым?

— Нет, но...

— В таком случае будь осторожна! Если что-то выходит за рамки нормы и в то же время этого нельзя ни увидеть, ни услышать, ни потрогать, значит, этого не существует! Оно может существовать только в чьем-то мозгу. И этот кто-то, очевидно, порвал с реальностью и потенциально опасен!

Сильвия не желала этого слышать. Она не могла и вообразить, что Алан представляет опасность для кого бы то ни было. Чарльз просто сорвался с цепи, нападая на любого, кого считает своим соперником.

И все же, что, если он прав?

ГЛАВА 30 - Алан

Войдя в дом, Алан первым делом налил себе стакан шотландского виски — сорт, который больше всего приходился ему по душе. Пригубив немного, он плюхнулся на кушетку и откинул голову.

Поездка по городу оказалась для него нелегким испытанием. Если бы он не расписал заранее свой путь от дома до приемной и обратно, то и сейчас бы еще плутал по городу. Ему окончательно изменила память. Он был неспособен мыслить! Вот, например, сегодня в кабинете, когда появился человек с искривленной спиной, Алану пришлось подойти к книжной полке посмотреть в медицинский учебник, чтобы уточнить название болезни, которой страдал вошедший, — болезни Штрюмпфель-Мари, известной также как анкилозный спондилез.

"Боже, что со мной стряслось? Почему я не в состоянии держать в памяти даже самые элементарные вещи? Связано ли это с Дат-тай-ваоили на подходе старческий маразм? Кстати, у этих симптомов также есть какое-то специальное название, но я не могу сейчас его вспомнить. По крайней мере, это не рак мозга — на то есть написанное черным по белому свидетельство, полученное мной в рентгеновском отделении Университетской больницы".

Алан закрыл глаза. Он чертовски устал.

Когда он снова открыл их, было уже темно. Но ведь он не мог проспать так долго!

Вскочив на ноги, Алан посмотрел на часы и увидел, что минуло всего лишь полтора часа. Тут послышался удар грома, и он понял, что надвигается летняя гроза.

У входной двери раздался звонок. «Может быть, он меня и разбудил?» — подумал Алан и включил свет. Отворив дверь, он увидел стоящего за ней человека низенького роста, тощего, в потрепанном пиджаке и нервно теребящего в руках свою бейсбольную кепку.

— Доктор Балмер, могу я поговорить с вами? — спросил пришедший, глядя Алану прямо в глаза.

Алан напрягся — у незнакомца был уже хорошо знакомый ему «голодный» взгляд. Но вслух он ответил:

— Конечно. Чем могу быть полезен?

— Я к вам по поводу моей жены, доктор. Она...

Алан почувствовал легкую тошноту.

— Вы сегодня были в моей приемной?

— Да. Но меня не пустили к вам. Видите ли...

— Как вы узнали мой адрес?

— Я ехал из приемной за вами следом.

«Боже мой! Я даже и не подумал об этой опасности», — мысленно спохватился Алан и посмотрел в окно. Грозовой сумрак быстро сгущался, но вспышки молнии высвечивали поток машин, фургонов и пикапов, следующих по направлению к его дому.

— Я вижу, вы явились сюда не один.

Мужчина оглянулся вокруг и был явно обескуражен.

— За мною последовало всего лишь несколько человек. Те, вероятно, подсказали другим. Я собирался подождать, когда вы выйдете из дому, но, увидев, что остальные также едут сюда, решил, лучше зайду к вам первым.

— Сейчас я не могу ничего для вас сделать, — холодно произнес Алан. — Вы понимаете, что здесь сейчас будет? Толпы людей, вытаптывающих газон у моих дверей! Я ведь сказал вам — завтра в пять.