трещин, отсасывающих смесь к пламени. Километры труб, наподобие тех, по
которым двигались мы, только гораздо глубже. Все в целом - громадная
паяльная лампа (если вы помните старинный термин), выбрасывающая огонь и
перегретый воздух с другого конца и нагревающая пещеры. По мере своего
движения и расширения воздух охлаждается, снова попадает сюда и омывает
эти насыщенные образования сверху, поглощая топливо.
горючее просачивались сквозь пористый камень, а физического выхода не
было. Убежать здесь невозможно, даже если бы они сумели перебраться через
пропасть. Сквозняк вел в никуда, они по-прежнему оставались в ловушке.
позах, набирались сил и смелости для возвращения назад, к реке. "Утром"
неспособные или не желающие продолжать поход будут убиты и заготовлены на
мясо: таков был заведенный порядок, и пока для его поддержания жребия не
требовалось. Несколько добровольцев стояли на страже, хотя при нынешнем
повороте событий химера ужаса уже не вызывала. Если бы она пришла, первый
же крик вызвал бы дикую погоню - за ее мясом.
склоном. Ее крупное тело за время голодного похода заметно похудело.
Вскоре оно станет совсем тощим - но пока у нее прекрасная фигура.
ключицу, касаясь пальцами шеи, ладонь посреди груди. Слегка надавил.
кувыркаться, потом ударится о дно, и ни один звук не достигнет ушей,
человека, а оно будет лежать там любовницей камня и газа, пока совсем не
сгниет и не возгонится в пищу жертвенного пламени. Погребальный костер для
Гранатки. Тебе нравится?
должна будешь умереть. Все, чего я касаюсь, должно умереть.
Атон. Его рука скользнула вниз, чтобы сжать ее грудь, но продолжала
удерживать Гранатку у края. - Я оставил ее на астероиде, запер в
космотеле, а сам угнал челнок, так что ей приходилось или оставаться там,
или раскрыть свое местоположение внешнему миру. Я отправился домой, потом
- на Идиллию, но каким-то непостижимым образом она не покидала меня... и я
вновь нашел ее на Хвее. Ода была в лесу со своей песней - песней, которую
она так и не завершила. Тогда я понял, что должен ее убить.
Понимаешь, это должно было произойти как-то по-особому. Я привел ее к
лесному колодцу - узкому и глубокому. Пусть паденье убьет ее, как убило
оно мою вторую любовь, как разбило раковину.
сказала она там на горе, там у колодца. А потом возникла песня. - Он
тряхнул ее: - Скажи так и ты.
коснулся ее губ. - Он осторожно поцеловал Гранатку. - И швырнул...
колыхнулась над пропастью и рухнула вместе с ним на пол. Атон гладил ее
волосы.
не сможешь в реальности". И я не смог. Ибо любовь превратила смерть в
иллюзию.
песня бы возникла, и ты бы погибла, ибо мной правит лишь миньонетка.
ее любил. Теперь я возвращаюсь.
в грудь - и ушел.
котором мы так долго пребывали, не догадываясь, насколько он уютен. Поход
показал нам мир сердцевины печи, где родившиеся газы бросают свою мощь в
обширную систему, подобно самой Земле, без малейших послаблений и
сострадания, чтобы сгореть быстро и ярко и вернуться, наконец,
обессиленными лишь для того, чтобы вновь возродиться и сгореть. А сейчас
Поход открывает нам последнюю из могучих стихий - мир воды".
отвергли, будет ли она теперь, как женщина, мстить им?"
двое мужчин отправились в разведку - один вверх по течению, другой вниз.
Каждый оставит за собой знаки, отмечая свою тропу; отряд последует за тем,
кто не вернется. Это логично: какой человек, обретя свободу, посмеет
вернуться в пещеры? Кто рискнет потерять надежный путь и повернет назад?
Лишь неудача заставит его вернуться к собратьям.
самым сильным. Он был вооружен, имел при себе мешок с сочным красным мясом
и чувствовал, что Бедокур убежал именно этим путем. Где-то найдется его
метка.
чистую жидкость и коснуться сияющей границы у своих ног. Поверхность тропы
была ровной и чуть скользкой. При ходьбе он оставлял на темном камне
пятна, словно давил въевшиеся в него растения. Зеленое мерцание
пробивалось сквозь толщу воды, с сюрреалистической красотой отбрасывало
ему в лицо свой свет.
тропинка в пятьдесят сантиметров шириной, прилепившаяся к отвесной стене.
Атон придерживался ее, это было на удивление удобно. Иначе пришлось бы
пробираться по пояс в воде против быстрого течения, доверяя голые ноги
неизвестным речным тварям.
предлагал вариант, который воспринимался бы как безопасный. По тропинке
наверняка кто-то ходил, и этот кто-то наверняка был врагом. Атон двигался
быстро, но не потому, что спешил, - хотя это могло быть и так, если
расстояние до поверхности оставалось велико - а для того, чтобы нарушить
планы чудовища, преследующего его сзади. Или напасть врасплох на кого-то,
притаившегося впереди.
пути. Никаких внезапных обрывов. Тропа тянулась ровная и твердая, рядом
спокойно текла вода. Наконец стены раздались, позволив реке, перелиться
через мраморные берега и залить почти всю пещеру. Тропа, впрочем,
сохранилась, продолжая извиваться вдоль каменной реки, между редких
завалов.
сосульки, нацелившиеся в пол, и сталагмиты, выставляющие им навстречу свои
чудовищные зубы. Река образовывала то шумные пороги, то тихие заводи среди
отполированного камня успокаивающих оттенков. Мягкий свет, отраженный
водой и гладким камнем, придавал всему сверхъестественную прелесть.
взволновала красота неизвестной женщины. Ветра в пещерах не было, и его
отсутствие слегка тревожило. Окружающие пещеры расширялись, сужались и
вновь расширялись в змееподобном ритме - с коврами из скользких камней и
стенами, покрытыми гобеленами из минералов. Внушительно возвышались
колонны каменный лес, размыкавшийся лишь перед петлявшей рекой и ровной
тропой, по которой шел Атон.
который он знал. Где саламандры и химеры? Где хозяин тропы? Где красные
зубы и когти?
если это существо не убежит, оно само вскоре станет подкрадываться к нему.
За каменными завесами он мельком увидел его: огромное волосатое тело,
седое.
волосатым. Громадная ящерица, камнетеска, а не плотоядное животное; она
щелкала по стене здоровенными зубами и пожирала зеленое свечение. Скорее
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Контровский Владимир
Белогорский Евгений
Березин Федор