Чтение 32–й страницы книги ~Черневог~

хотя в его голосе не было прежней уверенности. - С деревьями случается
такое.

Оставалось только молить Бога, что это было действительно так, или,
по крайней мере, возвращение жизни к мертвым веткам содержало в себе
доброе начало. Ведь жизнь возвращалась к внушавшему страх ивешкиному
дереву, которое оставалось живым до тех пор, пока не погиб весь лес.

- Ты что-нибудь видишь? - спросил его Саша. - Это говорит тебе хоть о
чем-то?

- Нет, - ответил Петр, и тут же его внимание переключилось на другое:
- Вот проклятье. Волк!

Саша оглянулся. Лошади и след простыл, а на том месте, где она только
что была, на траве валялась лишь сброшенная Волком их поклажа, и была
очень слабая надежда на то, что уцелела хоть какая-то часть горшочков с
травой и с порошками.

По крайней мере, сохранился горшок, в котором были горячие угли.
Сохранился и кувшин с водкой, который, будучи произведением очень молодого
и глупого колдуна, теперь не мог ни разбиться, ни иссякнуть. Валежник же
послужил им хорошей растопкой для костра. Они разделили между собой порцию
хлеба и колбасок, в то время как Волк пасся рядом на самом краю поляны,
достаточно далеко и от пещеры и от ивы.

- Не следует ругать глупую лошадь, - пробормотал Петр, когда Саша
занялся разбирать битые горшки, выискивая среди них те, что остались целы.

Разбитые горшки с окопником, серой и солью - вот что было настоящим
бедствием: известно, что окопник как нельзя лучше годился для смеси,
отпугивающей водяного.

- Вероятно, - продолжал Петр, - ему кажется, что жить с Дмитрием было
бы гораздо лучше. - Он переломил руками ветку, но треск дерева был
заглушен звуками реки. - Возможно, что он и прав. Вот, например, я. Ведь я
не собираюсь спать здесь сегодняшней ночью, ты понимаешь это? И совсем не
потому, что водяного нет дома. Здесь очень неспокойно, это место пугает
Малыша, и я хочу предупредить тебя: только посмей проделать надо мной хоть
один из своих проклятых трюков, ты слышишь меня?

- Я не собираюсь, - ответил Саша.

- Чудо, что он еще не сломал там ногу.

- С Волком все хорошо. Только некоторые из наших желаний застряли, не
так ли? Это значит, что не все у нас выходило совсем уж плохо. Ведь, в
конце концов, мы добрались до этого места, разве не так?

- А чьи это желанья? - спросил Петр.

- Справедливый вопрос, - мрачно заметил Саша и бросил осколки
разбитых горшков в реку. Раздался всплеск, взметнулись освещенные светом
костра брызги.

Петр откупорил кувшин с водкой, сделал глоток, пристально посмотрел в
темноту, где стояло одинокое дерево, и сказал:

- Нам надо уходить отсюда, ведь, в конце концов, мы не собирались
искать водяного...

- Петр, ты должен понять, что я больше не могу продолжать делать то,
что я делал по пути сюда, просто не могу!

- Тебе нужно проделать это всего лишь несколько дней! Ведь Ивешка
делала это много лет подряд! Выбери для этого мелкий кустарник, это будет
вместо прореживания посадок!

- Ты не совсем правильно понимаешь меня. Это не совсем то, что ты
имеешь в виду, Петр... ты не...

- Что "не"?

- Ты не понимаешь. Ведь я не использую для этого волшебные
заклинания, потому что на самом деле я не волшебник и никогда не имел с
этим дела! Есть большая разница между колдунами и волшебниками.

- Но пока ведь от этого еще ничего не случилось!

- Петр...

- Я не понимаю. - Теперь это был уже вызов. Наступило болезненное и
гнетущее ожидание. - Я чувствую себя прекрасно, и ничто не мешает нам
отправиться в путь...

- И вновь довести себя до истощения. Петр, я приблизился ужасно
близко к той границе, к тому самому, чего я не могу делать, и кроме того,
лешим не понравится даже и то, что я уже сделал...

- У нас нет широкого выбора средств!

- Петр, но ведь я убиваю жизнь!

Казалось, что на этот раз Петр к чему-то прислушался. Его хмурый вид
немного изменился, будто он и вправду реально взглянул на происходящее.

- Водяного здесь нет, - сказал Саша. - Как нет и Ивешки. Мы ничего не
сможем сделать ночью, а я не смогу поддерживать наши силы, если мы
собираемся идти без остановок на север...

- Не просто собираемся, а и пойдем.

- Лучше не будем. Я могу украсть очень немного. - Даже такое обещание
бросило его в дрожь. - Я могу даже позволить нам идти намного быстрее, чем
шли до сих пор. Петр, но ведь я не могу брать, и брать, и брать.

Петр потер свою шею, затем взглянул на него.

- Ну, хорошо. Но раз уж ты один раз стащил так много, то попытайся
сделать так, чтобы Ивешка услышала тебя...

Он и сам думал об этом. Это обстоятельство пугало его. И, все еще
раздумывая, он сказал:

- Я не уверен, что это подходящая мысль.

- А лешие?

- Точно так же, я не уверен и в этом варианте.

Петр в отчаянии покачал головой, вновь потер свою шею и поднял на
него усталые отчаявшиеся глаза.

- Нет никого, кто был бы уверен, кто был бы полностью уверен, черт
возьми.

- Петр, ты должен понять, что я опасаюсь. Я опасаюсь, что все это
обернется беспорядком. Ведь я не знаком с волшебством, я понимаю лишь одни
желания, которые работают самым естественным путем. Ведь, пользуясь ими,
ты никогда не сделаешь того, что идет против естественного порядка вещей.

- Все меняется так, как оно и должно меняться, - заметил Петр. Он
сжал челюсти. - Я видел, как Ивешка вернулась к жизни, я видел, как
оборотни превращались в лужи... а Малыш, который сидит вон там. Разве все
это естественно?

- Но ведь волшебство бывает разным. Как, например, вот этот кувшин,
который мы не можем разбить. Результат не всегда оказывается таким, какого
ожидаешь. Очень трудно продумать всю последовательность событий, занимаясь
колдовством. Но в волшебстве я просто не вижу никакого смысла. Если там и
есть правила, то я не могу их вывести. Кстати, Черневог тоже не нашел ни
одного. Мир волшебных вещей никогда не умирает. Это своеобразный, не
похожий на наш мир, тот самый мир куда частенько наведывается Малыш,
например, если желает скрыться от дождя. Но это тот же самый мир, в
котором есть место и для водяного, он тоже вышел оттуда. Все его желанья
могут работать только там, а не здесь. Вот таким путем работает
волшебство. Для того, чтобы им воспользоваться, надо проникнуть в тот мир.

- Все это сущая бессмыслица.

- А ты, к примеру, поставил бы хоть что-нибудь против костей Дмитрия
Венедикова, если бы сел с ним играть?

- Нет!

- Вот так-то и я не хочу использовать волшебство против водяного.

Петр тихо сидел, подперев рукой щеку. Локоть его руки лежал на
колене.

Саша продолжал с ноткой отчаяния:

- Я делаю, все что могу.

Петр молча кивнул, не разжимая губ и даже не взглянув в его сторону.
Наконец он произнес:

- Она никогда не задумывалась о ком-то, когда планировала свои дела.
Может быть, когда долгое время пребываешь в том мире, где живут одни
призраки, то поневоле перестаешь верить в людей, как ты думаешь?

- Ивешка любит тебя.

- Иногда я не понимаю, что это значит, - сказал Петр после паузы,
затем вздохнул и, наклонив голову, плеснул водки Малышу, который выжидающе
сидел у его колен. Жидкость безошибочно пролилась прямо в его глотку. - Я
действительно не знаю этого.

- Ты не знаешь, что это означает?

- Да, то что она любит меня.

- Она любит тебя, без всякого сомненья!

- У меня был паршивый отец, мои друзья были не лучше. Все женщины в
городе уверяли, что любят меня, особенно тогда, когда ругались со своими
мужьями. И вот я не знаю, черт побери, что это означает - любить кого-то.

- Ты, видимо, подразумеваешь что-то другое.

- Не уверен.

- Ты говоришь так лишь только потому, что Ивешка делает что-то,
непонятное нам? - Такой поворот в мыслях Петра испугал его. Это была
внутренняя боль, еще незнакомая ему, эта абсолютная загадка большинства
жен, которые сводили с ума нормальных людей и ввергали их в постоянное
беспокойство. Он обижался на то, что Ивешка причиняла Петру боль, однако
был далек от того, чтобы выносить свое суждение по этому вопросу. Поэтому
сказал: - Что с этим можно поделать? Возможно, что где-то раньше мы
ошибались, а она была права, ты не думал над этим?

- Я был для нее всегда почти пустым местом, ты знаешь это. Она
никогда не допускала мысли, что я могу что-то понять. Может быть, она до
сих пор считает, что все обычные люди просто-напросто дураки.

- Но она знала, что мы отправимся вслед за ней, на ее поиски. Она
знала, что ты предпримешь это.