Чтение 32–й страницы книги ~Сапфирная роза~

- Я был в этом уверен, - благочестиво улыбнулся демосский патриарх и
подмигнул Келтэну.

- О, боги... - вздохнула Сефрения. - Интересно, во всем мире найдется
хоть один честный элениец? И ты тоже, Долмант...

- Но я ведь ни на что не давал согласия, матушка, - с преувеличенным
негодованием оскорбился Долмант. - Мы просто обсуждаем различные планы
действий, не правда ли, Келтэн?

- Несомненно, ваша светлость. Это все лишь фантазии. Никто из нас
всерьез и подумать о таком не смел бы.

- Он говорит точно то, что я думаю! - воскликнул Долмант. - Так что,
Сефрения, успокойся и перестань подозревать в каждом эленийце лгуна.

- Ты был таким славным в бытность свою маленьким пандионским
послушником, Долмант, - мягко проговорила Сефрения.

Все ошеломленно уставились на патриарха Демоса.

- О, дорогой, - Сефрения ласково улыбнулась, в глазах ее плясали
веселые огоньки. - Наверно, мне не стоило этого говорить?

- Да, пожалуй, матушка, - с болью в голосе произнес он.

- Я другого мнения на этот счет. Ты уж больно стал умничать в
последнее время, и я должна была, как наставница и друг, немного обуздать
тебя.

Долмант в растерянности постучал пальцем по столу.

- Надеюсь, вы не будете неосмотрительно распространяться об этом?

- Целый табун диких степных лошадей не сможет вытащить из нас ни
слова, - заверил его Эмбан.

- И как, вы были хорошим пандионцем, ваша светлость? - с уважением
спросил Келтэн.

- Он был лучшим, Келтэн, - гордо ответила Сефрения. - Он мог бы
посоперничать даже с твоим отцом, Спархок. Все были опечалены, когда
церковь предопределила ему другую судьбу. Мы потеряли очень хорошего
пандионца, когда он принял монашеские обеты.

Долмант все еще с некоторым недоверием продолжал оглядывать своих
друзей.

- Я думал, что это сокрыто навсегда, - вздохнул он. - Я не ожидал,
Сефрения, что ты так выдашь меня.

- Мне кажется, что в этом нет ничего постыдного, ваша светлость, -
сказал Вэнион.

- Но это может грозить некоторыми политическими неудобствами, так что
храните то, что узнали в тайне.

- Не беспокойся, Долмант, - успокоил его Эмбан. - Я послежу за твоими
друзьями здесь. И как только заподозрю, что кто-то из них недостаточно
крепко держит язык за зубами - сразу прикажу отправить его в монастырь
Земба, в нижней Каммории, где вся братия приняла обет молчания.

- Ну что ж, начнем, - сказал Вэнион. - Нам нужно собрать
дружественных патриархов, а ты, Келтэн, займись-ка тем, что сам же и
предлагал - подделкой имен в бумагах. И не забудь, имена, которые ты
впишешь, должны быть написаны почерком графа Лэндийского. Возьми-ка,
пожалуй, себе в помощь Спархока.

- Да я и сам справлюсь, милорд.

- Нет, - покачал головой Вэнион. - Нет, я так не думаю. Я еще помню,
каково было раньше твое правописание.

- Что, плохо? - поинтересовался Дареллон.

- Ужасно, мой друг. Просто отвратительно. Однажды он написал слово из
шести букв, умудрившись сделать в нем шесть ошибок.

- Но надо быть все же более снисходительным. Некоторые слова и правда
трудны в написании, Вэнион.

- Что, и его собственное имя?

- Вы не имеете права делать этого! - визгливо протестовал кардошский
патриарх, когда Келтэн и Спархок выволакивали его из дома несколькими
днями позже. - Вы не можете арестовать патриарха церкви, пока идут
заседания Курии.

- Но Курия сейчас не заседает, ваша светлость, - напомнил ему
Спархок. - Вспомните - перерыв на время траура по случаю кончины
Архипрелата.

- Я не могу быть судим гражданской властью. Я требую, чтобы вы
представили ваши обвинения церковному трибуналу!

- Уведите его отсюда, - коротко приказал Спархок сэру Перрейну.

Патриарха Кардоша вытащили из комнаты.

- Ну, а мы чего ради задерживаемся? - спросил Келтэн.

- По двум причинам. Наш пленник, кажется, не слишком удивлен всеми
этими обвинениями. Похоже, лорд Лэнда опустил несколько имен, составляя
список.

- Все может быть. А что за вторая причина?

- Надо отправить послание Энниасу. Он же знает, что мы не смеем
тронуть его, пока он в Базилике?

- Да.

- Что ж, значит, местом его заключения и будет Базилика, ведь он не
может никуда оттуда выйти. Мы еще в долгу перед ним за отравленную пищу.

- И как ты собираешься это сделать?

- А ты вот смотри и делай, что я скажу.

- А я разве так не делаю всегда?

Они вышли из роскошного дома патриарха, построенного, как был уверен
Спархок, на деньги, украденные Энниасом у эленийской короны.

- Мы обдумали ваше требование по поводу слушания вашего дела
церковным трибуналом, ваша светлость. Нам показалось, что это предложение
заслуживает внимания, - Спархок принялся перебирать пачку указов о взятии
под стражу.

- Я полагаю, вы доставите меня в Базилику? - спросил патриарх.

- Хм, - отсутствующим тоном произнес Спархок, делая вид, что читает
один из документов.

- Я спросил - вы собираетесь отвезти меня в Базилику и представить
там ваши абсурдные обвинения?

- Вряд ли, ваша светлость. Это было бы крайне неудобно, - Спархок
вынул бумагу на арест первосвященника Энниаса и показал ее Келтэну.

- Да, кажется, та самая, - сказал тот. - Это тот, кто нам нужен.

Спархок свернул бумагу в трубку и задумчиво постучал себя по щеке.

- Вот что мы сделаем, ваша светлость, - сказал он. - Мы собираемся
отправить вас в замок ордена Альсиона и заключить там. Заседания
церковного трибунала по обвинению, выдвинутому Королевским Советом Элении,
должны проходить под председательством главы церкви в этом королевстве.
Таковым является первосвященник Энниас - так как является правопреемником
ныне недееспособного его светлости патриарха Симмурского. Ну так вот, раз
Энниас должен возглавить ваш суд, то мы с чистой совестью можем отдать вас
в его распоряжение - все что ему для этого нужно это выйти из Базилики,
явиться в Альсионский замок и потребовать вашей выдачи. - Спархок взглянул
на одетого в красное офицера, за которым присматривал мрачнолицый сэр
Перрейн. - Капитан вашей охраны может на время стать обычным посланником.
Отправим его в Базилику, и пусть он обо всем сообщит Энниасу. Скажите ему,
чтобы он попросил доброго первосвященника навестить нас. Мы будем весьма
рады видеть его на нейтральной территории. Не правда ли, Келтэн?

- О да, конечно!

Патриарх Кардоша с подозрением поглядел на них, и, подозвав капитана
стражи, быстро что-то ему сказал.

- Как ты думаешь, он догадался о наших намерениях? - спросил Келтэн.

- Надеюсь, что да. Я все для этого сделал, разве что не ударил его
чем-нибудь по голове.

Патриарх закончил говорить с офицером. Лицо его пылало гневом.

- Да, и еще кое-что, капитан, - сказал Спархок солдату церкви,
который уже было собрался уходить. - Не будете ли вы любезны передать
первосвященнику лично, что сэр Спархок приглашает его выйти из Базилики на
свежий воздух, где никакие странные ограничения не будут нам мешать.

Вечером этого дня вернулся Кьюрик, пропыленный и озабоченный.

Берит проводит его в кабинет Долманта, и оруженосец как подкошенный
рухнул в кресло.

- Я бы приехал раньше, но пришлось немного задержаться в Демосе,
чтобы повидать Эсладу и мальчиков. Она очень сердится, когда я проезжаю
через город и не заглядываю к ним.

- Как она поживает? - спросил Долмант.

- Все толстеет, - усмехнулся Кьюрик. - И глупеет. В ней проснулась
тоска по прошедшим временам, и она теперь все время тащит меня на сеновал,
- он немного помолчал. - У меня с мальчиками был длинный разговор - я все
пытался объяснить им, почему я приказал оставить чертополох расти на
лугах, где они косят сено.

- Ты понимаешь, о чем он? - спросил патриарх Спархока.

- Да, ваша светлость.

- А не хочешь объяснить мне?

- Пожалуй, нет, ваша светлость. Как там Элана? - спросил Спархок
оруженосца.

- Помилуй Боже, - проворчал Кьюрик, - Не терпит никаких возражений.
Упряма. Своенравна. Требовательна. Никому не прощает ни малейшей
провинности, нерадивости или непослушания. В общем, у нее есть все, что
нужно королеве. Но она мне, тем не менее, очень нравится. Порой она даже
напоминает мне Флейта.

- Я не ждал от тебя таких развернутых описаний ее характера, Кьюрик.
Я справлялся об ее здоровье.

- Кажется, здоровье ее превосходно. Я думаю, что, будь с ней что-то
неладно, она не смогла бы целыми днями так бегать и суетиться.

- О чем ты?

- Она ведет себя так, будто хочет наверстать все, что пропустила,