Чтение 32–й страницы книги ~Конные варвары~

него в активе? Он ощупал себя, пытаясь найти аптечку. Ее не было. Что ж,
зато сумка по-прежнему на поясе, хотя нож из сапога выпал. Пальцы его
рылись во всяком хламе сумки и нащупали какую-то трубку. Что это? Конечно,
фотонный фонарь. Он положил его в сумку в ночь приема капсулы и забыл о
нем.

Но, может он разбит; скорее всего, да.

Язон нажал кнопку и громко застонал, когда ничего не произошло.

Тогда он осторожно повернул регулятор мощности, и сверкающий луч
разрезал темноту. Свет! Хотя его положение в сущности не изменилось, Язон
почувствовал себя лучше. Он расширил луч и обвел им свою тюрьму. Воздух
был тих, хлопья снега пролетали сквозь освещенное пространство и исчезали.
Снег покрывал дно ущелья и лежал сугробами у его стен. С двух сторон
возвышались черные скалы, уходя вверх над его головой. Над ним был
скальный выступ. Неба не было видно, его закрывали нависающие скалы.
Видимо, он соскользнул по этому выступу и был отброшен в сугроб.
Случайность спасла его жизнь.

Послышался крик, что-то черное пролетело сверху сквозь луч света и
ударилось о дно не далее, чем в десяти метрах от Язона. Там черная скала
была покрыта лишь тонким слоем снега, и другой падающий человек ударился о
нее. Глаза его были раскрыты, изо рта текла струйка крови.

Это был жонглер, выдавший его, Орайал.

- Что это, Темучин убирает свидетелей? Не похоже на него...

Рот Орайала оставался открытым, но он замолчал навсегда. Язон сполз
со своего сугроба и пошел по дну ущелья. В самом центре поверхность была
ровной, слишком ровной и гладкой. Он не понимал почему, пока под его
ногами не раздался зловещий треск. Он попробовал спрыгнуть, но под его
ногами лед уже раскололся, дробясь во всех направлениях, и Язон упал в
темную воду.

Внезапный ожог холодной воды вытеснил воздух из его легких, но он
продолжал держать рот закрытым, прикусив нижнюю губу. Пальцы его
конвульсивно вцепились в фонарь. Без него он не найдет отверстия во льду.

В тоже время ноги его коснулись скалистого дна. Здесь было неглубоко.
Он оттолкнулся и посмотрел вверх. Свет отражался как от зеркала. Подняв
руки он уже ощупал преграду. Над ним был сплошной лед. Пальцами он
почувствовал, как руки скребутся о ледяную поверхность, и понял, что его
быстро тащит течением. Отверстие во льду находилось далеко позади.

Если бы Язон динАльт умел впадать в отчаяние, сейчас был бы наиболее
подходящий случай. Пойманный в ловушку в толще льда на дне недосягаемого
ущелья, он, несомненно, имел право впасть в отчаяние, но ему было не до
этого. Он задыхался, пробовал плыть к берегу, чтобы встать и попробовать
пробить лед. Он осветил и верх, чтобы разглядеть возможную щель.

Течение было слишком быстрым. Вода была слишком холодной: она
леденила его тела, тащила его все дальше. Но огонь в его легких не
затухал.

Он знал, что теоретически в его легких и клетках тела находится
достаточно кислорода, чтобы прожить несколько минут. Дыхательный рефлекс в
груди не признавал теорий. - Умираю! - кричал он. - Воздух, дыхание, - и
он не мог отказать рефлексу. Немея, он прижался к зеркальной поверхности,
пробил ее и глотал живительный воздух.

Потребовалось немало времени, чтобы реальная действительность вновь
заинтересовала его. Он выполз на темный каменный берег и лежал, наполовину
погруженный в воду, как огромное земноводное. Движение казалось
невозможным, но когда холод дошел до сердца, он понял, что должен
двигаться, иначе умрет здесь. Но где здесь? С болезненной медлительностью
он выполз из воды и провел лучом света по скале над головой и
противоположному берегу. Нет снега? Это обстоятельство несколько оживило
его.

- Пещера!

Он должен был догадаться об этом раньше. Узкое ущелье, Дверь в Ад,
высечено водой, небольшой ручей в течении нескольких столетий рассекал
скалу. Это означает, что с ним, Язоном, еще не покончено, и если это так,
он, Язон, найдет выход, так как вода должна куда-то вытекать. На мгновение
он подумал, что вода может уходить глубоко в скалистые формации и там
исчезать, но он быстро отогнал эту мысль.

- Вперед! - крикнул он, и эхо глухо отозвалось: - Од... од... од...
од...

Язон вздрогнул и пошел по чистому песку вдоль края воды и в следующий
момент заметил выходящие из воды следы.

Кто-то еще есть здесь?! Следы были четкими и ясными. Очевидно они
оставлены недавно. Наверное, из этой пещеры есть хорошо известный выход.
Теперь, все что ему остается, это следовать по следам. А пока он идет, он
не замерзнет в своей обледеневшей одежде. Воздух пещеры был холоден, но не
настолько, как на плато.

Когда след покинул песок у воды и углубился в примыкающую расщелину,
идти стало труднее, но не невозможно. Небольшие сталагмиты, росшие из
известнякового пола, были сломаны, а в мягких стенах попадались случайные
царапины. Туннель раздвоился, и одно его ответвление привело к воде, где
внезапно обрывалось. Здесь совсем не было берега, вода затопила пещеру до
потолка. Язон вернулся по своим следам и углубился во второе ответвление.

Путь был долгим.

Язон решил слегка отдохнуть и уснул. Он проснулся от дрожи и заставил
себя встать. Он думал, что часы, спрятанные у него за поясом, все еще
идут, и не смотрел на них. Движение времени казалось бесконечным в этих
бесконечных пещерах.

Идя вдоль одной из них, Язон обнаружил человека, по следам которого
он шел. Тот спал впереди на полу пещеры. Это был варвар в меховой одежде,
такой же, как и у Язона.

- Привет! - сказал Язон на меж-языке. Молчание было ответом. Он
подошел ближе. Сон варвара был вечным: человек уже очень давно умер. Годы,
может столетия. В этом сухом, холодном, лишенном бактерий воздухе
определить это было невозможно. Мясо и кожа его стали коричневыми и
мумифицировались, сухие губы обнажили желтые зубы, одна вытянутая рука
указывала вперед, пальцы все еще сжимали нож. Язон подобрал его и увидел,
что он покрыт лишь тонким слоем ржавчины.

То, что Язон сделал потом, было нелегко, но необходимо. Осторожными
движениями он снял с трупа одежду. Труп затрещал, когда он был вынужден
приподнять конечности. Но другого протеста не выразил. Сняв меха, Язон
разделся и натянул сухую одежду. Он не испытывал отвращения. Он хотел
выжить. Выжав собственную одежду, он свернул ее в узел и положил под
голову, повернул регулятор мощности фонаря, оставив лишь тусклый свет - он
не хотел оставаться в полной темноте - и впал в беспокойный сон.

- Говорят, что когда долгое время ничего не меняется, невозможно
определить, сколько времени прошло, потому что все остается неизменным.
Поэтому я не могу определить, сколько времени прошло, как давно я тут
блуждаю. - Он сделал несколько шагов и добавил: - Очень давно, наверное.

Туннель впереди разветвлялся уже в который раз, и он сделал ножом на
уровне плеча зарубку, прежде чем свернуть в правое отверстие. Он
наклонился и наполнил живот прежде, чем повернуть назад. На соединении
туннелей он нацарапал условный знак "вода" и пошел по другому ответвлению.

- Тысяча восемьсот три, тысяча восемьсот четыре. - Теперь он считал
каждый третий шаг левой ноги, иначе получались очень большие числа. Это
тоже было бессмысленно, но давало возможность что-то говорить - звук
собственного голоса лучше мертвой тишины.

Наконец живот перестал его беспокоить. Мучившие его спазмы и урчание
прошли. Воды для питья здесь достаточно, и он решил занять время подсчетом
зарубок на поясе, так как ранее обнаружил, что его часы разбились при
падении.

- Ты, дурацкий перекресток, я уже видел тебя! - Он плюнул в
направлении трех меток на стене в месте соединения туннелей. Затем ножом
нацарапал под ними четвертую. Он не должен возвращаться сюда больше.
Теперь он знает последовательность поворотов.

Во всяком случае он надеялся.

- У Круглио одна планета... У Флеттера - две, но обе маленькие...
Хармилл... - Он задумался. - Сколько же планет у Хармилла. Забыл. - Он уже
пропел все старые народные песни, но заметил, что начал забывать некоторые
слова.

- Почему? - Он горько засмеялся. - Ясно почему. Он был очень голоден
и устал. Человек может долго прожить с водой без пищи. Но долго ли он
сможет идти?

- Пора отдыхать? - Спросил он сам себя.

- Да, пора отдыхать, - ответил он себе.

Еще немного. Туннель опускался, впереди появился запах воды. У него
стал очень чувствительный нос. Спать на песке гораздо лучше, чем на голой
скале. На костях у него осталось слишком мало мяса, и ему было больно
лежать.

Хорошо. песок тут есть, роскошная, широкая полоса. Вода шире и,
вероятно, глубже. Настоящий бассейн. Вкус тот же.

Он вырыл в песке яму, выключил фонарь, положил его в сумку и лег
спать. Раньше он оставлял фонарь гореть во время сна, теперь это было ему
уже безразлично.

Как всегда он спал беспокойно, просыпался, вновь засыпал. Но на этот
раз что-то беспокоило его. С открытыми глазами он лежал в бархатной
тишине. Потом повернул голову и взглянул на воду.

Далеко. Глубоко внизу. Слабо, уж очень слабо. Проблеск света. Долгое
время он лежал, размышляя об этом. Он устал, ослаб, страдая от голода,