срубили деревья, которые могли бы расти и расти. Ради спортивного интереса
они вылавливают нашу рыбу, которая могла бы кормить наши семьи. При всем
том, что бы ни делали хокваты, мы не должны забывать одно: В своем
благодушии они все равно остаются злыми. Они так довольны, что делают все
как следует. Будь они прокляты, эти демоны!
эту землю.
когда убивают ее, а вместе с нею и нас.
правду.
ним, не хотели разговаривать. Вот почему люди, заполнившие дом, проявляли
солидарность с Катсуком, хотя в их голосах были осторожность и страх.
ответственным даже за то, что его предки творили с индейскими женщинами.
Он чувствовал себя совершенно разбитым, брошенным на развалинах прошлой
жизни, которая была когда-то приятной и вечной. Он поглядел в дверь
Большого дома: красноватые тени на опорных столбах, отсветы костра на
поперечинах... все эти люди - с медово-красной кожей, с блестящими черными
волосами, седоволосые, с волосами гладко лежащими и всклокоченными. Вдруг
он увидал Тсканай, неподалеку от Иша, в третьем ряду: круглое лицо,
фиолетовая блузка, красно-оливковый оттенок кожи в свете костра. Дэвид
судорожно сглотнул слюну, вспомнив шелест ее одежды в темной хижине, танец
теней...
Она поглядела Катсуку прямо в лицо.
этого мальчишку, для всех нас это будет совсем плохо. Мне бы не хотелось,
чтобы мой родственник сделал это.
взглянуть в лица, но чтобы показать свое.
умрут, вы позабудете о тех стонах и слезах, что были в ваших семьях. Вы
позабудете о всем том плохом, что хокваты сделали нам. Но я не позабуду!
Вот и все, что я хотел вам сказать.
мальчика за плечо.
стояли хижины индейцев, погода испортилась: дождик, потом взошла луна,
снова дождь. А когда они добрались до входа в старую шахту, дождь
разошелся не на шутку. Вдали били молнии и гремел гром. Дэвид позволял
тащить себя сквозь мрак, представляя, что это сам Катсук создает каждый
последующий шаг их пути. В этой мокрой темноте даже глаз Катсука не мог
различать дорогу.
негодования.
звуки и мог различить в них один только гнев. Мокрые ветки хлестали его по
лицу, корни хватали за ноги, он скользил по грязи. Когда они наконец
дошли, мальчик совершенно выбился из сил.
правда! Они же знают, что я говорил им правду. Но они все еще боятся. Они
не доверяют мне. Теперь мои соплеменники для меня утрачены. Они не хотят
той силы, которую я мог им дать. И это люди моей крови!"
обоих текла вода. Катсук отжал руками свою набедренную повязку. По ногам
потекли струйки. Он продолжал размышлять: "Нам надо передохнуть, а потом
уходить отсюда. Среди моих соплеменников есть глупые люди. Они могут
сказать хокватам, где я нахожусь. За это им могут дать награду. Кое-кто из
моих людей болен хокватскими болезнями и может сделать это ради денег. Мои
же сородичи выгнали меня из своего дома. Здесь больше нет для меня дома.
Никто из них не придет, чтобы встретиться со мной. Теперь я по-настоящему
бездомный."
своих сородичей там, у озера - их беспокойство, возмущение, их
разделенность, их споры. Они-то слушали его слова, но не чувствовали
заключенного в них смысла. К тому же, разговор велся на языке, который
кощунственно искажал все то, о чем он говорил.
духом-привидением. Даже Тсканай не поддержала меня..."
него и видели в нем чужака. Она отдала свое тело мальчишке, пытаясь
уничтожить в нем невинность. Она думала о том, как сделать Хоквата
негодным для замысла Катсука. Только ей это не удалось. Стыд Хоквата еще
больше усилил его невинность. Сейчас он был еще невиннее, чем раньше.
его размеры своей памятью, осязанием, слухом и нюхом. Духи были и здесь.
качающиеся деревья, отвесные струи дождя. Потом раздался такой удар грома,
что мальчик даже съежился от страха.
что в воздухе запахло преисподней; последующий удар грома чуть не повалил
их на землю.
как слабое эхо предыдущего.
объяснил Катсук.
гром.
почувствовал, что эта земля для меня священна. Сам ты пришел из чужих
краев. Ты не научишься почитать ее как следует. И это моя земля, потому
что я благоговею перед ней. Духи знают об этом, а вот сама земля - нет.
"Хокват со всей его силой зависит от меня, но сила эта может быть для меня
опасной. Если же заберет мою силу, мне придется взять силу у него. И тогда
мы, возможно, станем одной личностью, оба станем Ловцами Душ. Кого тогда я
принесу в жертву?"
спросил:
Сертаков Виталий
Суворов Виктор
Ильин Андрей
Корнев Павел
Пехов Алексей
Андреев Николай