Чтение 32–й страницы книги ~Возвращение со звезд~

наркотик. Перто или что-то в этом роде.

- Перто?!

- Да. Ты знаешь, что это? Ты пробовал?

- Нет, - сказал он медленно. - Не пробовал. Но именно так называется то,
что ликвидирует...

- Бетризацию? Не может быть?!

- Так мне сказал один человек.

- Кто?

- Не могу его назвать, я дал слово.

- Ладно. Так поэтому... поэтому она... - Я вскочил.

- Садись.

Я сел.

- А ты? - сказал я. - А то я все о себе да о себе...

- Я ничего. То есть ничего у меня не получилось. Ничего... - повторил он
еще раз. Я молчал.

- Как называется это место? - спросил он.

- Клавестра. Но сам городок в нескольких милях отсюда. Знаешь что, давай
съездим туда. Я хотел отдать в ремонт машину. Вернемся напрямик - пробежимся
немного. А?

- Эл, - сказал он медленно, - старый конь...

- Что?

Его глаза улыбались.

- Хочешь изгнать дьявола легкой атлетикой? Осел ты!

- Одно из двух: или конь, или осел, - сказал я. - И что в этом плохого?

- То, что ничего из этого не выйдет. Тебе не случалось задеть кого-нибудь
из них?

- Обидеть? Нет. Зачем?

- Не обидеть, а задеть. Я только теперь понял.

- Не было повода. А что?

- Не советую.

- Почему?

- Это все равно, что поднять руку на кормилицу. Понимаешь?

Я старался скрыть удивление. Олаф был на корабле одним из самых
сдержанных.

- Да, я оказался последним идиотом, - сказал Олаф. - Это было в первый
день. Вернее, в первую ночь. Я не мог выйти из почты - там нет дверей,
только этакие вращающиеся... Видел?

- Вращающаяся дверь?

- Да нет. Это, кажется, связано с их "бытовой гравитацией". В общем я
крутился, как в колесе, а один тип с девчонкой показывал на меня пальцем и
смеялся...

Я почувствовал, что кожа на лице становится тесной.

- Это ничего, что кормилица, - сказал я. - Надеюсь, больше он уже не
будет смеяться.

- Нет. У него переломана ключица.

- И тебе ничего не сделали?

- Нет. Я ведь только что вышел из машины, а он меня спровоцировал - я его
не сразу ударил, Эл. Я только спросил, что в этом смешного, если я так долго
тут не был, а он снова засмеялся и сказал, показывая пальцем вверх: "А,
из-за этого обезьяньего цирка".

- "Обезьяньего цирка"?!

- Да. И тогда...

- Подожди. При чем тут "обезьяний цирк"?

- Не знаю. Может, он слышал, что астронавтов крутят в центрифугах. Не
знаю, я с ним больше не разговаривал. Вот так. Меня отпустили, только теперь
Адапт на Луне обязан лучше обрабатывать прибывших.

- А должен еще кто-нибудь вернуться?

- Да. Группа Симонади, через восемнадцать лет.

- Тогда у нас есть время.

- Уйма.

- Но, признайся, они кроткие, - сказал я. - Ты сломал парню ключицу, и
тебя отпустили безо всякого...

- У меня такое впечатление, что это из-за цирка, - сказал он. - Им самим
перед нами... знаешь как. Ведь они же не дураки. Да и вообще вышел бы
скандал. Эл, дружище, ты же ничего не знаешь.

- Ну?

- Знаешь, почему о нашем прибытии ничего не сообщили?

- Кажется, было что-то в реале. Я не видел, но кто-то мне говорил.

- Да, было. Ты помер бы со смеху, если б это увидел. "Вчера утром на
Землю вернулся экипаж исследователей внепланетного пространства. Его члены
чувствуют себя хорошо. Начата обработка научных результатов экспедиции".
Конец. Точка. Все.

- Не может быть!

- Даю слово. А знаешь, почему они так сделали? Потому что боятся нас.
Поэтому и раскидали пас по всей Земле.

- Нет. Этого я не понимаю. Они же не идиоты. Ты сам только что сказал. Не
думают же они, что мы действительно хищники, что начнем на людей кидаться?

-- Если б они так думали, то не впустили бы нас. Нот, Эл. Речь не о нас.
Тут дело серьезней. Неужели ты не понимаешь?

- Видимо, поглупел. Говори.

- Большинство не отдает себе в этом отчета...

- В чем?

- В том, что гибнет дух поиска. О том, что нет экспедиций, они знают. Но
не думают об этом. Считают, что экспедиций нет, потому что они не нужны, и
все. Но есть люди, которые прекрасно видят и знают, что происходит. И
понимают, какие это будет иметь последствия. И даже уже имеет.

- Ну?

- "Ням-ням. Ням-ням во веки веков". Никто уже не полетит к звездам. Никто
уже не решится на опасный эксперимент. Никто никогда не испытает на себе
нового лекарства. Что, они не знают об этом? Знают! И если б сообщили, кто
мы такие, что мы сделали, зачем летали, что это было, то никогда, понимаешь,
никогда не удалось бы скрыть этой трагедии!!!

- "Ням-ням"? - спросил я, применяя его выражение. Может быть,
постороннему слушателю оно показалось бы смешным, но мне было не до смеха.

- Вот именно. А что, по-твоему, это не трагедия?

- Не знаю. Ол, слушай. В конце концов, понимаешь, для нас это есть и
навсегда останется чем-то великим. Если уж мы дали отнять у себя эти годы и
все остальное, значит мы считаем, что это самое важное. Но, может, это не
так? Нужно быть объективным. Ну, скажи сам: чего мы достигли?

- Как чего?

- Ну, разгружай мешки. Высыпай все, что привез с Фомальгаута.

- Ты спятил?

- Вовсе нет. Какая польза от нашей экспедиции?

- Мы были пилотами, Эл. Спроси Гимму, Турбера...

- Ол, не морочь мне голову. Мы были там вместе, и ты прекрасно знаешь,
что они делали; что делал Вентури, пока не погиб, что делал Турбер, - ну,
чего ты так смотришь? А что мы привезли? Четыре воза разных анализов:
спектральных, таких, сяких, пробы минералов, потом еще ту живую метаплазму,
или как там называется эта пакость с беты Арктура. Hop-мере проверил свою
теорию гравитационно-магнитных завихрений, и еще оказалось, что на планетах
типа С Меоли могут существовать силикоповые тетраплоиды, а не триплоиды, а
на том спутнике, где чуть не погиб Ардер, нет ничего, кроме паршивой лавы и
пузырей размером с небоскреб. И для того чтобы убедиться, что эта лава
застывает такими громадными, идиотскими пузырями, мы бросили псу под хвост
десять лет и вернулись сюда, чтоб стать посмешищами, чудовищами из
паноптикума; так на кой черт мы туда лезли? Можешь ты мне сказать? Зачем это
нам было нужно?..

- Потише, - оборвал он.

Я разозлился. И он разозлился. Глаза у него сузились. Я подумал, что мы,
чего доброго, подеремся, и у меня начали подергиваться губы. И тогда он
вдруг тоже улыбнулся.

- Ты старый конь, - сказал он. - Ты умеешь довести человека до бешенства.

- Ближе к делу, Олаф, ближе к делу!

- К делу? Ты сам чепуху городишь. Ну, а если б мы привезли слона, у
которого восемь ног и который изъясняется чистейшей алгеброй, так что, ты
был бы доволен? Что ты, собственно, ожидал на этом Арктуре? Рай?
Триумфальную арку? В чем дело? Я за десять лет не слыхал от тебя столько
глупостей, сколько ты выпалил сейчас в одну минуту.

Я глубоко вздохнул.

- Олаф, не делай из меня идиота. Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду.
Люди могут прожить и без этого...

- Еще бы!

- Подожди. Могут жить, и даже, если дело обстоит так, как утверждаешь,
что они перестали летать из-за бетризации, то стоило ли, следовало ли нам
платить за это такой ценой, - вот тебе проблема, которую предстоит решить,
дорогой мой.

- Да? А, допустим, ты женишься. Что ты так смотришь? Не можешь жениться?
Можешь. Я тебе говорю, что можешь. И у тебя будут дети. Ну и ты понесешь их
на бетризацию с песней на устах, да?

- Не с песней. Но что я смогу сделать? Не могу же я воевать со всем
миром...

- Ну, да пошлют тебе счастье небеса черные и голубые, - сказал он. - А
теперь, можем поехать в город.

- Ладно, - сказал я, - обед будет через два с половиной часа, - успеем.

- А если опоздаем, так ничего уж и не дадут?

- Дадут, но...

Я покраснел под его взглядом. Словно не заметив этого, он начал
отряхивать песок с босых ног. Мы пошли наверх и, переодевшись, поехали на
автомобиле в Клавестру.

Оказалось, что есть две Клавестры - старая и новая; в старой, местном