Чтение 32–й страницы книги ~Осколки чести~

намокла. Опустив глаза, она увидела кровь. Ах, вот в чем дело -
оказывается, у нее открытый перелом... С трудом стащив куртку она обмотала
ее вокруг руки, наподобие жгута. От давления проснулась боль. Она
несколько неуверенно попробовала позвать на помощь. Может, за камерой
наблюдают.

Никто не пришел. Следующие три часа Корделия пробовала кричать,
убеждать, колотила в дверь и стены здоровой рукой, просто сидела на койке,
рыдая от боли. Сила тяжести и свет отключались еще несколько раз. Но вот
нахлынула особенная, знакомая каждому астронавту тошнота, словно тебя
выворачивает наизнанку в банке с клеем, - признак прыжка через
пространственно-временной тоннель. Затем все стабилизировалось.

Когда дверь ее камеры открылась, она была так удивлена, что даже
отпрянула к стене, сильно стукнувшись головой. Но это оказался лейтенант
службы охраны, а с ним - кто-то из врачей. У лейтенанта на лбу багровела
шишка размером с куриное яйцо, медик был невредим, но выглядел вконец
задерганным.

- Вот второй по тяжести случай, - сказал лейтенант. - После этого
можете просто обойти камеры по порядку.

Побледневшая от боли и усталости, Корделия размотала свою руку.
Врачу, при всем его профессионализме, явно не хватало сноровки главного
хирурга. Она чуть не потеряла сознание от боли, прежде чем ей наложили
пластик.

Новых признаков атаки не было. Ей выдали свежую тюремную пижаму, а
через два приема пищи она ощутила очередной прыжок через туннель. Мысль ее
непрерывно металась по беличьему колесу страхов. Засыпая, Корделия всегда
видела сны, и все они были кошмарными.

Наконец пришел лейтенант Иллиан - правда, не один, а с охранником.
Корделия так обрадовалась, увидев знакомое лицо, что готова была его
расцеловать. Вместо этого она смущенно откашлялась и спросила (как она
надеялась, достаточно небрежно):

- С коммодором Форкосиганом ничего не случилось во время атаки?

Удивленно подняв брови, он внимательно всмотрелся в нее:

- Конечно.

Конечно. Конечно. Это "конечно" подразумевает, что он даже не ранен.
На глаза навернулись слезы облегчения, которые, к счастью, удалось скрыть.

- Куда вы меня ведете? - поинтересовалась она, когда они вышли из
тюремного отсека и пошли по коридору.

- На катер. Отправитесь в лагерь военнопленных на планете, поживете
там, пока не будут согласованы процедуры обмена. Потом вас всех начнут
отправлять домой.

- Домой? А как же война?

- Закончилась.

- Закончилась! - Корделия пыталась это осознать. - Закончилась. Вот
это темпы! А почему эскобарцы не развивают свой успех?

- Не могут. Мы запечатали выход из пространственно-временного
туннеля.

- Запечатали? Не блокировали?

Он кивнул.

- Как это, черт подери, можно запечатать п-в-туннель?

- В некотором смысле очень старая идея. Брандеры.

- А?

- Пошлите в туннель корабль и аннигилируйте его в средней точке между
выходами. Возникнет резонанс - многие недели там и атом не пролетит.

Корделия присвистнула.

- Умно. Жаль, что мы до этого не додумались. А как вы спасаете
пилота?

- Может, именно поэтому вы и не додумались. Мы его не спасаем.

- Боже... Вот это смерть.

Перед ней моментально предстала очень наглядная картина.

- Это были добровольцы.

Она ошеломленно покачала головой.

- Только барраярцы... - Она поискала какую-нибудь менее ужасную тему
для разговора. - У вас много пленных?

- Не очень. Может, круглым счетом около тысячи. А мы оставили на
Эскобаре свыше одиннадцати тысяч десантников. Так что вы представляете
немалую ценность - нам ведь придется обменивать вас в соотношении больше,
чем десять к одному.

В катере для пленных не полагалось иллюминаторов. Кроме нее, здесь
было еще двое пассажиров: один из ее помощников инженера и та темноволосая
эскобарская девушка. Техник радостно бросился к Корделии, спеша поделиться
впечатлениями. У него самого их оказалось немного: все это время он был
заперт в камере вместе с тремя остальными членами их экипажа, которых
увезли на планету накануне.

Прекрасная эскобарка, захваченная больше двух месяцев тому назад,
когда их корабль потерял управление в бою за пространственно-временной
туннель на Колонию Бета, могла рассказать еще меньше.

- Я, наверное, как-то потеряла счет времени, - беспокойно сказала
она. - Это нетрудно, когда сидишь в камере и никого не видишь. Я вчера
очнулась в лазарете и не могла вспомнить, как туда попала.

И если этот хирург настолько хорош, как мне показалось, то никогда и
не вспомнишь, подумала Корделия.

- Вы помните адмирала Форратьера?

- Кого?

- Простите, я оговорилась. Не обращайте внимания...

Катер приземлился. Через открытый люк ворвались лучи солнца и
дуновение ветерка, напоенного ароматами лета. Разве сравнишь его с
затхлым, спертым воздухом, которым они дышали уже много дней!

- Ого, где это мы? - проговорил техник, выбираясь из люка. - Что за
красота!

Корделия вышла следом за ним и невесело засмеялась, сразу же узнав
планету.

Лагерь военнопленных оказался тройным рядом барраярских полевых
укрытий - серых приземистых цилиндров, окруженных силовым полем и
установленных на дне обширной впадины. Стоял жаркий, тихий полдень,
заставивший Корделию почувствовать себя так, словно она никогда отсюда и
не улетала.

Вон там вход в подземные склады, теперь уже не замаскированный, а
расширенный. Перед ним устроена широкая посадочная полоса, на ней стоит
несколько катеров и кипит деятельность. На ходу она огляделась, любуясь
своей планетой. Да, если подумать, ей тут самое место. Все вполне
логично... Она беспомощно встряхнула головой.

Корделия и ее юная спутница-эскобарка были направлены в укрытие
посередине ряда. Их провел туда подтянутый, сдержанный и немногословный
охранник. Внутри, в помещении, рассчитанном на пятьдесят человек,
находилось одиннадцать женщин. Койки можно было выбрать.

На них набросились старожилы, жаждущие новостей. Полная женщина лет
сорока призвала всех к спокойствию и представилась.

- Я лейтенант Марша Альфреди. В этом укрытии я старшая по чину. Слежу
за порядком - если считать, что в этом нужнике вообще есть порядок.

- Я капитан Корделия Нейсмит, экспедиционный корпус Беты.

- Слава Богу. Я могу скинуть все на вас. Вы не знаете, что тут
происходит?

- О, Господи. - Корделия постаралась выпрямиться. - Нет, не знаю.
Введите меня в курс.

- Здесь был сущий ад. Охранники - свиньи. Потом вдруг ни с того ни с
сего вчера ввалилась компания высших барраярских чинов. Сначала мы решили,
что они ищут, кого бы изнасиловать, как и предыдущая шайка. Но сегодня
утром исчезла примерно половина охранников - самые отпетые. Их заменила
команда, которая держится, как на параде. А барраярский начальник лагеря -
никогда бы не поверила! - они вывели его сегодня утром на площадку для
катеров и расстреляли! На виду у всех!

- Понятно, - довольно невыразительно отозвалась Корделия. Она
откашлялась. - Вы еще не слышали? Барраярцы полностью изгнаны из
пространства Эскобара. Они, наверное, уже отправили своих представителей
для заключения мира и окончательных переговоров.

Наступила ошеломленная тишина, через минуту взорвавшаяся ликованием:
люди смеялись, обнимали друг друга, кто-то побежал сообщить новость
соседним убежищам, а оттуда она разлетелась по всему лагерю. Корделию
осаждали просьбами сообщить подробности. Она коротко пересказала, как шла
битва, обойдя молчанием собственные похождения и источник, откуда черпала
информацию. Их радость заставила ее - впервые за последние несколько дней
- почувствовать и себя немного счастливее.

- Ну, теперь понятно, почему эти бандиты вдруг стали такими
паиньками, - сказала лейтенант Альфреди. - Наверное, раньше они и мысли не
допускали, что им придется перед кем-то отчитываться.

- У них новый командующий, - объяснила Корделия. - А у него пунктик
насчет пленных. Победа или поражение, все равно под его началом наступили
бы перемены.

- В самом деле? И кто же этот джентльмен? - скептически осведомилась
Альфреди.

- Некий коммодор Форкосиган, - сдержанно ответила Корделия. Ее
собеседница ахнула.

- Форкосиган, Мясник Комарры? О Господи! Ну, теперь мы пропали.

Видно было, что она всерьез напугана.

- Мне кажется, сегодня утром вы получили убедительное свидетельство
его добрых намерений, - удивилась Корделия.

- А по-моему, это доказывает только то, что он псих, - непреклонно
заявила лейтенант Альфреди. - Начальник лагеря не принимал участия в этих