Шере. Жесткую точно определенную во времени, как набор заданных
траекторий.
дрейфу. Она выглядела задумчивой.
нами. То, что мы делаем, - действительно отличная вещь, Чарли. А ты сам
знаешь, как критикам нравится нечто абстрактное.
"весельчак Чарли". Нечестно начинать сомневаться в тот момент, когда уже
поднимают занавес. От этого страдают другие танцоры. - Собственно
говоря, ты только что подсказала мне более подходящее название для всего
этого бардака: "Синапстракт".
старина отправится наверх на следующем же лифте после того, как это
увидит. - Я пожал ей руку через р-костюм, добавил: - Спасибо, дорогая. -
И снова включил радио.
подключены?
индикаторы на камерах 2 и 4 запылали безумно ярко, и мы оказались на
сцене, в то время как со всех сторон огромная вселенная продолжала
существовать по-своему.
веселостью, если за ней не стоит ничего настоящего. И, как я уже говорил,
в
космосе трудно оставаться в раздумье. Действительно потрясающе было
бросать свое тело среди красных и зеленых перекладин, взаимодействуя с
энергией трех других танцоров, которые были мне близки, сосредоточившись
на отсчете времени в долях секунды и безупречном перемещении тела. Но
артист способен на самокритику даже в разгар самого захватывающего
представления. Это тот самый извечный критический взгляд на самого себя,
который делает столь многих из нас тяжелыми в общении -и который делает
нас артистами прежде всего. Последние слова, которые сказала мне Шера
Драммон, были: "Делай наше дело, как следует".
внимания, оставалось место для внутреннего тихого голоса, который говорил,
что это было всего лишь неплохо.
относится так же к каждому из своих номеров. Но это помогло мне ничуть не
больше, чем обычно помогает кому бы то ни было. Так и случилось, что я
совершил одну маленькую ошибку в повороте и попытался ее исправить при
помощи реактивных двигателей - слишком торопливо; я включил не тот
двигатель. Меня с силой швырнуло назад, и я врезался спиной в Тома. Он
тоже был обращен ко мне спиной. Наши кислородные баллоны звякнули, и
один из моих баллонов взорвался. Как будто лошадь лягнула меня. между
лопаток. Перекладины взметнулись вверх и ударили меня по животу и
бедрам, переворачивая вверх тормашками. Я оказался больше чем в двадцати
метрах от гимнастических снарядов, направляясь в вечность - раньше, чем
успел потерять сознание.
брошен в акробатический кувырок, что накачало воздуха в мой шлем и
ботинки, усилило прилив крови к голове и ногам и быстро вывело меня из
обморока. Но драгоценные секунды уходили, пока я непослушными мозгами
осознал проблему, выбрал отметку и начал правильно разворачиваться. При
помощи перспективы, которую мне это дало, я сориентировался, все еще
испытывая головокружение. Я интуитивно вычислил, какие двигатели
уничтожат вращение, и задействовал их.
рождественскую елку в стиле кубизма, которая все уменьшалась в размерах
по мере того, как я наблюдал за ней. Она находилась между мной и синим
мячиком, на котором я родился. По крайней мере жизнь не наградит меня той
смертью, которой умерла Шера. Хотя смерть, которой умер Брюс
Кэррингтон, нравилась мне немногим больше.
болел. Я еще не сообразил, что он должен болеть. В моем шлемофоне звучали
голоса, настойчивые и встревоженные, но я все еще был слишком оглушен,
чтобы уловить смысл того, что они говорят. Позже у меня будет время
переиграть то, что слышали мои уши. Прямо сейчас в моем мозгу щелкали
цифры, и ответы становились все хуже. В воздушном баллоне давление
гораздо больше, чем тяга реактивного двигателя. С другой стороны, у меня
есть десять направленных двигателей, при помощи которых можно погасить
скорость, приданную мне этим взрывным толчком. С третьей стороны, в
момент несчастного случая ресурсы моих реактивных двигателей были
основательно исчерпаны...
мог, чтобы сохранить жизнь. Я один за другим нацелил двигатели в про-
тивоположную от перекладин сторону моего центра тяжести и включил их на
полную мощность, чтобы работали, пока не исчерпаются окончательно.
двигательна животе. Спина начала побаливать, затем болеть невыносимо, и
наконец боль превратилась в настоящую агонию. Это была не локальная
острая боль, которой я ждал; болела вся спина целиком. Яне знал, хороший
это признак или плохой. Реактивный двигатель на спине - стиснув зубы,
чтобы не стонать. Левая рука, вперед и назад...
мелких маневров в последний момент и осмотрелся, чтобы сообразить,
удалось ли мне сделать что-то полезное.
способность соображать. Наконец голоса у меня в наушниках приобрели
смысл. Первый голос, который я идентифицировал, принадлежал, конечно,
Норри - но она не говорила ничего вразумительного, только плакала и
ругалась.
замолчала. Так же поступили другие. Затем...
пушкой с того момента, как вас отбросило. Компьютер осуществит пилоти-
рование.
достаточным запасом горючего она доставит Норри к вам и обратно сюда,
Чарли. Она говорит "да".
развернутую носом ко мне. Она уменьшалась не так быстро, как перекладины
- но все-таки уменьшалась. В чертовски неприятную переделку я угодил из-
за этой жестянки с воздухом.,
баллон не поврежден.
будь оно проклято, видимый диск машины определенно уменьшался - не
так уж сильно, но явно не возрастал. И именно этот момент из всех
возможных я выбрал, чтобы вспомнить, что гарантия на программное
обеспечение компьютера машины истекла три дня назад.
Томом?
пространстве, но телеметрия сообщает, что он живой и в порядке.
реактивных двигателях, чтобы забрать Тома внутрь.
позаботьтесь о Линде.
дыхания и шороха одежды.
увеличивался в размерах. Мне приходилось пристально всматриваться и
измерять его при помощи большого пальца, но не было сомнений в том, что
он рос.
легкий тон.
стала заметной без труда, корона пламени ее двигателя погасла. - Что за..?
перекладины" в адском кувырке. Возможно, проходит целых тридцать
секунд, прежде чем Норри оказывается в седле и дает шпоры. Компьютер
разгоняет ее до скорости выше моей, поддерживает такую скорость, затем
делает разворот и начинает тормозить, чтобы Норри начала возвращаться к
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Скальци Джон
Шилова Юлия
Кервуд Оливер Дж.