к его поверхности чахлые кедры Все было на месте - и холмы, и равнина
между ними. Однако естественность исчезла. Берега ручья оделись каменными
плитами; трава у подножия утеса была аккуратнейшим образом подстрижена.
Повсюду виднелись ряды надгробных памятников; тут и там были посажены
вечнозеленые кустарники и тис.
мне меньше всего хотелось на нее смотреть.
звучал твердо.
прежних границ до этого оврага? Несколько столетий, не иначе; быть может,
нас перебросило в будущее на столько, на сколько раньше отшвырнуло в
прошлое.
Один раз можно было ошибиться, но не дважды же подряд!
Или теперь по второму разу? Нет, если бы они хотели избавиться от нас, они
бы оставили нас там. И никакой временной ловушки в расщелине бы не было.
Нет, Флетч, ты не прав.
где жить, и мы могли бы вволю поездить по свету. Ребята они неплохие.
Понятия не имею, чего нас сюда потянуло.
хочется разрыдаться.
Если я прикоснусь к ней, она наверняка ударится в слезы.
конечно, он сохранился. Должно быть, Кладбище попросту снесло его.
ворсистому ковру. Земля под ногами была ровной, и ни через какие валуны
перелезать не надо. Куда ни посмотри - ряды могил, кустарник и тисовые
деревья.
передо мной могила или нет, было, разумеется, невозможно, однако даты
свидетельствовали о том, что нас забросило в будущее столетий на тридцать
позже того времени, в которое мы рассчитывали попасть. Синтия почему-то не
обратила на даты внимания, а я решил ничего ей не говорить. Хотя кто
знает? Быть может, она молчала, чтобы в свою очередь не расстраивать меня?
деревья, которые раньше росли на ее берегах, уступили место торжественному
однообразию кладбищенских монументов.
ухищрения человека, умудряется сохранить самое себя. Река величаво катила
свои воды по равнине между холмами, и никто не в силах был замедлить ее
бег.
домик Душелюба?
Поглядев туда, я невольно присвистнул. Откровенно говоря, в открывшемся
мне пейзаже не было ничего особенного, если не считать его удивительной
красоты. Картина переменилась настолько, что у меня захватило дух. С тех
пор, как мы побывали тут, прошло (для нас) лишь несколько часов. Тогда
здесь была самая настоящая глушь. Густой лес спускался к реке, из-за
деревьев едва виднелась крыша дома, где лежал двуглавый мертвец, да
возвышались над речной долиной лысые вершины холмов. Теперь же местность
приобрела благородный и цивилизованный вид, а там, где стоял когда-то
невзрачный домик, хозяин которого накормил нас вкусным обедом, я увидел
здание, напоминавшее воплотившуюся в реальность мечту. Его белокаменные
стены казались буквально невесомыми. Оно было невысоким, но никак не
приземистым. Каждое из трех крылец поддерживали изящные колонны, которые
на расстоянии выглядели тонкими как карандаши. Сверкающие в лучах солнца
окна опоясывали здание по всему периметру. С холма вниз к реке сбегала
длинная лестница.
шнырял по округе, прилагая все силы к тому, чтобы остаться незамеченным, и
похищая из-под носа у людей артефакты (вернее, предметы, что станут
впоследствии артефактами), которые расскажут потом о жизни тех, от кого он
прятался.
лестницы. На речном берегу находилась обнесенная камнями площадка, вокруг
которой посажены были, разумеется, вечнозеленый кустарник и тис.
воображение вещью, мы разглядывали белокаменную лестницу, что вела к
чудесному зданию на холме.
небеса.
что-то ангельских труб не слышно. [Имеется ввиду следующее место из
Ветхого Завета: "Иаков же вышел из Вирсавии и пошел в Харран. И пришел на
одно место, и остался там ночевать, потому что зашло солнце... И увидел во
сне: лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии
восходят по ней..." (Бытие 28:10-12)]
настроение? Что касается меня, то я был зол на призраков и пребывал в
некоторой растерянности. Красота пейзажа радовала глаз, но мне не
понравилось, что здание со сверкающими окнами построили на том месте, где
стоял раньше домик Душелюба. Правда, вполне логично было бы заключить, что
между ними существует какая-то связь, но как я ни напрягал мозги, никакой
связи мне обнаружить не удалось.
гордом одиночестве. За нами никто не наблюдал, хотя несколько минут назад
на одном из крылец дома я заметил группу из трех или четырех человек.
была внизу. Мы пересекли ее и направились к центральному крыльцу. Если
издалека здание выглядело прекрасным, то вблизи оно ошеломляло своей
красотой. Белоснежный камень, изящные обвода стен при взгляде на него
возникало своеобразное, я бы сказал, благоговейное впечатление. Надписи
над входом, которая объясняла бы назначение здания, не было. Помнится, я
без особого интереса подумал о том, чем же оно может быть.
которая обычно встречает посетителей музеев и картинных галерей. Посреди
залы, залитый ярким светом ламп, помещался под стеклянным колпаком
какой-то предмет. У двери во внутренние помещения здания застыли в карауле
двое охранников; я принял их за охранников потому, что они были в форме.
Из глубины дома доносилось шарканье ног и слышались приглушенные голоса.
который показывал нам за обедом анахронианин! Я узнал его сразу, никакой
другой воин не мог столь удрученно опираться на щит, никакое другое
сломанное копье не могло выразить такого отчаяния от проигранной битвы.
кувшин, выпрямилась.
Значит, клеймо должно читаться так: "Никостенес изготовил меня".
словно вселился бес противоречия; я отказывался признать очевидное - что
именно этот кувшин мы видели на буфете в доме Душелюба.
прославленным мастером. Мне кажется, его кувшин был в своем роде шедевром.
Потому-то Душелюб и позаимствовал его для коллекции. Шедевры же
неповторимы. Быть может, наш горшечник вылепил его для кого-то из великих
современников...
охранника.