Не помню, кто и когда назначил вас нашим начальником, но вы ведете себя
как вождь, а не как хозяин дома.
отважился на это, если бы решали вы или я? Вы не выбирали меня, и я не
выбирал вас. Даже те, кому я служу, меня не выбирали. Я попал в их мир
случайно, как попали ко мне и вы, и даже звери. Если хотите, мы -
организация, но не мы ее организовали. Вот почему я не вправе и не могу
вас отпустить.
ли мы отдохнуть доктору Рэнсому?
Айронвуд с облегчением расслабилась.
Беллбэри. Но я думаю о другом.
догадывались. Вероятно, это опаснее Головы. Когда силы Беллбэри
объединятся с древними силами, Логрис, то есть человек, будет окружен. Мы
должны им помешать. Но сейчас еще рано. Мы не можем проникнуть в лес. Надо
дождаться, пока они найдут... его. Я не сомневаюсь, что мы об этом узнаем.
А сейчас - надо ждать.
типа "верить". Я думала, мы наблюдаем факты, избегаем поспешных выводов...
Почва там не вынесла бы огромного здания (во всяком случае, для этого
пришлось бы проделать много дорогих работ), а город для института не
подходил. Несмотря на недоверие Макфи, Рэнсом, Димбл и Деннистоун занялись
этим вопросом и пришли к важным выводам. Все трое знали теперь о временах
короля Артура то, до чего наука не дойдет и за сотни лет. Они знали, что
Эджстоу лежит в самом центре Логрского королевства, что деревня Кьюр Харди
хранит былое имя, и что исторический Мерлин жил и колдовал в этих местах.
так далеко, что не могли уже считать сказкой предания о его силе, или
отнести эту силу к тому, что люди Возрождения звали магией. Димбл даже
утверждал, что хороший филолог может распознать по тексту, о магии идет
речь, или об ином. "Что общего, - говорил он, - между таинственными
оккультистами вроде Фауста или Просперо, с их ночными бдениями, черными
книгами, пособниками-бесами и Мерлином, который творит невозможное просто
потому, что он Мерлин?" Рэнсом с ним соглашался. Он полагал, что
ведовство, или точнее, ведение Мерлина - остаток чего-то очень древнего,
попавшего в Западную Европу после того, как пал Нуминор, и хранившего
следы тех времен, когда отношения духа и материи были на Земле иными.
Ведение это по самой сути своей отличалось от ренессансной магии. Вероятно
(хотя и не наверное), оно было гораздо невиннее; и уж во всяком случае,
пользы от него было гораздо больше. Ведь Парацельс и Агриппа почти ничего
не достигли, и сам Бэкон - возражавший против магии только по этой причине
- признал, что маги "не преуспели в величии и верности трудов". Поистине,
могло показаться, что магия, столь бурно расцветшая в эти времена, вела
лишь к тому, что человек губил душу, не получая ничего взамен.
что ГНИИЛИ, в самой своей сердцевине, связан уже не только с нынешней,
научной формой власти. Конечно, другой вопрос, знали ли об этом сотрудники
института; но Рэнсом напоминал себе: "Дело не в том, как СОБИРАЮТСЯ
действовать люди - это все равно решат темные эльдилы - а в том, как они
БУДУТ действовать. Возможно, домогаясь Брэгдонского леса, они знают, чего
ищут; возможно, они придумали какую-то причину - теорию о почве, о
воздухе, о неизвестных излучениях - чтобы это объяснить".
зря считают, что место не безразлично. Однако, сон о спящем под землею
многое объяснил. Значит, главное внизу, под лесом; и это - тело Мерлина.
Когда эльдилы сказали ему, что так оно и есть, он не удивился. Не
удивлялись и они; земные формы бытия - зачатие, рождение, смерть - были
для них не менее странными, чем пятнадцативековый сон. Для них, созидающих
нашу природу, ничто не является "естественным". Они всегда видят
неповторимость каждого акта творения. Для них нет общего; все, по
отдельности, рождается, словно шутка или песня, из чудотворного
самоограничения Творца, отбрасывающего мириады других возможностей ради
этого, вот этого творения. Эльдилы не удивлялись, что тело лежит нетленно
пятнадцать веков; они знали миры, где нет тления. Эльдилы не удивлялись,
что душа осталась связанной с ним - они знали бесконечное множество
способов, какими дух соединяется с материей, от полного слияния,
создающего нечто третье, до встреч, коротких, как соитие. Они принесли не
весть о чуде, а важную новость. Мерлин не умер. Жизнь его, при
определенных условиях, вернется в тело.
Рэнсому особенно мешало то, что шотландец - как, впрочем, и многие -
почему-то считал: если есть существа мудрее и сильнее людей, они всеведущи
и всемогущи. Конечно, эльдилы были очень сильны, они вполне могли
разрушить Беллбэри, но сейчас это не было нужно. Сознания же человека они
прямо увидеть не могли. О Мерлине они узнали не иначе, как по особому
сочетанию признаков, указывающему на то, что в этом месте кого-то увели с
главной дороги времен в неведомые нам поля. Ведь не только прошлое и
будущее отличны от настоящего.
сомневался, что враги нашли Мерлина; а если нашли - сумеют разбудить.
Тогда соединятся две силы, и это решит судьбу Земли. Несомненно, темные
эльдилы веками подготавливали это. Естественные науки, невинные и даже
полезные сами по себе, уже при Рэнсоме пошли куда-то в сторону. Конечно,
их сводили с пути в определенном направлении. Темные эльдилы непрестанно
внушали ученым сомнения в объективной истине, а потом и равнодушие к ней,
и это привело к тому, что важна стала лишь сила. Смутные толки об этом и
заигрывания с панпсихизмом воскрешали понемногу любезную магам Мечту о
предназначении человека и его далеком будущем, извлекали из могилы старое
человекобожие. Опыты над животными и работа на трупах приучали к тому, что
ради прогресса нужно прежде всего перебороть себя и делать то, что душа
делать не позволяет. Теперь это все достигло такой степени, что стоящие за
этим решили: можно выгнуть науку назад, чтобы она сомкнулась с древними
забытыми силами. По-видимому, раньше это было невыполнимо. Этого нельзя
было сделать в XIX веке, когда твердый материализм не позволил бы ученым
поверить в такие вещи; а если бы они и поверили, унаследованная
порядочность не позволила бы им касаться нечистого. Пережитком этого века
был Макфи. Теперь все изменилось. Вероятно, мало кто знал в Беллбэри, что
происходит, но если они и узнают, то будут, как солома на ветру. Что
сочтут они непотребным, когда нравственность для них - побочный продукт
биологических и экономических процессов? Времена созрели. С точки зрения
преисподней, к этому вела вся человеческая история. Падший человек уже
может стряхнуть те ограничения, которые само милосердие наложило на его
силу. Если он это сделает, воплотится ад. Дурные люди, ползающие сейчас по
маленькой планете, обретут состояние, которое прежде обретали лишь по
смерти, и станут прямым орудием темных сил. Природа станет их рабыней, и
предел этому положит лишь конец времен.
он спать не мог. Письма он не написал и весь день слонялся, скрываясь от
людей. Ночью, лежа без сна, он ощутил свои страхи с новой силой. Конечно,
в теории он был материалистом; конечно (тоже в теории) он давно вышел из
возраста ночных страхов. Но сейчас это ему не помогло. Тех, кто ищет в
материализме защиты (а их немало), ждет разочарование. Да, то, чего вы
боитесь - немыслимо. Что ж, лучше вам с этого? Нет. Так как же? Если уж
видишь духов, лучше в них верить.
настоятельно просил зайти к нему немедленно по чрезвычайно срочному делу.
Марк пошел.
всей видимости, не помнил об их последнем разговоре. Он был вежлив, даже
ласков, но очень серьезен.
на свете не стал бы вас беспокоить, если бы не был уверен, что вам самому
лучше узнать обо всем как можно раньше. Вы понимаете, конечно, что
разговор наш сугубо конфиденциален. Тема его не совсем приятна. Надеюсь, в
ходе беседы вы поймете (садитесь, садитесь), как мудро мы поступили в свое
время, оградив от постороннего вмешательства нашу полицию, если можно ее
так назвать.
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем
Круз Андрей
Мурич Виктор
Василенко Иван
Сертаков Виталий