девяностых годах, когда почитал себя за денди. Пальто
Профессору приходилось надевать при всяком выходе в люди и
невзирая ни на какую жару, - чтобы прикрыть дырки в одежде.
логове. Вам, миссис Ноукс, лучше вернуться прежде меня и по
другой дороге. Пусть считают, что я заглянул во дворец
случайно, желая повидаться с Марией, так будет лучше. Тут нужно
действовать тонко.
ей десять минут форы, и подтолкнул в сторону Верховой дороги.
Две минуты спустя, он ее настиг.
при себе нет случайно, - или, может быть, дома - комплекта Дю
Канжа?
носившего это имя. Определенно не кардинала. Прочие, как мы
знаем, к священничеству не принадлежали.
какойнибудь последователь Гудмана. И все-таки, никаких томов Дю
Канжа у вас не имеется?
задерживаю. До свидания, до свидания.
случайно нигде его при чтении не встречали?
души терпением, миссис Ноукс. Там, конечно, может стоять и F
вместо T, поскольку эти писцы обходились с гласными как Бог на
душу положит. Собственно, и Y в Tripbarium тоже на месте, не
правда ли?
слово. При чем тут требуха? Всего вам доброго. Всего доброго.
вспомнил об ожидавшем его на кухне пакетике. Гнев его тут же
растаял, и он обернулся, чтобы помахать своему доброму другу
рукой, но Стряпуха ни разу не оглянулась. Тогда Профессор,
предоставляя ей обещанную фору, отправился на кухню, чтобы
заглянуть в пакет. Как он и надеялся, внутри лежали копченые
селедки!
слово "копченый", желая проверить, не от скандинавского ли
kvepes оно происходит, - да, действительно, от него самого.
затылке, обнаружил на голове котелок и принялся строить догадки
касательно того, как он туда попал. Профессор предпринял
несколько попыток разрешения этой проблемы, прибегнув к помощи
самоанализа и метода свободных ассоциаций, и в конце концов
пришел к заключению, что котелок он надел сам, собираясь
куда-то идти. Сделав такой вывод, он вышел из домика и
посмотрел на небо. На небе определенно ничего написано не было.
Поэтому Профессор вновь вернулся под крышу, нашел клочок бумаги
и, сконцентрировав сознание на котелках, написал на клочке
первое слово, которое пришло ему в голову. Таковым оказалось
слово Фтйрвбтйхн. Профессор оторвал его и повторил попытку,
получив на сей раз слово Крысид, связанное, как он решил, с
епископом Ганно и крысами. Профессор попробовал сосредоточиться
на Ганно и получил Венец, испытал Венец и получил Капюшон,
испытал Капюшон и получил Пальто. Тут он обнаружил, что,
действительно, одет в пальто, и страшно обрадовался. За этим
последовало длинное путешествие по ирландским графствам через
"Анналы четырех хозяев" и так далее, приведшее его обратно к
Tripbarium. Он испытал это слово и получил Копченые селедки,
теперь уже окончательно связанные со Скандинавией, шустро
проскочил Гетеборг, миновал Сведенборга, Блейка и
Густава-Адольфа и вдруг вспомнил, что его просили спасти Марию.
И Профессор, еще более тщательно сбалансировав на макушке
бутылочного цвета котелок, засеменил ко дворцу, куда призывал
его долг.
длинную череду печей, в пальто было невероятно жарко, пчелы,
словно аэропланы, гудели в липкой листве вязов; ласточки,
налепившие гнезд на южной стене, обмахивали хвостами птенцов и,
задыхаясь, разевали клювы, ужи целыми подразделениями выползли
на охоту, обратив жизнь лягушек в сущий ад, а сами лягушки
дюжинами совершали самоубийства, бросаясь под колеса первого
попавшегося автомобиля. Профессор тяжело тащился по дороге,
уходя все дальше от дома, - маленький старательный жук под
медно-раскаленным небом, становившийся меньше и меньше по мере
многотрудного приближения к Мальплаке.
занятий, юридически законный обыск дворца требовал предъявления
нескольких предписаний Habeas Corpus, а также касательно De
Heretico Гпнвхтеодп или чего-то подобного и, возможно даже, Non
Compos Неофйу. С другой стороны, он сознавал, что два или даже
три человека вполне могли несколько недель пробродить по
коридорам дворца, ни разу не повстречавшись, так что особых
причин, по которым он не мог бы заняться неофициальными
поисками, Профессор не видел, - все равно никто не узнает был
он во дворце или не был. Конечно, проще всего было бы найти
мисс Браун, прищемить ей, как следует, хвост и потребовать,
чтобы она освободила свою воспитанницу. К сожалению доподлинных
доказательств того, что Мария по-прежнему находится в доме, у
Профессора не имелось, да к тому же он побаивался гувернантки.
Мисс Браун однажды безобразнейшим образом нагрубила ему, и
Профессор опасался, что с ущемлением хвоста все может выйти не
так, как хотелось бы, а совершенно наоборот. Профессор
испытывал какое-то не очень уютное чувство и, чтобы охладиться,
обмахивался на ходу котелком.
пирамиду, возведенную в честь генерала Бэргойна, и перед ним
открылась Долина Согласия - такой, какой ее всегда желал видеть
БраунБольшие-Возможности, - в конце долины показалась огромная
глыба дворца. Рен, Ванбро, Хоксмур, Кент и все остальные из
этой братии воздвигли дюжины его колоннад; Адам, Патриоли и
прочие разукрасили лепниной сотни его потолков; Шератон,
Хеппелуайт, Чиппендейл и так далее набили его ныне проданной
мебелью; теперь залитый вечерним светом дворец высился перед
Профессором, и комнат в нем было гораздо больше, чем в
состоянии вызвать из своей памяти даже самый памятливый
человек.
и приступил к поискам.
стол размером с плавательный бассейн, и в которой еще
сохранились гербы всех Марииных предков, писанные красками на
потолке, лепной узор которого имитировал переплетение древесных
ветвей и листьев. Основную часть генеалогического древа
художникам любезно предоставил Хорри Уолпол, а состояла она из
441 гербового щита, включая сюда гербы Боадицеи и Ирода Антипы.
Все пояса в гербах шли справа налево, а гербы жен располагались
с неправильной стороны от мужниных.
запятой из прославленного последнего абзаца "Упадка и
разрушения Римской империи", прежде чем поднести восьмой ее том
герцогу Глостеру, приветливо заметившему: "Еще одна толстая
книга, черт бы ее побрал! И пишут, и пишут! А, мистер Гиббон?"
два дня графа Честерфилда, словно какую-то обезьяну, - и жаль,
что не навсегда.
году внезапно вбежал Руссо, гневно зачитал нескончаемое и
невразумительное письмо, писанное им к Дидероту и выскочил вон,
оставив слушателей в совершенном недоумении.
проткнул насквозь своего управляющего, - представ перед судом
палаты Лордов, Граф уверял, правда, что они дрались на дуэли,
но управляющий и до сей поры каждую ночь со вторника на среду
прогуливался здесь с рукоятью шпаги, торчавшей у него из спины
на уровне поясницы, являя сильный аргумент в пользу противного.
Конюшевский Владислав
Посняков Андрей
Конюшевский Владислав
Соломатина Татьяна
Шилова Юлия
Сапковский Анджей