голосов звучало здесь негромко - словно бормотание толпы туземцев,
собравшихся где-то далеко за этой снежно-белой пустыней. Снова зазвонил
телефон. Кэсл отодвинул в сторону белую сову и поднял трубку.
И вздохнул с облегчением, услышав голос Синтии:
- Это М.К.?
- Да, а как ты меня разыскала?
- Я позвонила в Бюро регистрации, но вы уже уехали. Тогда я отыскала в
телефонном справочнике номер миссис Дэйнтри.
- В чем дело, Синтия? У тебя странный голос.
- М.К., ужас что случилось. Артур умер.
Снова, как и раньше, Кэсл не сразу сообразил, кто такой Артур.
- Дэвис? Умер? Но он же на будущей неделе собирался выйти на работу.
- Я знаю. Уборщица обнаружила его, когда... когда зашла к нему
постелить постель. - Голос перестал ее слушаться.
- Я сейчас приеду в контору, Синтия. Ты была у доктора Персивала?
- Он сам позвонил мне и сообщил.
- Сейчас пойду сообщу полковнику Дэйнтри.
- Ох, М.К., как я жалею, что не была с ним поласковее. Ну что я для
него сделала - только перестелила постель. - Он услышал, как от
сдерживаемых рыданий у нее перехватило дыхание.
- Я постараюсь поскорее приехать. - И он повесил трубку.
В гостиной по-прежнему было полно народу и все так же шумно. Свадебный
торт разрезали и роздали, и гости теперь выискивали неприметные места, где
можно было бы оставить свой кусок. Дэйнтри одиноко стоял возле столика,
уставленного совами, с куском торта в руке.
- Ради всего святого, поехали, Кэсл, - сказал он. - Не понимаю я такого
времяпрепровождения.
- Дэйнтри, мне сейчас звонили из конторы. Дэвис умер.
- Дэвис?
- Умер. Доктор Персивал...
- Персивал! - воскликнул Дэйнтри. - О боже, этот человек...
Он сунул свой кусок торта между совами, и большая серая сова,
покачнувшись, грохнулась на пол.
- Эдвард! - взвизгнул женский голос. - Джон разбил серую сову!
Эдвард ринулся к ним.
- Но я же не могу быть везде одновременно, Сильвия.
За его спиной появилась миссис Дэйнтри.
- Ах ты чертов старый нудила, ах ты дурак, - сказала она. - Я никогда
тебе, Джон, не прощу этого... никогда. И вообще какого черта ты тут
делаешь в моем доме?
Дэйнтри сказал:
- Пошли отсюда, Кэсл. Я куплю тебе, Сильвия, другую сову.
- Эта сова - она невозместима.
- У нас человек умер, - сказал Дэйнтри. - Он тоже невозместим.
- Никак не ожидал, что это может случиться, - сказал им доктор
Персивал.
Кэслу эта фраза показалась на редкость безразличной и такой же
холодной, как тело несчастного, который лежал на кровати в мятой пижаме,
распахнутой на груди, - должно быть, его прослушивали, тщетно пытаясь
уловить пусть самое слабое биение сердца. До сих пор доктор Персивал
представлялся Кэслу этаким добродушным весельчаком, сейчас же, рядом с
трупом, он сам будто заледенел и в произнесенной им страстной фразе
чувствовалось непонятное смущение и как бы извинение.
Резкий переход от дома миссис Дэйнтри, где стоял гул голосов незнакомых
людей и среди стаек фарфоровых сов хлопали пробки шампанского, в эту
неприбранную комнату, где находился сейчас Кэсл, подействовал на него как
шок. Произнеся свою злополучную фразу, доктор Персивал умолк, - молчали и
остальные. Он немного отступил от кровати, словно показывая картину двум
не очень доброжелательным критикам и с волнением ожидая их суда. А Дэйнтри
молчал. Казалось, его вполне устраивало наблюдать за доктором Персивалом,
словно тот должен был разъяснить, какая была допущена ошибка при написании
картины.
Кэсл почувствовал, что больше не в силах выдерживать затянувшееся
молчание.
- Кто эти люди там, в гостиной? Что они делают?
Доктор Персивал с большим трудом оторвался от созерцания кровати.
- Какие люди? Ах, эти. Я попросил спецслужбу посмотреть, нет ли чего.
- Зачем? Вы что, считаете, его убили?
- Нет, нет. Конечно, нет. Ничего похожего. У него же печень была в
жутком состоянии. Несколько дней назад он делал рентген.
- Тогда почему же вы сказали, что никак не ожидали?..
- Я не ожидал, что это произойдет так скоро.
- Я полагаю, будет вскрытие?
- Конечно. Конечно.
Слово "конечно" множилось над трупом словно слетевшиеся мухи.
Кэсл вышел в гостиную. На кофейном столике стояла бутылка виски и
использованный стакан, а рядом - экземпляр "Плейбоя".
- Я говорил Дэвису, что надо перестать пить, - произнес доктор Персивал
в спину удалявшемуся Кэслу. - Он не пожелал прислушаться.
В комнате было двое. Один из них взял "Плейбой", пролистал и встряхнул.
Другой рылся в ящиках бюро.
- Тут его адресная книга, - сказал он своему коллеге. - Просмотри-ка
фамилии. Проверь номера телефонов - нет ли несоответствий.
- Я все-таки не понимаю, что они тут ищут, - сказал Кэсл.
- Обычная проверка - безопасности ради, - пояснил доктор Персивал. - Я
пытался добраться до вас, Дэйнтри, потому что это ваша компетенция, но
оказалось, что вы уехали на какую-то свадьбу или куда-то еще в этом роде.
- Да.
- Недавно в нашей конторе, судя по всему, была кем-то допущена
известная небрежность. Будь шеф на месте, он наверняка попросил бы нас
удостовериться, не осталось ли что-нибудь валяться после бедняги.
- Вроде телефонных номеров, записанных не на те фамилии? - спросил
Кэсл. - Я бы не назвал это небрежностью.
- Эти ребята всегда работают по определенной системе. Ведь так,
Дэйнтри?
Но Дэйнтри молчал. Он стоял в дверях спальни и смотрел на труп. Один из
двоих ребят сказал:
- Взгляни-ка на это, Тэйлор. - И протянул другому листок.
Другой прочел вслух:
- Бон шанс, Каламазу, Джинова вдова.
- Что-то странное, верно?
Тэйлор сказал:
- oe chace [удача (фр.)] - это по-французски, Пайпер. Каламазу -
похоже, название города в Африке.
- В Африке? Это может быть важно.
- Загляните лучше в "Ивнинг ньюс", - сказал Кэсл. - Наверняка
обнаружите там, что это три лошади. Дэвис всегда ставил на тотализаторе по
уик-эндам.
- А-а, - произнес Пайпер. Прозвучало это несколько разочарованно.
- Я думаю, надо предоставить нашим друзьям из спецслужбы возможность
спокойно заниматься своим делом, - сказал доктор Персивал.
- А как у Дэвиса насчет родни? - спросил Кэсл.
- Служба этим занимается. Похоже, единственный его близкий родственник
- двоюродный брат в Дройтуиче. Дантист.
- Вот это, кажется мне, что-то не в цвет, сэр, - сказал Пайпер.
Он протянул доктору Персивалу книгу, но Кэсл перехватил ее. Это был
томик стихотворений Роберта Браунинга. Внутри была наклейка с гербом и
названием - "Дройтуичская королевская классическая школа". Судя по
наклейке, это была награда, выданная ученику по имени Уильям Дэвис в 1910
году за английское сочинение, и Уильям Дэвис мелким почерком, черными
чернилами вывел: "Передана по наследству моему сыну-Артуру 29 июня 1953 г.
- в день, когда он сдал с отличием экзамен по физике". Браунинг, физика и
шестнадцатилетний юноша - сочетание, безусловно, немного странное, но
Пайпер, говоря "не в цвет", имел в виду явно не то.
- Что это? - спросил доктор Персивал.
- Стихи Браунинга. Я тут не вижу ничего "не в цвет".
И тем не менее Кэсл вынужден был признать, что эта книжка не сочетается
с Олдермастоном, тотализатором и "Плейбоем", унылой рутиной службы и
почтой из Заира: неужели всегда, даже в самой заурядной жизни, если
хорошенько покопаться после смерти в вещах покойного, обнаруживаются
какие-то непонятности? Дэвис, конечно, вполне мог хранить эту книжку из
чисто сыновней преданности, но он явно читал ее. Ведь он же цитировал
Браунинга Кэслу, когда они в последний раз виделись.
- Взгляните, сэр, тут есть отмеченные места, - сказал Пайпер доктору
Персивалу. - Вы разбираетесь в шифрах по книгам куда лучше меня. Вот я и
подумал: надо обратить на это ваше внимание.
- А как вы считаете, Кэсл?
- Да, тут _есть_ пометки. - Он перевернул несколько страниц. - Книжка
принадлежала его отцу, и это, конечно, могут быть пометки отца... вот
только чернила выглядят совсем свежими и рядом с чертой стоит буква "С".
- "Существенно"?
Кэсл никогда не воспринимал Дэвиса всерьез - ни его пристрастие к
выпивке, ни его игру на тотализаторе, ни даже его безнадежную любовь к
Синтии, но, когда имеешь дело с покойником, так просто не отмахнешься. И
Кэсл впервые почувствовал любопытство, желание побольше узнать о Дэвисе.
Смерть придала Дэвису значительность. Смерть сделала его как бы более
весомым. Мертвые, они, возможно, мудрее нас. Кэсл принялся листать книжку,
словно был членом Общества Браунинга, жаждущим проникнуть в суть текста.