задание, доверяясь тебе? Что круглая дура, идиотка и преступница, которую
только под суд?
в этот раз он не пожалел ее - он почувствовал жалость к себе самому.
Действительно, перспектива перед ним очерчивалась более чем незавидная,
надо было срочно предпринимать что-то для своего спасения. Но он не знал,
что, и угрюмо сидел под крушней, тоскливым взглядом обшаривая вечерний
простор. В поле почти уже стемнело, деревья и крыши в Княжеводцах тонули в
быстро надвигавшемся сумраке, снежная крупа сонно шуршала в колючем
сплетении ветвей груши.
заговорил Антон. - За себя дрейфишь! Провалила задание и хочешь провалить
мою жизнь?..
отговаривала?
делает. Кто на печи сидит. А мы на ошибках учимся. Кто это сказал? Ты же
образованная, должна знать. И ты еще женщина, ты должна быть доброй. А не
такой непримиримой.
загубить хочешь? Я же тебе не враг!
А в своего не так легко выстрелить.
то, что я тебя спас?!
врага?.. Он весь дрожал в гневе от одних только воспоминаний обо всем
пережитом с ней за последние сутки. Сколько раз он ее выручал, сколько
помогал ей, сколько пережил из-за ее глупых выходок. Конечно, он не забыл,
что было и другое, что он допустил грубость, и она вправе была обидеться.
Но теперь он не хотел помнить это. Он помнил лишь содеянное им добро и
возмущался от мысли, что за это его добро она все время пыталась отплатить
ему злом. И еще сожалеет, что не имела возможности выстрелить.
замерла на камне.
ноги и, поддерживая рукой голову, куда-то побрела в обход крушни. Антон с
ненавистью смотрел на нее сзади, она была ему омерзительна, и он в мыслях
сказал себе, что не окликнет ее никогда. Пусть, как знает, спасает себя
сама, а хочет, пусть гибнет, его дело малое. Скорее всего и погибнет. За
первым же углом в деревне напорется на полицая и завтра со связанными
руками очутится в Скиделе. Но пусть, он горевать не станет. С него уже
хватит. Отныне он ей не товарищ и знать ее больше не хочет.
деревне, Антон со злостью закинул за плечо винтовку. Ему надо было в
обратную сторону - к Неману, в лес. Пути их навсегда расходились, и он не
жалел ни о чем.
пораженный новою мыслью: а вдруг ей повезет? Она разыщет в деревне
знакомую и расскажет ей обо всем, что произошло между ними? Рано или
поздно об этом станет известно в отряде... Нет, он не мог допустить, чтобы
она появилась в деревне. Для него это равносильно самоубийству...
фигура медленно отдалялась от груши, и Антон вскинул винтовку. Он помнил,
что в магазинной коробке всего два патрона, но глаз у него был всегда
зорок, а рука сохраняла твердость. Боясь упустить ее в сумерках, он
торопливо прицелился в черную спину и плавно нажал на спуск.
винтовку и пристально вгляделся в сумрак. Зоська темным пятном мертвенно
лежала на снегу, раскинув в стороны руки. Не сводя с нее взгляда, он
перезарядил винтовку, но второго выстрела, наверно, уже не потребовалось.
К тому же последний патрон было разумно сберечь на какой-нибудь крайний
случай!
быстро зашагал через поле к лесу.
пыталась сбросить с себя какую-то непонятную, давившую ее тяжесть, но
недоставало силы, и тяжесть продолжала ее давить - мучительно и
непрерывно. Слабые проблески сознания то и дело затягивались мутным
наплывом беспамятства, она переставала ощущать себя, забываясь в немощи и
боли. В короткие моменты прояснения лишь острее становилась боль, через
которую едва пробивались невнятные обрывки яви, и Зоська не могла понять,
что с ней случилось.
ощутила, что умирает, и вся встрепенулась в испуге. Страх смерти вынудил
ее на новый отчаянный рывок сознания, она вдруг очнулась, чтобы тут же
опять погрузиться в беспамятство от сильной, охватившей ее всю боли.
ей опасность и набралась решимости противостоять ей. Она очень боялась
смерти и очень хотела жить. Новым подсознательным усилием она прорвалась
сквозь боль и вернула себе ощущение окружавшей ее реальности.
замерзает. В довершение к боли стужа жестоко терзала ее израненное,
обескровленное тело, она вся сотрясалась в дрожи, и первым ее побуждением
было унять эту дрожь. Но дрожь все усиливалась, охватив конечности, вместе
с тем она почувствовала руки, ноги и попробовала повернуться, но только
немощно простонала от боли в боку. И без того нечеткое сознание каждый раз
обрывалось на этой боли, и она не могла вспомнить, почему тут лежит.
Наверно, стужа и боль вышибали все из ее памяти, и она, как младенец,
начинала постигать мир с того, что было в непосредственной от нее
близости.
горсти. Одубевшие пальцы плохо ей подчинялись, но она все-таки чувствовала
ими холодную влажность снега. Такая же холодная знобящая влажность была у
нее под боком, отчего морозною стужей зашлось бедро, на котором она
лежала. Сквозь боль ощутив мокроту, она снова напряглась в усилии
повернуться и приоткрыла глаза.
ветру трепетала склоненная над снегом былинка. Зоська перевела взгляд
ближе и не узнала собственных рук - так густо их засыпало снегом.
Испугавшись, что скоро ее совсем занесет в этом метельном поле, она
двинула одновременно двумя ногами и снова потеряла сознание.
когда сознание снова воротилось к ней, она уже вспомнила, где лежит. И она
почувствовала еще, что особенно сильная боль, обессилившая ее тело,
исходит из левого бока. Боль эта не дает ей вздохнуть, не дает резко
двинуться, она же давит ее непосильным удушающим грузом, распластав на
морозном снегу.
люди? Где партизаны, и как она здесь очутилась?
медленно восстановила в сознании разрозненные моменты прошлого,
предшествующие ее ранению. Она вспомнила Антона и поняла, что его рядом
нет. Память ее, ухватившись за конец этой ниточки, потянула за нее дальше,
и через несколько невнятных картин Зоська вспомнила полевую грушу и крушню
под ней, потом - последний разговор с Антоном... Еще она куда-то пошла...
Да она же направилась в Княжеводцы! Ведь тут же за полем, совсем близко от
груши, видны были княжеводские крыши, и она пошла к ним, бросив Антона...
А потом... Что было потом?
она не вытирала их. Она снова перестала что-либо видеть впотьмах и едва
удержалась в сознании. Превозмогая острую боль в боку, она уперлась правой
ногой в слежавшийся снег и попыталась сдвинуться с места. Тело ее и в
самом деле немного подвинулось, но Зоська тут же и выдохлась, опять и
надолго замерев в неподвижности. И все-таки она очнулась, собрала в себе
жалкие остатки сил, нащупала правым коленом ямку в снегу и продвинулась
еще на полметра.
превозмогая приступы слабости, от которых мутилось сознание. Теперь, когда
она вспомнила, как близко была деревня, она не хотела умереть в поле, она
рвалась к людям. Но где они, люди? Как долог к ним путь и сколько еще надо
силы, которой у нее почти не осталось?
Иногда болевые удары с такой злобной яростью вонзались в ее бок и спину,
что она беспомощно замирала на месте, долго не решаясь снова шевельнуть
рукой или ногой. В голове ее что-то болезненно дергалось, казалось, там
выдирали из черепа мозг, но к боли в голове она кое-как притерпелась. Хуже
было с болью в боку, которая подкарауливала ее ежесекундно, стоило только
ей двинуть левой ногой. Это была подлая и жестокая боль, и Зоська
подумала, что она, видно, не даст ей доползти до деревни.
в Княжеводцы. Она понимала, что может скоро умереть, но прежде она должна
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Акунин Борис
Конюшевский Владислав
Никитин Юрий