по-настоящему великих чуда в мировой культуре -- и третьим назвал Россию XIX
века. Россиянину конца XX века узнать, что Чехов -- величайший новеллист
мира, ну, приятно, но... сомнительно.
всечеловеческое величие Чехова -- аксиома. В гениальности же
Киплинга-новеллиста, по крайней мере "индийского", уверены мы. Кстати, и в
гениальности Киплинга-поэта.
обеих "Книг Джунглей" и многочисленных сказок. "Детские" книги Киплинга
одинаково увлекательно читаются по-русски и в семь, и в семьдесят лет, и
ничего, кроме возмущения, не вызывает у нашего читателя новость о том, что
пантера Багира по-английски... мужского рода. Весь характер черной пантеры
-- женственный, перечтите "Маугли"! Определенно автор-англичанин не прав.
Хоть плачь, хоть смейся, хоть исправляй английский оригинал.
"Наулака", "Отважные мореплаватели", "Ким". Все это -- прекрасные книги,
особенно последняя (чего русским переводм, увы, пока доказать нельзя, -- как
раз "Свет погас" и "Мореплаватели" переведены более чем достойно), -- но
мало ли на свете великих романов. "Смерть героя" Ричарда Олдингтона --
самая, быть может, громкая пощечина, данная Киплингу, -- тоже прекрасный
роман. Романы для Киплинга -- всего лишь одна из граней творчества. Но ее
не выбросишь: кристалл потому и кристалл, что у него есть грани. А
творчество Киплинга -- настоящий кристалл.
писатель почти "без судьбы", он не только не хотел, чтобы его судьбой
интересовались, он и поэтическим завещанием сделал восьмистишие, которым
заканчивается любое издание его поэтических произведений (в том числе
наше), -- в нем Киплинг предложил все вопросы задавать не ему, а его книгам.
Старинное "Написал книги и умер" вполне годится как эпитафия и Киплингу, но
и об этом есть у Поля Валери: "В книгу нужно заглядывать через плечо
автора". Биография у Киплинга все-таки была, и многое в его произведениях
без биографии автора необъяснимо.
невероятной широты его словаря. Лирический герой "главной", "лучшей" (как
угодно) баллады Киплинга Антони Глостер, "баронет", не просто человек из
низов, выбившийся в "большие люди", -- он и свое дворянское звание
произносит не то как "баронайт", не то еще как-то, как -- кириллицей не
изобразишь. Лирический герой другой великой баллады "Гимн Мак-Эндру" (или
-- "Молитва Макэндру" в публикуемом нами переводе) в монологе смешивает
шотландский диалект с "кокни", используя слова из жаргона судовых механиков
и еще десятка самых невероятных источников. Словарь Киплинга -- словарь
Империи. Первым разговорным языком в детстве Киплинга даже на был
английский, -- он куда более охотно и бегло говорил на местном бомбейском
"хиндустани" (если быть точным -- разновидности урду). Детство и юность
Киплинга прошли в Индии. Молодость -- в штате Вермонт, США. "Зимовал" он с
1898 по 1907 год на юге Африки, в Кейптауне, в доме, подаренном ему близким
другом -- Сесилем Родсом, и лишь в начале XX века поселился в Сассексе. В
письме к Райдеру Хаггарду в 1902 году Киплинг назвал Англию "самой
замечательной заграницей", в которой ему довелось побывать. Англия не была
для него родиной -- его родиной была Британская Империя. Как следствие:
патриот Киплинг совершенно искренне ненавидел любую другую империю.
Российскую, в частности. К русским как к национальности он относился без
ненависти, с обычной своей иронией: "Поймите меня правильно: всякий русский
-- милейший человек, покуда не напьется. Как азиат он очарователен. И лишь
когда настаивает, чтобы к русским относились не как к самому западному из
восточных народов, а, напротив, как к самому восточному из западных,
превращается в этническое недоразумение, с которым, право, нелегко иметь
дело" (рассказ "Бывший"). Это -- о русском, а о России -- страшные и
жестокие строки знаменитой баллады "Мировая с медведем": "Никакого мира с
Медведем, который выглядит как Человек!" Это строки, написанные в 1898
году; двумя десятилетиями позже Киплинг напишет уж вовсе невозможное для
публикации в СССР стихотворение "Россия -- пацифистам".
рассказать в назидание будущим русским киплинговедам. В 1986 году в Париже
Василий Бетаки издал небольшую, но талантливую книгу переводов из Киплинга,
составив ее из переводов собственных и Георгия Бена, -- тоже эмигранта, но
лондонского; оба переводчика некогда были учениками Татьяны Гнедич в
Ленинграде. Помещая в книгу свой перевод "Россия -- пацифистам 1918", Бетаки
писал в предисловии: "Эти стихи, разумеется, не переводились на русский язык
никогда". Слова эти, сказанные накануне перестройки, были не совсем точны:
в том же году (1986) в Центральном доме литераторов в Москве отмечалось
пятидесятилетие М. Л. Гаспарова, будущего академика и первого
поэта-переводчика, ставшего лауреатом Государственной премии России. На
вечере Гаспаров прочел свой перевод этого стихотворения, много лет
пролежавший в столе. Вел вечер Евгений Солонович. На следующий день в
партбюро переводческой секции разразился скандал: "Как он посмел читать
антисоветчину! Почему вы, член партии, его не оборвали!.." К счастью,
Солонович оказался вовсе не членом партии, а в самом скором времени у партии
оказались куда более важные проблемы, чем гас-паровский перевод
киплинговской антисоветчины. Однако печатается эта антисоветчина в нашем
издании впервые. До конца 1990-х, кроме как в Париже (в переводе Бетаки),
"Россия -- пацифистам" на русском языке не печаталась.
говорит вовсе не о Британской империи (как отчего-то прочитал Бетаки).
Киплингу жаль было даже чужую империю -- Российскую! В кошмаре гражданской
войны, сменившем в России кошмары первой мировой, ему и не мерещились
контуры будущей советской империи (много более хищной, чем царская). Империя
по имени Редьярд Киплинг сожалела о гибели империи по имени Россия!
Толстой писал, что Киплинг "совсем слаб, растрепан, ищет оригинальности".
Памятуя о подобной же неприязни "зеркала русской революции" к Шекспиру,
эти слова надо понимать как очень высокую похвалу. В январе 1895 года в
иллюстрированном приложении к "Вестнику иностранной литературы" был впервые
опубликован портрет Киплинга. Наконец, появились и переводы из Киплинга, в
частности переводы его стихотворений. Насколько удалось установить,
приоритет первого поэта-переводчика, напечатавшего Киплинга в России,
принадлежит Ольге Николаевне Чюминой (1858 -- 1909): в журнале "Мир Божий",
1897, No 11, опубликован ее перевод "Песни мертвых", в январе следующего
года в "Вестнике иностранной литературы" появился ее же перевод баллады
"Король и певец" (так переименовала Чюмина "Последнюю песню Честного
Томаса"). Хорошо вспомнить здесь о том, что в оригинале оба стихотворения
появились лишь в 1893 году. "Песнь мертвых" вошла в сборник Киплинга "Семь
морей" (1896) -- тот ли, иной ли источник использовала Чюмина, делая свои
переводы, -- на источнике этом буквально еще не обсохла типографская
краска. Следом библиография прослеживает ряд других поэтических переводов
-- Е. М. Студенская (ряд стихотворений в периодике 1899 -- 1902 гг.), как и
Чюмина, заметного интереса к Киплингу-поэту в России не пробудила, хотя в
переводе Студенской была опубликована баллада "В карцере" -- одна из
"Казарменных баллад". Писатели-демократы Киплинга не признавали ни в какую:
Максим Горький писал, что "индусы не могут не признать вредной его проповедь
империализма", Куприн (больше других понявший в Киплинге и в целом выше
других его оценивший) констатировал, что "на прекрасных произведениях
Киплинга нет двух самых верных отпечатков гения -- вечности и
всечеловечества". Но во всяком случае, проза Киплинга выходила много раз --
в том числе четырехтомником под редакцией И. А. Бунина (1908 -- 1915),
собранием сочинений в приложениях к журналам "Вокруг света" (1909), "Природа
и люди" и т.д.
ли не захотели разглядеть. Впрочем, у этого поколения поэтов английская
поэзия была не очень-то в моде вообще: ее заслоняли великие французы "конца
века" (Верлен, Рембо, Малларме) и отчасти великие немецкоязычные поэты
начала XX века (Георге, Рильке). Из англичан -- более или менее ровесников
Киплинга -- в моде был разве что Уайльд, но тоже в основном как прозаик. Не
был толком прочитан не только поэт Киплинг, даже его прямые предшественники
Теннисон и Браунинг были известны почти исключительно по именам; если бы не
"Годива" в переводе Бунина и лишь недавно выявленные фрагменты Браунинга в
переводе Гумилева, можно было бы говорить о том, что английская
послебайроновская поэзия в России тех лет не существовала вовсе.
вообще какой-либо нероссийский поэт оказал влияние на русскую поэзию XX века
в таком масштабе, как Киплинг. В "Литературной энциклопедии" (Издательство
Коммунистической Академии, 1931, т. 5) в статье "Киплинг" литературовед Т.
Левит лишь указал в библиографии, что существуют "Избранные стихотворения"
Киплинга -- "перев. А. Оношкович-Яцына, П.1922 (случайный подбор плохих
переводов)".
бумаге, книжечка буквально переломила хребет русской -- не скажу
"советской", а просто русской поэзии XX века. Ада Оношкович-Яцына (1896--
1935) открыла российскому читателю "Томлинсона", "Мировую с Медведем",
"Мэри Глостер", а главное прославленную "Пыль". Молодые поэты двадцатых
годов бредили Киплингом, бредят и теперь, семьдесят лет спустя, в
значительной мере благодаря этой книжечке, аккуратно незамеченной и
оклеветанной официальным литературоведением. Но в 1931 году, когда
"Литературная энциклопедия" оттиснула в веках свой донос и на Киплинга, и
на переводчицу, с ее переводами не произошло той главной беды, о которой
лишь теперь, в год столетия появления первого русского перевода из поэзии
Киплинга, пора сказать несколько слов.
СССР запретными; был ли в мире писатель, более ненавистный советскому
империализму, чем Киплинг? И тогда появилась на свет книга, побившая все