что она меня любит, разве я стал бы задумываться над тем...
что веришь, уже доставляла ему самому острое страдание.
окна в сумеречный сад и тихо ответил:
кто ее знает. Я только думаю, что если ты пойдешь к ней и будешь вторым
человеком в мире, который не казнит ее за ее минутное, случайное счастье,
то... кто ж ее знает!..
печальная радость, и радостная печаль создавали в душе его светлое, как
умирающий летний вечер, трогательное счастье.
увидеть человеческое лицо среди масок, под которыми звериные морды... Ты,
друг мой, достаточно глуп, это правда, но есть у тебя, в самой твоей
глупости, нечто такое, чего нет у других... Что ж, на этой глупости мир
долго строил свое счастье и свои упования... Пойдем.
считаешь, что делаешь хорошо - делай, а там будет видно...
глядя прямо в глаза Санину, с неведомой в нем силой сказал:
банальна, но я не могу иначе выразить то, что чувствую...
XXI
светлая луна, воздух был тепел и густ и вместе с запахом садов и цветов
возбуждал истомные властные чувства.
жизнь разнообразных идей, едой, питьем, купаньем и разговорами,, но как
только спадала жара, укладывалась успокоенная отяжелевшая пыль и на темном
горизонте, из-за дальней рощи или ближней крыши показывался край круглого
светло-загадочного диска, заливающего сады холодным таинственным светом, все
останавливалось, точно скидывало с себя какие-то пестрые одежды, и легкое и
свободное начинало жить настоящей жизнью. И чем моложе были люди, тем полнее
и свободнее была эта жизнь. Сады стонали от соловьиного свиста, травы,
задетые легким женским платьем, таинственно качали своими головками, тени
углублялись, в воздухе душно вставала любовная истома, глаза то загорались,
то туманились, щеки розовели, голоса становились загадочны и призывны.
светом, в тени молчаливых деревьев, дышащих прохладой, на примятой сочной
траве.
саморазвития и чтением новейших книг, воображал, что именно в этом его
настоящая жизнь, и в этом разрешение и успокоение всех его тревог и
сомнений. Но сколько он ни читал, сколько ни устраивал, ему все было скучно
и тяжко, и в жизни не было огня. Зажигался он только в те минуты, когда Юрий
чувствовал себя здоровым и сильным и был влюблен в женщину.
интересными и одинаково волновали его, но вот среди них начала выступать
одна и мало-помалу она взяла себе все краски и все прелести их и стала перед
ним отдельно, прекрасная и милая, как березка на опушке леса весной.
каждом шагу подаваясь вперед высокой и красивой грудью, голову носила
приподнятой на сильной и белой шее, звонко смеялась, красиво пела, и хотя
много читала, любила умные мысли и свои стихи, но все ее существо ощущало
полное удовлетворение только тогда, когда ей приходилось делать усилия,
напирать на что-нибудь упругой грудью, обхватывать изо всей силы руками,
упираться ногами, смеяться, петь и смотреть на сильных и красивых мужчин.
Иногда, когда, могуче сжигая все темное, светило солнце или блестела на
темном небе луна, ей хотелось раздеться и голой бежать по зеленой траве,
броситься в темную колыхающуюся воду, кого-то ждать и искать, призывая
певучим криком.
использованные силы. При ней ярче говорил его язык, сильнее становились
мускулы, крепче сердце и гибче ум. Весь день он думал о ней и вечером шел
искать ее, скрывая это даже от самого себя.
силы, идущей на волю изнутри. Каждое чувство, возникающее в нем, он
останавливал и опрашивал, и чувство меркло, вяло и теряло лепестки, как
цветок под морозом. Когда он спрашивал себя, что влечет его к Карсавиной, то
отвечал: половое влечение, и только, - и хотя не знал сам почему, но это
прямоугольное слово вызывало в нем небрежное и тяжелое для него самого
презрение.
как в зеркале, каждое его движение отражалось в ней, а ее в нем.
радовалась, боялась его, желала и старалась скрыть от других, чтобы оно было
полно и всецело принадлежало ей одной. Ее мучило, что она не может понять
всего, что происходит в душе и теле этого красивого, милого ей человека. По
временам ей казалось, что между ними ничего нет, и тогда она страдала,
плакала и томилась, точно потеряв какое-то богатство. Но все-таки внимание
других мужчин, которые подходили к ней и смотрели на нее странными и
понятными и непонятными глазами, не могло не тешить и не волновать ее. И
потому, особенно тогда, когда она была уверена в том, что любима Юрием и вся
расцветала, как невеста, Карсавина волновала других и сама волновалась
тайной жадных желаний.
приближался Санин, с его широкими плечами, спокойными глазами и уверенно
сильными движениями. Ловя себя на этом тайном волнении, Карсавина пугалась,
считала себя дурной и развратной и все-таки с любопытством смотрела на
Санина.
Карсавина встретились в библиотеке. Они просто поздоровались и занялись
каждый своим делом: Карсавина выбирала книги, а Юрий просматривал
петербургские газеты. Но вышло как-то так, что они вместе и пошли по уже
пустым, ярко освещенным луной улицам.
расстоянием звуки трещотки ночного сторожа и лай маленькой собаки где-то на
задворках. На бульваре они наткнулись на какую-то компанию, сидевшую в тени
деревьев. Там слышались оживленные голоса, виднелись вспыхивающие и на
мгновение освещавшие чьи-то усы и бороды огоньки папирос. И когда они уже
проходили мимо, чистый и веселый мужской голос пропел:
глубокой тени, откуда виднелась широкая, ровно освещенная луной улица, а в
конце ее белая ограда церкви и темные липы, над которыми холодно, как
звезда, блестел в небе крест.
блестевшее сквозь широкий ворот малороссийского костюма, и почувствовал
неудержимое желание сжать ее, поцеловать в пухлые сочные губы, раскрытые от
его губ так близко. Он вдруг почувствовал, что это надо сделать, что и, она
сама ждет этого, и боится, и желает.
насмешливо хмыкнул.
чересчур уж хорошо.
темными садами и блестящими от луны крышами.
подумал он и сказал: - Я и сейчас влюблен.
и страха.
наклоняясь и заглядывая ей в глаза, странно блестящие в тени.
лицо было полно ожидания.
холодноватые плечи и упругую грудь, но испугался, опять упустил момент и, не
имея силы, не думая сделать то, чего хотел, смущенно и притворно зевнул.
горя и обиды. Она почувствовала, что сейчас заплачет, и с судорожным усилием
удержать слезы стиснула зубы.
голосом, - я вас люблю, и вы можете мне поверить очень страстно!
что выдала себя, и он презирает ее.