Чтение 32–й страницы книги ~Герои Малахова кургана~

закончилась полной неудачей. Битва началась при неблагоприятных условиях.
Дивизии слишком рано открыли огонь. Плохо переданное приказание задержало
прибытие бригады. Беспорядок, нерешительность, колебание! Вместо того чтобы
бросится на приступ массой и ошеломить русских, полки тянутся поодиночке --
по приказанию нового начальника, который медлит и не умеет воодушевить
людей.

Русские успевают ввести резерв и защитить бастион. В восемь часов утра
французская армия нaсчитывает двух убитых и четырех раненых генералов и три
тысячи пятьсот человек, выбывших из строя... Русские потеряли пять тысяч
пятьсот человек.

Пелиссье понимает, что новые жертвы не приведут ни к чему, и
приказывает отступить.

Через два дня Пелиессье отослал назад генерала д'Анжели и снова поручил
Боске командование вторым полком зуавов.

ГЛАВА V

Дама в черном в лазарете. -- Она оживает. -- Бред. - Букет цветов. --
Тотлебен тяжело ранен. - Удивительные работы русских. - Мост. -- Письмо. --
Удар молнии. -- Тайна. -- Форт Вобан. -- Рождественская роза.

Против всякого вероятия дама в черном не умерла от своей раны.
Благодаря искусству доктора Фельца и самоотверженности Розы она
поправляется.

Днем и ночью, забывая усталость, сон, лишения, Роза следит за каждым
жестом, словом, движением раненой, исполняет ее малейшие желаний,
предупреждает ее нужды, успокаивает одним словом ее гнев, возбуждение. Это
ангел-хранитель больной! Сначала доктор хотел перевезти княгиню в
константинопольский госпиталь, но она упорно отказывалась, потому что ее
терзала одна мысль о разлуке с Розой, к которой она глубоко привязалась.

-- Роза, дорогое дитя! Я предпочитаю умереть здесь, подле вас, чем
выздороветь там, вдали... -- говорила княгиня.

-- Сударыня, не говорите о смерти, -- отвечала Роза со слезами на
глазах, -- мне тяжело это слышать... вы поправитесь... я уверена в этом!

-- Дорогое дитя! Как вы добры! Вы заботитесь обо мне, как о матери!

-- Я так люблю вас, как будто вы -- моя мать... другая мама Буффарик!

-- А я, Роза... мне кажется, что вы -- моя дочь Ольга, которую я
потеряла...

-- Она умерла?

-- Нет, она не умерла. Пожалуй, лучше было бы, если бы умерла. Я не
могу вспоминать без ужаса. Подумайте... ее украли цыгане, отвратительные
люди... отребье человечества.

-- Боже мой! Это ужасно!

-- Что с ней сталось? Я оплакиваю ее восемнадцать лет! Я разучилась
смеяться... Сердце мое разбито. Ах, Роза, я очень несчастна! На что нужны
мне богатство, почет, слава, когда я живу без радости, без надежды...

Кротко и деликатно Роза прерывала эти мучительные для больной
разговоры, старалась развеять ее, находила тысячи пустяков и нежностей,
чтобы утешить страдающую мать. Ее нежный, ласковый голос казался больной
чудной музыкой.

Дама в черном еще в начале болезни была помещена в маленькую комнату,
где стояли железная кровать, стол и табурет, на который присаживалась Роза,
измученная усталостью.

Над кроватью был привешен большой котелок со свежей водой, снабженный
каучуковой трубкой, из которой струилась вода.

В ту отдаленную эпоху хирурги не имели понятия об антисептических
средствах и делали перевязки наудачу. Гангрена, гнилостное воспаление были
обыкновенным явлением.

Доктор Фельц придерживался того мнения, что рана должна находиться в
абсолютной чистоте и для этого должна непрестанно обмываться холодной водой.
Эта постоянная струя воды, обмывая рану, уничтожала воспаление, не допускала
заражения и производила легкое возбуждение тканей. Наступил тяжелый период
болезни. Дама в черном металась в лихорадке. Ужасные видения осаждали ее
мозг, и отрывочные несвязные слова вырывались из воспаленных губ. Она звала
свою дочь, крича, как раненая львица, или горько плача, как изувеченная
птица.

Роза, совсем измученная, подходила к ней, обнимала ее, тихо
успокаивала, целовала, и бедная страдалица улыбалась ей.

-- Ольга, родная, мой ангел, любовь моя, -- кричала больная, -- ты
здесь... я узнаю тебя... твои глаза... твои кудри! Ольга, доченька моя! Это
я, твоя мать... тебя зовут Розой? Да, Розой! Я полюблю французов... они тебя
любили, моя дочь, я обожаю тебя!

Потом княгиня на несколько минут приходила в себя, узнавала Розу,
которая улыбалась ей сквозь слезы.

Жизнь больной висела на волоске. Иногда вокруг пробитой кости
появлялась опухоль. Приходил доктор Фельц со своими ужасными инструментами,
резал, скоблил и выпускал струю черной крови. Смертельно бледная, дама в
черном не испускала ни единого стона, только скрежет зубов да предательские
слезы на ресницах выдавали ее страдания. Ее твердость была удивительна.

Однажды утром больная видит громадный букет цветов у изголовья.

-- Роза, дорогая... какой прелестный букет, -- восклицает она радостно,
-- как я благодарна вам!

-- Это не я, сударыня, -- отвечает Роза, -- мне некогда было собирать
цветы...

-- Кто же это?

-- Солдат, который ранил вас, -- трубач Бодуан по прозвищу Соленый
Клюв... Золотое сердце... храбрец...

-- Этот зуав действительно молодец!

-- Он в отчаянии и не знает, как выпросить у вас прощение!

-- Роза, я хочу его видеть, поблагодарить, пожать ему руку как
товарищу! Пока, дитя мое, разделите этот букет на две части и снесите
половину моему соседу -- ампутированному зуаву!

-- Понтису, сударыня?

-- Да. Понтису, которого я изувечила. Ему лучше?

-- Да, много лучше!

-- Я очень рада! Позднее... я позабочусь о нем... Я богата и хочу
исправить зло, которое причинила!

Жизнь упорно боролась со смертью в этом странном пылком существе,
полном контрастов. Нежная, вспыльчивая, великодушная, мстительная, она
страдала вдвойне -- за исчезнувшую дочь и за страдающую родину.

Дама в черном поправлялась в этой обители слез, воплей, смерти и грома
пушек. Окруженная заботами и любовью, она чувствовала, что ее ненависть и
злоба смягчались, что она научилась уважать врагов, беспощадных на поле
битвы и великодушных в победе.

18 июня поражение французов доставило ей большую радость, но, уважая
нравственную доблесть своих врагов, она ничем не выказала этой радости.

Наконец-то новые чувства расцвели в этой до сих пор неумолимой душе.
Перенеся тяжелые страдания, общаясь с больными, ранеными, видя вокруг себя
любовь к страдающим, самоотверженность, княгиня научилась ценить этих
скромных людей. Она поняла обратную сторону славы и раздирающий антагонизм
двух слов: "война" и "гуманность".

Между тем княгиня теперь беспомощна и не может принять участие в битве,
но как истинная патриотка интересуется всем и молится в душе за успех
России, хотя война стала ей ненавистной.

Из Севастополя приходит известие, что Тотлебен тяжело ранен и отдает
последние распоряжения по защите города. Русские еще ожесточеннее бросаются
в битву, усиливают огонь, чаще совершают вылазки. Начинает свирепствовать
голод. У русских уменьшены рационы питания.

"Уничтожение союзниками кладовых на Азовском море вынудило нас пойти на
эту крайнюю меру, -- гласило постановление, -- но еще ранее мельницы не
успевали удовлетворять требований военной администрации".

Пришлось просить о доставке муки для войск из Екатеринослава, Воронежа.
Харькова, Курска. Но дороги были так неудобны, что требовалось более месяца
для доставки провианта в телегах из Перекопа в Симферополь. Тогда ценой
нечеловеческого труда и огромных затрат была прорыта траншея, соединяющая
Симферополь с Севастополем. Но часть провианта часто пропадала в дороге, а
то, что достигало назначения, -- оказывалось в сильно уменьшенном
количестве, так как было съедено людьми во время долгого пути. Русская армия
жестоко страдала.

Наконец, ужасная холера начала свирепствовать в Севастополе.

Англичане, сардинцы и французы бросаются на приступ. Русские решаются
бороться до последней крайности. Изнуренные голодом, болезнью, они строят
ограду позади Малого редута и Малахова кургана, под сильнейшим огнем
устраивают насыпи, казематы, укрепленные стволами деревьев.

Окруженные с трех сторон, русские могут отступать только к северу. Но
для этого надо пройти с оружием, багажом, артиллерией большой рейд шириною
около девятисот шестидесяти метров.

Гений Тотлебена помогает выйти из затруднения. Строят мост -- легкий,
укрепленный на стволах деревьев. На севере он тянется от форта Михаила, на
юге примыкает к форту Николая, и, несмотря на бомбы и гранаты, работы
продолжаются.

Эта нечеловеческая работа сделана в двадцать дней и ночей. Дама в
черном знает об этом, как и все находящиеся во французском лагере. Терзаемая
страхом и надеждой, она безумно волнуется за свою родину, как вдруг
неожиданное событие заставляет ее забыть все, даже тяжелое положение России.

В этот день в лагере царит радостное оживление. Солдаты бегают с
какими-то бумагами, собираются группами, что-то обсуждают. Генералы,
офицеры, солдаты -- все выказывают лихорадочное оживление и радость.

Прибыл курьер из Франции с письмами и новостями. Награды, повышения,
отпуска -- все это заставляет биться сердца воинов, жаждущих получить