рыжебородого не было никакого оружия, он даже не был военным, он был
дворник. Ярость пролетела мимо Николкиных глаз совершенно красным одеялом
и сменилась чрезвычайной уверенностью. Ветер и мороз залетел Николке в
жаркий рот, потому что он оскалился, как волчонок. Николка выбросил руку с
кольтом из кармана, подумав: "Убью, гадину, лишь бы были патроны". Голоса
своего он не узнал, до того голос был чужд и страшен.
мгновенно сообразил, что он забыл, как из него стрелять. Желто-рыжий
дворник, увидавший, что Николка вооружен, в отчаянии и ужасе пал на колени
и взвыл, чудесным образом превратившись из Нерона в змею:
выстрелить. "Разряжен. Эх, беда!" - вихрем подумал Николка. Дворник, рукой
закрываясь и пятясь, с колен садился на корточки, отваливаясь назад, и выл
истошно, губя Николку. Не зная, что сделать, чтобы закрыть эту громкую
пасть в медной бороде, Николка в отчаянии от нестреляющего револьвера, как
боевой петух, наскочил на дворника и тяжело ударил его, рискуя застрелить
самого себя, ручкой в зубы. Николкина злоба вылетела мгновенно. Дворник же
вскочил на ноги и побежал от Николки в тот пролет, откуда Николка
появился. Сходя с ума от страху, дворник уже не выл, бежал, скользя по
льду и спотыкаясь, раз обернулся, и Николка увидал, что половина его
бороды стала красной. Затем он исчез. Николка же бросился вниз, мимо
сарая, к воротам на Разъезжую и возле них впал в отчаяние. "Кончено.
Опоздал. Попался. Боже, и не стреляет". Тщетно он тряс огромный болт и
замок. Ничего сделать было нельзя. Рыжий дворник, лишь только проскочили
най-турсовы юнкера, запер ворота на Разъезжую, и перед Николкой была
совершенно неодолимая преграда - гладкая доверху, глухая железная стена.
Николка обернулся, глянул на небо, чрезвычайно низкое и густое, увидал на
брандмауэре легкую черную лестницу, уходившую на самую крышу
четырехэтажного дома. "Полезть разве?" - подумал он, и при этом ему
дурацки вспомнилась пестрая картинка: Нат Пинкертон в желтом пиджаке и с
красной маской на лице лезет по такой же самой лестнице. "Э, Нат
Пинкертон, Америка... а я вот влезу и потом что? Как идиот буду сидеть на
крыше, а дворник сзовет в это время петлюровцев. Этот Нерон предаст. Зубы
я ему расколотил... Не простит!"
отчаянные вопли дворника: "Сюды! Сюды!" - и копытный топот. Николка понял:
вот что - конница Петлюры заскочила с фланга в Город. Сейчас она уже в
Фонарном переулке. То-то Най-Турс и кричал... на Фонарный возвращаться
нельзя.
штабеле дров, рядом с сараем, под стеной соседнего дома. Обледеневшие
поленья зашатались под ногами, Николка заковылял, упал, разорвал штанину,
добрался до стены, глянул через нее и увидал точь-в-точь такой же двор.
Настолько такой, что он ждал, что опять выскочит рыжий Нерон в полушубке.
Но никто не выскочил. Страшно оборвалось в животе и в пояснице, и Николка
сел на землю, в ту же секунду его кольт прыгнул в руке и оглушительно
выстрелил. Николка удивился, потом сообразил: "Предохранитель-то был
заперт, а теперь я его сдвинул. Оказия".
Но, увы, дров уже нет. Николка запер предохранитель и сунул револьвер в
карман. Полез по куче битого кирпича, а затем, как муха по отвесной стене,
вставляя носки в такие норки, что в мирное время не поместилась бы и
копейка. Оборвал ногти, окровенил пальцы и всцарапался на стену. Лежа на
ней животом, услыхал, что сзади, в первом дворе, раздался оглушительный
свист и Неронов голос, а в этом, третьем, дворе, в черном окне из второго
этажа на него глянуло искаженное ужасом женское лицо и тотчас исчезло.
Падая со второй стены, угадал довольно удачно: попал в сугроб, но все-таки
что-то свернулось в шее и лопнуло в черепе. Чувствуя гудение в голове и
мелькание в глазах, Николка побежал к воротам...
Николка, как пожарный, полез по ней, перелез, спустился и оказался на
Разъезжей улице. Увидал, что она была совершенно пуста, ни души. "Четверть
минутки подышу, не более, а то сердце лопнет", - думал Николка и глотал
раскаленный воздух. "Да... документы..." Николка вытащил из кармана блузы
пачку замасленных удостоверений и изорвал их. И они разлетелись, как снег.
Услыхал, что сзади со стороны того перекрестка, на котором он оставил
Най-Турса, загремел пулемет и ему отозвались пулеметы и ружейные залпы
впереди Николки, оттуда, из Города. Вот оно что. Город захватили. В Городе
бой. Катастрофа. Николка, все еще задыхаясь, обеими руками счищал снег.
Кольт бросить? Най-турсов кольт? Нет, ни за что. Авось удастся проскочить.
Ведь не могут же они быть повсюду сразу?
развинтились, побежал по вымершей Разъезжей и благополучно добрался до
перекрестка, откуда расходились две улицы: Глубочицкая на Подол и Ловская,
уклоняющаяся в центр Города. Тут увидал лужу крови у тумбы и навоз, две
брошенных винтовки и синюю студенческую фуражку. Николка сбросил свою
папаху и эту фуражку надел. Она оказалась ему мала и придала ему гадкий,
залихватский и гражданский вид. Какой-то босяк, выгнанный из гимназии.
Николка осторожно из-за угла заглянул в Ловскую и очень далеко на ней
увидал танцующую конницу с синими пятнами на папахах. Там была какая-то
возня и хлопушки выстрелов. Дернул по Глубочицкой. Тут впервые увидал
живого человека. Бежала какая-то дама по противоположному тротуару, и
шляпа с черным крылом сидела у нее на боку, а в руках моталась серая
кошелка, из нее выдирался отчаянный петух и кричал на всю улицу: "пэтурра,
пэтурра". Из кулька, в левой руке дамы, сквозь дыру, сыпалась на тротуар
морковь. Дама кричала и плакала, бросаясь в стену. Вихрем проскользнул
какой-то мещанин, крестился на все стороны и кричал:
Какой-то человек в черном пальто ошалел от страха, рванулся в ворота,
засадил в решетку свою палку и с треском ее сломал.
сумерки, и поэтому, когда Николка с Лубочицкой выскочил в Вольский спуск,
на углу вспыхнул электрический фонарь и зашипел. В лавчонке бухнула штора
и сразу скрыла пестрые коробки с надписью "мыльный порошок". Извозчик на
санях вывернул их в сугроб совершенно, заворачивая за угол, и хлестал
зверски клячу кнутом. Мимо Николки прыгнул назад четырехэтажный дом с
тремя подъездами, и во всех трех лупили двери поминутно, и некий, в
котиковом воротнике, проскочил мимо Николки и завыл в ворота:
женский голос прокричал:
тем больше народу летало, и суетилось, и моталось по улицам, но страху уже
было меньше, и не все бежали в одном направлении с Николкой, а некоторые
проносились навстречу.
торжественно кадетишка в серой шинели с белыми погонами и золотой буквой
"В" на них. Нос у кадетика был пуговицей. Глаза его бойко шныряли по
сторонам, и большая винтовка сидела у него за спиной на ремне. Прохожие
сновали, с ужасом глядели на вооруженного кадета и разбегались. А кадет
постоял на тротуаре, прислушался к стрельбе в верхнем Городе с видом
значительным и разведочным, потянул носом и захотел куда-то двинуться.
Николка резко оборвал маршрут, двинул поперек тротуара, напер на кадетика
грудью и сказал шепотом:
ухватился за винтовку. Николка же старым испытанным приемом, напирая и
напирая, вдавил его в подъезд и там уже, между двумя дверями, внушил:
у него нет одного зуба с левой стороны.
Города, добавил: - Слышите? Там конница петлюрина на улицах. Я еле спасся.
Бегите домой, винтовку спрячьте и всех предупредите.
потому что некогда с ним разговаривать, когда он такой непонятливый.
большая. Прохожие учащали шаги, часто задирали головы, прислушивались,
очень часто выскакивали кухарки в подъезды и ворота, наскоро кутаясь в
серые платки. Из верхнего Города непрерывно слышалось кипение пулеметов.
Но в этот сумеречный час четырнадцатого декабря уже нигде, ни вдали, ни
вблизи, не было слышно пушек.
закутали морозные улицы, и суету и тревогу смягчил крупный мягкий снег,
полетевший в пятна света у фонарей. Сквозь его редкую сеть мелькали огни,
в лавчонках и в магазинах весело светилось, но не во всех: некоторые уже
ослепли. Все больше начинало лепить сверху. Когда Николка пришел к началу
своей улицы, крутого Алексеевского спуска, и стал подниматься по ней, он
увидал у ворот дома N_7 картину: двое мальчуганов в сереньких вязаных
курточках и шлемах только что скатились на салазках со спуска. Один из
них, маленький и круглый, как шар, залепленный снегом, сидел и хохотал.
Другой, постарше, тонкий и серьезный, распутывал узел на веревке. У ворот
стоял парень в тулупе и ковырял в носу. Стрельба стала слышнее. Она
вспыхивала там, наверху, в самых разных местах.
ласковым голосом: