Посмотрим, что он собирается делать, дабы спасти самого себя!
вошел к королю и застал его в состоянии полной растерянности. Рядом с
королем сидела в кресле госпожа де Пуатье. Увидев кардинала, Генрих поспешил
ему навстречу.
вот какая ужасная катастрофа! Кто бы мог ее предвидеть?
господин де Монморанси уезжал к армии...
Речь идет не о прошлом, а о грозном будущем, о гибельном настоящем. Покинул
ли Италию герцог де Гиз? Идет ли сюда?
возлагаю спасение государства, господин кардинал. Передаю вам и ему для этой
благородной цели всю свою верховную власть. Будьте равны королю... будьте
даже выше короля... Я только что сам написал герцогу де Гизу, чтобы он
поторопился. Вот письмо. Пожалуйста, напишите вы ему тоже, ваше
высокопреосвященство, обрисуйте наше страшное положение и объясните, что
нельзя медлить ни минуты. И непременно скажите, что я только на него и
полагаюсь! Пройдите сюда, в этот кабинет, там есть все, что нужно для
письма. Внизу ждет уже готовый в дорогу курьер. Идите же, кузен, умоляю вас,
идите!
кабинет, - как подчинится ей и мой достославный брат. Однако одержит ли он
победу или потерпит поражение, не забывайте, государь, что власть вы ему
доверили в отчаянном положении.
еще держится!
укрепления были в жалком состоянии, а изголодавшиеся горожане уже
поговаривали о сдаче. Если же испанец овладеет Сен-Кантеном сегодня, то
через неделю в его руках будет Париж. Но как бы то ни было, ваше величество,
я напишу брату.
постигшая Францию катастрофа. Этот благородный и великодушный юноша уже не
думал о том, что побежден, ранен, взят в плен его злейший враг, коннетабль
Монморанси. Теперь он видел в нем только французского полководца. Словом,
грозившие отечеству опасности причиняли ему такую же боль, как и мысль о
страданиях отца. Когда кардинал ушел, король бросился в кресло и, сжав
ладонями лоб, воскликнул:
бы ты мог продержаться еще только неделю, пока не подоспеет к тебе герцог де
Гиз! Если же ты падешь, враг пойдет на Париж, и все погибнет. Сен-Кантен! О!
За каждый час твоего сопротивления я наградил бы тебя особой льготой, за
каждый обвалившийся камень - алмазом! Продержись же только неделю!
удивленно, она - с презрением.
сможет продержаться? Не ослышался ли я?
драгоценностями, если бы он продержался, не так ли?
Сен-Кантен на оборону и сдал бы город не раньше, чем рухнет под
неприятельскими ядрами его последняя стена? Если бы этот человек, подаривший
вам неделю отсрочки и, значит, сохранивший вам престол, попросил бы у вас
милости, оказали бы вы ее ему?
власти короля.
правом прощать, а человек этот просит у вас не золота и не титулов, а лишь
прощения.
душе и в руке своей я ощущаю сверхчеловеческую силу. Она докажет вам, что я
без похвальбы берусь спасти свое отечество и вместе с тем своего отца.
Монтгомери, сын графа Жака де Монтгомери, которого, должно быть, вы помните,
ваше величество!
Монтгомери, просящий у вас в обмен на услугу, которую он вам окажет, всего
лишь освобождения своего отца.
исчез... Я сам не знаю... Мне неизвестно, где ваш отец...
страха. - Мой отец восемнадцать лет томился в Шатле, ожидая смерти от бога
или прощения от короля. Отец мой жив, я в этом уверен. А какое он совершил
преступление, я не знаю.
наказан столь долгим заточением. Государь, выслушайте меня! За восемнадцать
лет пора проснуться милосердию. Страсти человеческие, как добрые, так и
злые, столь долго не живут. Мой отец, вошедший в тюрьму человеком средних
лет, выйдет из нее старцем. Какова бы ни была его вина, не достаточно ли
искупление? И если, быть может, кара была чрезмерна, то ведь он слишком
слаб, чтобы помнить обиду. Государь, верните к жизни несчастного узника,
отныне ничем не опасного! Вспомните слова Христовы и простите другому свои
обиды, дабы и вам простились ваши.
Валантинуа в смятении переглянулись.
верноподданный. Я же не заявляю вам, будто моего отца не судили, а лишь
вынесли тайный приговор, даже не выслушав его, и такой бессудный приговор
слишком похож на месть... Я же не говорю вам, будто я, его сын, попытаюсь
довести до сведения всех, кто носит шпагу, какая обида нанесена всему
дворянскому сословию в лице одного из его представителей...
Габриэль. - Я знаю, что иной раз необходимость бывает сильнее закона, а
произвол - наименьшим из зол. Я уважаю тайны далекого прошлого, как уважал
бы их, без сомнения, и мой отец. Я пришел просить у вас всего лишь
позволения выкупить жизнь своего отца. Я предлагаю вам в виде этого
своеобразного выкупа в течение недели отбиваться от неприятеля в
Сен-Кантене, а если этого недостаточно, то возместить потерю Сен-Кантена
взятием другого города у испанцев или англичан. Это ли не цена свободы
старца! И я это сделаю!
думаете, что это великое предприятие окончится моей гибелью. Вполне
возможно. Ну что ж, я погибну! Если до конца недели неприятель вступит в
Сен-Кантен, я дам убить себя на крепостном валу, который не сумел отстоять.
Ни бог, ни мой отец, ни вы не вправе требовать от меня большего. И тогда...
тогда мой отец умрет в темнице, я - на поле брани, а вы... вы,
следовательно, можете быть спокойны.
задумавшемуся королю и тут же спросила Габриэля: - Но если вы даже и
погибнете, где гарантия, что вас не переживет ни один наследник ваших прав,
посвященный в вашу тайну?
что в случае моей смерти все умрет вместе со мною и что никто не будет
располагать правом или возможностью досаждать вашему величеству подобной же
просьбой. Уже сейчас, на случай своей гибели, я освобождаю вас от всех
обязательств, от всякой ответственности...
и повернулся в сторону госпожи де Пуатье, словно прося у нее помощи и
совета.
истинного дворянина и благородного рыцаря? Мне думается, что нельзя
отвергать столь великодушное предложение. На вашем месте я охотно обещала бы
господину д'Эксмесу оказать любую милость, если он исполнит свои
дерзновенные посулы.
молодого человека проницательный взгляд. - Почему и каким образом решились
вы говорить о важной тайне в присутствии женщины, быть может, довольно
болтливой и не имеющей, полагаю, никакого касательства к этому секрету?
Василенко Иван
Громыко Ольга
Аникина Наталья
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Якубенко Николай