скаредны, что постоянно норовили как-нибудь обмануть друг друга. Все, до
чего добиралась рука этой женщины, тотчас же попадало в ее тайники; не
успеет, бывало, закудахтать во дворе курица, как она Тут как тут, чтобы
завладеть свежеснесенным яйцом. Ее муж постоянно рыскал по дому в поисках ее
тайных запасов, и немало жарких споров происходило у них из-за того, что
обычно считается общею собственностью. Они обитали в ветхом, одиноко
стоявшем, с виду даже вовсе необитаемом доме, который всем своим обликом
напоминал голодающего. Вокруг него росло несколько красных кедров, которые,
как известно, являются эмблемой бесплодия; над его трубою никогда не вился
дымок, ни один путник не останавливался у его двери. Жалкая тощая лошадь -
ее ребра можно было пересчитать с такою же легкостью, как прутья рашпера
{Рашпер - решетка для жарения дичи.}, - уныло бродила на небольшом поле у
дома, и тонкий слой мха, едва прикрывающий находящийся под ним щебень,
терзал и обманывал ее голод. Выглядывая порой поверх изгороди, она жалобно
смотрела в глаза прохожему и молила, казалось, о том, чтобы ее взяли с собою
из этой страны вечного голода.
редкость сварлива, обладала вздорным нравом, неутомимым языком и тяжелой
рукой. Нередко можно было услышать ее пронзительный голос во время словесных
перепалок с супругом, и его лицо время от времени явственно
свидетельствовало о том, что эти сражения не всегда оставались чисто
словесными. По этой причине никто не отваживался вмешиваться в их ссоры.
Одинокий путник, заслышав внутри дома крики и брань, норовил прошмыгнуть
где-нибудь стороной, бросал косые взгляды на это царство раздора и радовался
- если был холост, - что не познал прелестей брака.
возвратиться кратчайшим путем - так по крайней мере ему казалось - через
болото. Как большинство кратчайших путей вообще, это была неудачно выбранная
дорога. Болото заросло большими мрачными соснами и хемлоками {Хвойное
дерево, весьма распространенное в США.}, иные из них достигали девяноста
футов высоты; поэтому даже в полдень в этих зарослях царил полумрак, что
делало их убежищем для сов всей округи. Тут было множество ям и топей, лишь
слегка прикрытых травою и мхом; их зелень нередко обманывала неосторожного
путника, и он попадал в трясину, где его засасывала черная, вязкая грязь;
тут были также темные замшелые лужи, приют головастиков, исполинских лягушек
и водяных змей, и лежавшие в этих лужах наполовину затонувшие стволы гниющих
сосен и хемлоков были похожи на зарывшихся в грязь дремлющих аллигаторов.
переступал с кочки на кочку, но это были не слишком надежные точки опоры
среди глубокой трясины, или ловко, как кошка, тщательно рассчитывая шаги,
подвигался вперед по стволам поваленных бурей деревьев, останавливаясь время
от времени при неожиданном вскрике выпи или кряканье дикой утки, поднявшейся
с какого-нибудь уединенного озерца. Наконец он достиг участка твердой земли,
которая, наподобие полуострова, была окружена с трех сторон болотною топью.
Это место было оплотом индейцев во время их войн с первыми колонистами.
Здесь они воздвигли нечто вроде редута, на который смотрели как на почти
неприступное укрепление и которым пользовались в качестве убежища для своих
жен и детей. От старого укрепления, впрочем, не осталось почти ничего; разве
только невысокая насыпь, которая, разрушаясь, почти сровнялась с землей и
успела порасти дубами и другими деревьями, листва которых составляла резкий
контраст темным соснам и хемлокам, что высились на болоте.
близились сумерки. Он остановился, чтобы немного передохнуть. Всякий другой
постарался бы не задерживаться в этом глухом, навевающем тоску месте, ибо в
народе ходили о нем скверные слухи, порожденные рассказами времен
ожесточенной борьбы с индейцами; утверждали, будто именно здесь происходили
их колдовские шабаши и жертвоприношения в честь злого духа.
сломанного хемлока, прислушивался к зловещему кваканью древесной лягушки и
расковыривал палкой кучку черной земли рядом с собой. Продолжая
бессознательно раскапывать землю, он почувствовал, что его палка наткнулась
на что-то твердое. Он выгреб из образовавшейся ямки слежавшийся в ней
перегной, и перед ним оказался расколотый череп с глубоко вонзившимся в него
томагавком. Ржавчина на его лезвии указывала на время, протекшее с той поры,
как был нанесен этот смертельный удар. Это было мрачное напоминание о
кровавой борьбе, происходившей в этой последней твердыне индейских воинов.
налипшую грязь.
Том поднял глаза и увидел перед собою широкоплечего черного человека,
сидевшего прямо против него на пне. Его поразило, что он не слыхал и не
видел, как подошел его собеседник, и он пришел в еще большее изумление,
когда, насколько позволила сгустившаяся мгла сумерек, рассмотрел незнакомца
и обнаружил, что тот - не негр и не индеец. Хотя он и был одет в грубую,
наполовину индейскую одежду и обмотал вокруг своего тела красный пояс, или,
вернее, шарф, но его лицо не было ни черным, ни медно-красным, а скорее
смуглым, закопченным и измазанным сажей, точно он постоянно работал у горна.
Его голову венчала копна черных, торчавших во все стороны жестких волос; на
плече он держал топор.
взгляд больших красных глаз.
злобным голосом.
моих: они принадлежат дьякону Пибоди.
надеюсь, что так и случится, если он не подумает о своих собственных
прегрешениях и не оставит в покое грехи своих ближних. Взгляни-ка туда, и ты
увидишь, как обстоят дела дьякона Пибоди.
сильное и красивое с виду, но насквозь гнилое; оно было подрублено с одной
стороны. Он понял, что час этого дерева пробил и первым же ветром оно будет
свалено на землю. На коре дерева было вырезано имя дьякона Пибоди, человека
в этих местах значительного, нажившегося на обмане индейцев. Он убедился
также, что множество крупных деревьев помечено именем богатых людей колонии
и что все хоть сколько-нибудь подрублены топором. То, на которое он присел и
которое было, по-видимому, только что свалено, носило на себе имя
Кроуниншильда, и он припомнил этого богача, который кичился своим
богатством, приобретенным, как передавали на ухо, при помощи морского
разбоя.
злой радостью в голосе. - Люблю, понимаешь, запастись на зиму топливом.
мне с незапамятных пор, я владел ими задолго до того времени, как люди вашей
бледнолицей породы ступили на эту землю.
сказал Том.
черным рудокопом - в других. В этих местах я известен под именем черного
дровосека. Я тот, кому краснокожие посвятили это местечко;
белого, ведь жертвоприношение этого рода распространяет чудеснейший аромат.
Ну а после того, как вами, белыми дикарями, истреблены краснокожие, я
развлекаюсь тем, что руковожу преследованием квакеров и анабаптистов; кроме
того, я - покровитель и защитник работорговцев и великий мастер салемских
колдуний {Салем - город в США близ Бостона, Ирвинг имеет в виду ведьмовские
процессы, происходившие здесь в конце XVII века, когда по обвинению и
колдовстве специальный трибунал, ведавший делами такого рода, бросил в
тюрьму сотни людей, из числа которых девятнадцать были казнены.}.
просторечии зовут Старым Чертякой.
кивнув головою.
чересчур фамильярной, и я сомневаюсь в правдивости приведенного мною
рассказа. Иной мог бы подумать, что встреча со столь необыкновенною
личностью, и притом в таком диком и глухом месте, должна была бы по меньшей
мере ошеломить всякого, кем бы он ни был; но следует помнить, что Том был
парнем отважным, нелегко поддавался страху и к тому же столь долго жил со
сварливой женой, что ему и дьявол был нипочем.
беседовали и что Том не скоро еще воротился домой. Черный человек рассказал
ему о несметных сокровищах, погребенных пиратом Киддом под дубами, что
растут на возвышенности, недалеко от болота. Все эти богатства находятся в
его власти, пребывают под его защитой и покровительством, и разыщет их
только тот, кто отмечен его благосклонностью. Он предлагал предоставить клад
Кидда в распоряжение Тома, ибо испытывает к нему исключительную симпатию,
но, разумеется, готов это сделать лишь на известных условиях. В чем эти
условия состояли, догадаться, конечно, нетрудно, хотя Том и не предал их
гласности. Надо полагать, однако, что они были весьма тяжелы, ибо Том
попросил времени на размышление, а он был не такой человек, чтобы мешкать по
пустякам, когда дело идет о деньгах. Они подошли к краю болота; незнакомец
остановился.
указательный палец. Произнеся эти слова, он свернул в заросли на болоте и,
согласно свидетельству Тома, стал постепенно погружаться в трясину; голова и
плечи были видны еще несколько времени; потом он вовсе исчез.
Конан-Дойль Артур
Акунин Борис
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Витковский Евгений
Самойлова Елена