каждой заставляла целовать ей руку. Саша сказал:
- Да у меня губы стали сладкие!
- Что за беда, что сладкие, целуй себе на здоровье, - весело ответила
Людмила, - я не обижусь.
- Уж лучше же я вам сразу отцелую, - сказал Саша смеючись. И потянулся
было сам за ягодою.
- Обманешь, обманешь! - закричала Людмила, проворно захлопнула коробку
и ударила Сашу по пальцам.
- Ну, вот еще, я - честный, уж я-то не обману,- уверял Саша.
- Нет, нет, не поверю, - твердила Людмила.
- Ну, хотите, вперед отцелую? - предложил Саша.
- Вот это похоже на дело, - радостно сказала Людмила, - целуй.
Она протянула Саше руку. Саша взял ее тонкие, длинные пальцы, поцеловал
один раз и спросил с лукавою усмешкою, не выпуская ее руки:
- А вы не обманете, Людмилочка?
- А нешто я не честная! - весело ответила Людмила, - небось, не обману,
целуй без сомнения.
Саша склонился над ее рукою и стал быстро целовать ее; ровно покрывал
руку поцелуями и звучно чмокал широко раскрываемыми губами, и ему было
приятно, что так много можно нацеловать. Людмила внимательно считала
поцелуи. Насчитала десять и сказала:
- Тебе неловко стоя-то на ногах, нагибаться надо.
- Ну, так я удобнее устроюсь, - сказал Саша.
Стал на колени и с усердием продолжал целовать.
Саша любил поесть. Ему нравилось, что Людмила угощает его сладким. За
это он еще нежнее любил ее.
x x x
Людмила обрызгала Сашу приторно-пахучими духами. И удивил Сашу их
запах, сладкий, но странный, кружащий, туманно-светлый, как золотящаяся
ранняя, но грешная заря за белою мглою. Саша сказал:
- Какие духи странные!
- А ты на руку попробуй, - посоветовала Людмила.
И дала ему четырехугольную с округленными ребрами некрасивую баночку.
Саша поглядел на свет, - ярко-желтая, веселая жидкость. Крупный, пестрый
ярлык, французская надпись, - цикламен от Пивера. Саша взялся за плоскую
стеклянную пробку, вытащил ее, понюхал духи. Потом сделал так, как любила
делать Людмила: ладонь наложил на горлышко флакона, быстро его опрокинул и
опять повернул на дно, растер на ладони пролившиеся капли цикламена и
внимательно понюхал ладонь, - спирт улетучился, остался чистый аромат.
Людмила смотрела на него с волнующим ее ожиданием. Саша нерешительно сказал:
- Клопом засахаренным пахнет немножко.
- Ну, ну, не ври, пожалуйста, - досадливо сказала Людмила.
Она также взяла духов на руку и понюхала. Саша повторил:
- Правда, клопом.
Людмила вдруг вспыхнула, да так, что слезинки блеснули на глазах,
ударила Сашу по щеке и крикнула:
- Ах, ты, злой мальчишка! вот тебе за клопа!
- Здорово ляснула! - сказал Саша, засмеялся и поцеловал Людмилину руку.
- Что же вы так сердитесь, голубушка Людмилочка! Ну, чем же по-вашему он
пахнет?
Он не рассердился на удар, - совсем был очарован Людмилою.
- Чем? - спросила Людмила и схватила Сашино ухо, - а вот чем, я тебе
сейчас скажу, только ухо надеру сначала.
- Ой, ой, ой, Людмилочка, миленькая, не буду! - морщась от боли и
сгибаясь, говорил Саша.
Людмила выпустила покрасневшее ухо, нежно привлекла Сашу к себе,
посадила его на колени и сказала:
- Слушай: три духа живут в цикламене,- сладкою амброзиею пахнет бедный
цветок, - это для рабочих пчел. Ведь ты знаешь, по-русски его дряквою зовут.
- Дряква, - смеючись, повторил Саша, - смешное имячко.
- Не смейся, пострел, - сказала Людмила, взяла его за другое ухо и
продолжала: - сладкая амброзия, и над нею гудят пчелы, это - его радость. И
еще он пахнет нежною ванилью, и уже это не для пчел, а для того, о ком
мечтают, и это - его желание, - цветок и золотое солнце над ним. И третий
его дух, он пахнет нежным, сладким телом, для того, кто любит, и это - его
любовь, - бедный цветок и полдневный тяжелый зной. Пчела, солнце, зной, -
понимаешь, мой светик?
Саша молча кивнул головою. Его смуглое лицо пылало и длинные темные
ресницы трепетали. Людмила мечтательно глядела вдаль: раскрасневшаяся, и
говорила:
- Он радует, нежный и солнечный цикламен, он влечет к желаниям, от
которых сладко и стыдно, он волнует кровь. Понимаешь, мое солнышко, когда
сладко, и радостно, и больно, и хочется плакать? Понимаешь? вот он какой.
Долгим поцелуем прильнула она к Сашиным губам.
x x x
Людмила задумчиво смотрела перед собою. Вдруг лукавая усмешка
скользнула по ее губам. Она легонько оттолкнула Сашу и спросила:
- Ты розы любишь?
Саша вздохнул, открыл глаза, улыбнулся сладко и тихо шепнул:
- Люблю.
- Большие? - спросила Людмила.
- Да всякие, и большие, и маленькие, - бойко сказал Саша и встал с ее
колен ловким мальчишеским движением.
- И розочки любишь? - нежно спросила Людмила, и звонкий ее голос
вздрагивал от скрытого смеха.
-- Люблю, - быстро ответил Саша.
Людмила захохотала и покраснела.
- Глупый, розочки любишь, да посечь некому, - воскликнула она. Оба
хохотали и краснели.
Невинные по необходимости возбуждения составляли для Людмилы главную
прелесть их связи. Они волновали, - и далеки были от грубых, отвратительных
достижений.
x x x
Заспорили, кто сильнее. Людмила сказала:
- Ну, пусть ты сильнее, так что ж? Дело в ловкости.
- Я и ловкий, - хвастался Саша.
- Туда же, ловкий! - дразнящим голосом вскрикнула Людмила.
Долго еще спорили. Наконец Людмила предложила:
- Ну, давай бороться.
Саша засмеялся и задорно сказал:
-- Где же вам справиться со мной!
Людмила принялась щекотать его.
- А, вы так! - с хохотом крикнул он, повернулся и обхватил ее вокруг
стана.
Началась возня. Людмила сразу же увидела, что Саша сильнее. Силою не
взять, так она, хитрая, улучила удобную минуту, подшибла Сашу под ногу, - он
упал, да и Людмилу увлек за собою. Впрочем, Людмила ловко извернулась и
прижала его к полу. Саша отчаянно кричал:
- Так нечестно!
Людмила стала коленями ему на живот и руками прижала его к полу. Саша
отчаянно выбивался. Людмила опять принялась щекотать его. Сашин звонкий
хохот смешался с ее хохотом. Хохот заставил ее выпустить Сашу. Она хохоча
упала на пол. Саша вскочил на ноги. Он был красен и раздосадован.
- Русалка! - крикнул он.
А русалка лежала на полу и хохотала.
Людмила посадила Сашу к себе на колени. Усталые после борьбы, они
весело и близко смотрели друг другу в глаза и улыбались.
- Я для вас тяжелый, - сказал Саша, - колени вам намну, вы меня лучше
спустите.
- Ничего, сиди знай, - ласково ответила Людмила. - Ведь ты сам говорил,
что ласкаться любишь.
Она погладила его по голове. Он нежно прижался к ней. Она сказала:
-- А уж и красив ты, Саша.
Саша покраснел, засмеялся.
- Тоже придумаете! - сказал он.
Разговоры и мысли о красоте в применении к нему как-то смутили его; он
еще никогда не любопытствовал узнать, красивым или уродом кажется он людям.
Людмила щипнула Сашину щеку. Саша улыбнулся. Щека покраснела пятном.
Это было красиво. Людмила щипнула и за другую щеку. Саша не сопротивлялся.
Он только взял ее руку, поцеловал и сказал:
- Будет вам щипаться, ведь и мне больно, да и вы свои пальчики
намозолите.
- Туда же, - протянула Людмила, - больно, а сам какой комплементщик
стал.
- Мне некогда, много уроков. Приласкайте меня еще немножко, на счастье,
чтобы греку ответить на пять.
- Выпроваживаешь! - сказала Людмила. Схватила его за руку и подняла
рукав выше локтя.
- Нахлопать хотите? - спросил Саша, смущенно и виновато краснея.
Но Людмила залюбовалась его рукою, повертела ее и так и этак.
- Руки-то у тебя какие красивые! - громко и радостно сказала она и
вдруг поцеловала около локтя.
Саша зарделся, рванул руку, но Людмила удержала ее и поцеловала еще
несколько раз. Саша притих, потупился, и странное выражение легло на его
Максимов Альберт
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Куликов Роман
Сапковский Анджей