него хоть на ренту.
запрыгали рыжеватые кролики.
пришлось заговорить о чем попало, потому что и ей хотелось заплакать от
счастья.
Смотрела бы и за птицей, и за молодняком. И доить бы научилась, и
разговаривала бы с ним, и мы бы строили планы. Была бы я его женой, дела
на ферме шли бы хорошо, даю слово! Но у миссис Ливерс нет сил... просто
нет сил. Нельзя на нее взваливать такую ношу. Мне ее жаль, и его тоже.
Право слово, будь он моим мужем, я б не считала его плохим мужем! Хотя она
тоже так не считает, и она очень милая.
отпуска. Погода была прекрасная. По утрам Уильям, Лили и Пол обычно ходили
гулять. Уильям мало разговаривал со своей возлюбленной, разве что
рассказывал кое-что про свое детство. Зато Пол не замолкая рассказывал им
обоим обо всем на свете. Втроем они лежали на лужке у минтонской церкви. С
одного края, у фермы Каслов, луг защищали трепещущие под ветром тополя. С
живых изгородей наземь опадали лепестки боярышника; в поле полно было
крохотных маргариток, ярких розовых смолевок. Двадцатитрехлетний Уильям,
долговязый, похудевший, можно сказать костлявый, лежал под солнцем и
дремал, а Лили перебирала его волосы. Пол пошел нарвать маргариток
покрупнее. Девушка сняла шляпу, открыв волосы, черные, будто конская
грива. Пол вернулся и стал вплетать маргаритки в эти черные как смоль
волосы - большие белые и желтые звезды и яркую смолевку.
взгляде и какая-то страдальческая растерянность, и неистовое восхищенье.
сверху вниз на жениха.
на ее убранную цветами головку и нахмурился.
нею нежен. Подойдя к мосту, он вырезал на дереве сердце и в нем ее и свои
инициалы: Л.Л.У.-У.М.
блестящих волосках и веснушках.
своего рода нежность. Но нередко Уильям раздражался. Они приехали всего на
неделю, а Лили привезла пять платьев и шесть блузок.
Миссис Морел была возмущена. А Уильям, заметив, как иной раз невеста
обращается с его сестрой, готов был ее возненавидеть.
фуляровом шелковистом, свободно ниспадающем платье и в кремовой шляпе с
широкими полями и множеством роз, больше темно-красных. Все не могли на
нее наглядеться. Но вечером, собираясь выйти из дому, она опять спросила:
четвертую пару... по пяти шиллингов пара!
диване, и казалось, он ее ненавидит. После обеда он ушел один повидаться с
каким-то старым другом. Она же сидела дома и листала книжку. После ужина
Уильям взялся писать кому-то письмо.
пока?
рассердясь на преувеличение.
и опять стал на каминный коврик. - В жизни ни одной книги не прочитала.
поймет, чего в них, в этих книжках, одна скукота, неохота утыкаться в них
носом, и мне тоже.
серьезное воскресным вечером?
обернулся.
деятельным умом всегда читал много. Лили только и понимала, что флирт да
пустую болтовню. Он же привык пропускать все свои мысли через восприятие
матери; и оттого, когда ему требовалось душевное понимание, а от него
ждали нежных поцелуев и любовного щебета, он начинал ненавидеть свою
нареченную.
одни, - Лили совсем не знает цены деньгам, такой у нее ветер в голове.
Она, когда получает жалованье, возьмет да накупит какой-нибудь дряни вроде
marrons glaces [засахаренные каштаны (фр.)], а я изволь покупать ей
сезонный билет и оплачивать всякие непредвиденные покупки, даже белье. И
она уже хочет выйти замуж, а мне кажется, мы вполне можем пожениться и в
будущем году. Но при таком отношении к жизни...
мой мальчик.
- Так что как только смогу, я женюсь.
Одно тебе скажу, когда я думаю об этом, я ночей не сплю.
Но один раз утром... а холод был... я встретился с ней на станции и вижу,
она вся дрожит, прямо трясет ее. Я тогда спросил, хорошо ли она одета. А
она говорит: "Наверно". Тогда я говорю: "А белье у тебя теплое?" И она
сказала, нет, бумажное. Я ее спросил, как же это она в такую погоду не
надела ничего поплотней, а она сказала, ничего поплотней у нее нету. Ну,
оттуда у нее и бронхиты! Вот и пришлось повести ее в магазин и купить
что-то потеплей. Понимаешь, мама, будь у нас деньги, я их не жалел бы. И
должна же она оставлять деньги на сезонный билет. Но нет, она идет с этим
ко мне, а я выкручивайся.
смеющемся, лежала печать сомнений и страдания.
сказал он. - И потом, в чем-то я без нее не мог бы.
миссис Морел. - Нет ничего хуже, чем безнадежно неудачный брак. Бог
свидетель, мой брак достаточно неудачен и должен был бы чему-то тебя
научить; но могло быть и хуже, гораздо хуже.
тощий, он, казалось, при желании и на край света отправится, и дойдет. Но
по его лицу мать видела, как он страдает.
зло.
не сказал больше ни слова.
как поступить.
было тяжко, как никогда. Прежде, при раздорах с мужем, казалось, в ней
что-то ломается, но они не сокрушали ее волю к жизни. Теперь сама душа
была ранена. Сама надежда сражена.
последний свой вечер дома он уж вовсе ее не щадил.
Сертаков Виталий
Конюшевский Владислав
Конюшевский Владислав
Жюль Верн
Сапковский Анджей
Каменистый Артем